—→ Богороща
Фёдор и Хопедайа удалялись всё дальше от территорий Северного братства. Поначалу они хотели остановиться на малой промежуточной полосе между территориями Братства и Горных баргестов, уйти по ней в сторону и таким образом равно удалиться от двух территорий, сведя риск попасться на глаза нежеланным свидетелям к минимуму, но уже вскоре неожиданно для себя обнаружили, что зашли далеко вглубь соседских земель. Фёдор понял это тогда, когда наткнулся на характерный запах Баргестов, который был настолько стар и слаб, что его уже едва можно было различить. Вместе с тем был отчётливо слышен ранее неизвестный в этих краях гиений дух. Пройдя вглубь плато, лев и его торопливо семенящий рядом попутчик не встретили ни пограничных патрулей, ни местных жителей, праздно бродящих по своим владениям, что заставило черногривого несколько насторожиться - было очевидно, что прайд покинул эти территории какое-то время назад, но почему он это сделал и куда направился? Связано ли с этим напрямую внезапное появление гиен? Возможно, но до конца не ясно. Впрочем, это и к лучшему, раз в этих землях уже давно никто не живёт, можно было остаться и начать поиски места и жертвы здесь, не опасаясь лишних глаз.
Однако всё это совсем не радовало Хопедайю. Крыс, кажется, уже давно про себя раскаивался, что предложил эту идею, потому как чем дальше они с Фёдором заходили, тем больше трусливого нытья исходило от рыжего. Поначалу он просто осторожно сомневался в том, достаточно ли безопасны эти места и не лучше бы поскорее уйти от них в сторону, как они задумывали поначалу, но после, уже откровенно страшась, упрашивал Фёдора развернуться и пойти назад. Ему тут же припомнилось, что ритуал призыва могущественного демона довольно сложная и опасная затея, что в этом деле есть серьёзный риск впасть в немилость призываемого существа, и получить от него в награду если не безумие, то какое-нибудь проклятие точно. Хопедайе вообще была свойственна эта черта - сначала выступить с какой-нибудь радикальной идеей, а после, когда дело доходило до её претворения в жизнь, пугаться и тушеваться, не желать нести ответственность за последствия. Не удивительно, что лидер для широких масс из него вышел никакой.
Лев не обращал внимания на жалобный писк и продолжал идти вперёд, по пути высматривая наиболее удобное место для совершения ритуала, что было довольно трудно, так как плато представляло из себя сплошь чистые просторы, ни пещер, ни укрытий, ни хотя бы маленьких рощиц, ничего подобного здесь не было. Только небо и пустота. В долгих бесплодных поисках пришлось пройти все некогда занятые львиным прайдом территории, на которых ныне не было ни души, и спуститься по каменным ступеням вниз. Внизу ситуация была чуть лучше - недалеко от большого водопада, ниспадающего в спокойное озерцо с тихой гладкой поверхностью, не тревожимой даже водными птицами, путники обнаружили редкие, небольшие по своим масштабам заросли, не идущие ни в какое сравнение с тем, что произрастает в горах. Пару тонких пальм и невысоких деревьев, сбившихся в тесную кучку у водоёма, от палящего солнца немного защищал нависший над ней, выступающий из общего ряда скалистый навес. Перспективы открывались небогатые: либо провести ритуал в опасной близости от сопрайдовцев, которые могут назначить незадачливому шаману в воспитательных целях жестокое наказание вплоть до изгнания за такие фокусы, если обнаружат место их проведения, либо на открытой пустоши, где все его действия будут хорошо просматриваться на много шагов вперёд как на ладони. Или остановиться в этом оазисе, который всё равно был плохой защитой от посторонних глаз, но в то же время хоть какой-то. Чем ниже будет садиться солнце, тем труднее будет кому-либо что-то рассмотреть в глубине тесно произрастающих вместе деревьев. И что-то такое внутреннее подсказывало Фёдору, что лучше места он на этих землях всё равно не найдёт. Так значит, решено?
Фёдор зашёл в рощицу, желая рассмотреть её поближе и лучше оценить, как вдруг его ухо непроизвольно дёрнулось, едва различив сквозь шум водопада чей-то голос. Судя по тому, что Хопедайа тоже насторожился и, прислушиваясь, поднялся на задние лапы, ему отнюдь не показалось. Осторожно, не желая выдавать своего присутствия яркой светло-кремовой, почти что белой шкурой, на фоне зелёной саванны выглядевшей необычайно заметно, совсем не то, что в родных вечных снегах, лев подобрался к куцому краю зарослей и выглянул наружу, желая определить хозяина голоса. Его владелицей оказалась темношкурая львица, шедшая довольно далеко от того места, где засели шаманы, вдоль противоположного берега озера, чуть поодаль от кромки воды. Во время разговора её голова постоянно была опущена вниз, словно она обращалась к кому-то у себя под лапами. Значит, здесь всё же кто-то ходит. Интересно, она из Баргестов или просто случайно заблудшая одиночка? С такого расстояния, увы, ни как нельзя было учуять её точный запах, равно как и разобрать слов. Речь львицы, заглушаемая шумом водопада, лилась сплошным неразборчивым потоком. Видно было, что она с кем-то разговаривала, но вот что именно она этому кому-то говорила - останется загадкой навсегда. Зато удалось лучше рассмотреть этого кого-то: под лапами у кошки весело скакал мелкий зверёк со светлой коричневато-песочной шкуркой, судя по размерам и внешнему облику, скорее всего, её детёныш. Пройдя вперёд, самка со львёнком скрылись за скалой, загораживающей обзор наблюдателям. Дальше, не последовав за ними и не выдав своего присутствия, проследить их путь было невозможно.
- Жаль, упустили такую возможность, - разочарованно выдохнул Фёдор, впрочем, не на полном серьёзе. Ведь не собирался же он, в самом деле, отбивать этого львёнка у матери? Лев расслабился и занял удобное для себя положение, так как таиться больше было не нужно.
- Ты это о чём? - непонимающе спросил Хопедайа. Для того, чтобы иметь возможность хоть что-то разглядеть, рыжему пришлось забраться на дерево, на одной из веток которого он сейчас и сидел.
- О детёныше, - ответил Фёдор, отметив, что они только что упустили идеальный вариант жертвенного мяса. Трудно ведь придумать жертву более угодную демону, чем кровь невинного ребёнка. Хотя у черногривого и были некоторые проблемы с определением того, как работает такого рода невинность. Если нечистой силе нравится, когда в угоду ей уничтожают что-то чистое, светлое и непорочное, то детёныши это последнее, что она должна требовать у своих почитателей. По своей глупости и неразвитости, непонимании простейших моральных догм и правил поведения в обществе, дети по своему недомыслию могут творить и получать удовольствие от таких форм жестокости, на которые решится не всякий взрослый садист. Их же любимое развлечение - в рамках игры мучать кого-нибудь и получать от этого свою долю веселья, не задумываясь и не понимая того, что их игрушке больно. Так что здесь, скорее, невинность не в смысле чистоты и непорочности, а в смысле глупости и полного непонимания происходящего. Получается, демонам угодны наивные, не отдающие себе отчёта в своих же действиях существа с максимально низким уровнем ответственности? Странно, очень странно. Быть может, просто их не самые добросовестные адепты, разрабатывавшие всю эту демонологию, поленились критически подойти к вопросу и всего лишь повторили обывательский штамп о непомерной ценности детей, который те получили из-за важной роли в продолжении рода. Ведь если бы их не было, не происходила бы смена поколений, и тогда стаи, состоящие из одних стариков, просто бы вымерли. Тогда, получается, демонам приятно знать, что они способствуют сокращению и вымиранию чьего-то рода? Выходит, даже инфернальные твари скатились от возвышенного к мелочному.
- В каком смысле? - продолжал не понимать смысла сказанного крыс, как вдруг всполошился и воскликнул, когда, видимо, разрозненная мозаика в его голове сложилась в чёткую картинку. - Фёдор, не смей даже думать об этом! Мы уже решили - антилопа, или газель, или что угодно травоядное, но не львёнок.
Ну вот, даже крыса оказалась пропитана стереотипами о том, что высшие хищники по сравнению с травоядными гораздо более ценны и неприкосновенны. К этой точке зрения Фёдор относился со снисходительным презрением. Он-то знал, что на самом деле это просто чушь, что в действительности все живые существа равны между собой, что все они, независимо от способа питания, суть одно. Нет существенной разницы между умерщвлением льва и антилопы, а потому, если дозволено убивать вторых, то дозволено и первых. Жизнь ни одного представителя якобы более высшего и развитого вида не может оцениваться выше жизни представителя другого, все они одинаково бесценны, причём в прямом смысле - не имеют цены, то есть, не стоят ничего. Будь ты хоть лев, хоть птица, ты всего лишь крохотная песчинка в этом бесконечном круговороте насилия и смерти, ты ни для чего не предназначен, тебя в любой момент можно заменить другим таким же ничтожеством. Уже страшновато, а станет ещё страшнее, если задуматься над тем, что если самое пугающее, самое жестокое - табу на убийство, не только разрешено и снято, но и оправдано, возведено на своё законное место в естественном порядке вещей, то что вообще может быть запрещено? Ужас в том, что и правда можно делать всё, что угодно. Что значит "нельзя"? Фёдор может прямо сейчас пойти и убить кого угодно: Бог - если он, всемогущий, вообще есть - позволяет это. Всё, что есть, было и будет - допускается им, ибо он допускает всё. Просто потому, что это есть. Свобода невыносима. Простор невыносим. Существование нестерпимо, но в его рамках позволено великое множество действий, лишь бы только духу хватило не задохнуться от возможностей.
Фёдор не успел выдержать раузу, после которой ответил бы Хопедайе и опроверг бы его досадные заблуждения, так мешающие их общему делу - из-за скалы снова показалась та тёмная львица. На этот раз она шла довольно быстрым шагом, торопясь удалиться от водопада. И в этот раз она была одна. Черногривый пригнулся и отступил назад, вновь опасаясь выдать своё присутствие, но она и не смотрела по сторонам. Видно было, что самка целенаправленно куда-то спешила, но куда она дела своего львёнка? Оставила его где-то в безопасном месте, а сама отправилась, допустим, на охоту? Может, она видела где-то неподалёку пасущееся стадо, и теперь спешила скорее поймать добычу, а спешила так потому, что не желала надолго оставлять малыша одного. А может, и нет. Как бы то ни было, это был бесценный шанс.
- Пойдём-ка посмотрим, где она его прячет, - дождавшись, пока силуэт незнакомки растает мутной точкой на горизонте, предложил Фёдор, воодушевлённый таким неожиданным подарком судьбы. В конце концов, не так уж и важно, по какой причине демоны особенно любят детские жертвоприношения, важно лишь то, что это работает.
- Ты с ума сошёл? Я сказал - нет! - с ещё большим испугом и ожесточением воскликнул рыжий, не желая допускать самой мысли об этом.
- Почему? - задал простой вопрос лев. В его голосе очень редко можно было услышать агрессию, обычно он предпочитал разговаривать мягко и спокойно, даже когда был недоволен, как сейчас. В таких случаях он просто менял тон, делая его более сдержанным и давящим на собеседника. Оказывать давление на такое слабое существо, как Хопедайа, не представляло никакой сложности, простого выражения недовольства вполне хватало, чтобы заставить его съёжиться и перейти из наступления в пассивную оборону. - Почему тебе не нравится то, что наверняка сработает?
- Потому что так нельзя, - глухо заворчал Хопедайа, ссутулившись и опасливо подняв взгляд вверх. - Это просто детёныш, он ничего никому не сделал, за что его?..
- Ах, нельзя. А Ракхама было можно?
Вся эта история с Ракхамом, Утой и остальными интересными личностями была для крыса чрезвычайно болезненной темой, когда-то полностью сломавшей его личность и извратившей характер. И когда Фёдору было нужно, он не уставал на это давить. Укоряя Хопедайю в ошибках прошлого, можно было добиться просто потрясающих результатов, крыс был готов буквально на всё, что угодно, лишь бы перестать мучиться чувством вины и неполноценности от своего просчёта и провала, перестать вспоминать, лишь бы говорящий обо всём этом замолчал. Потому что того, о чём все молчат, словно никогда и не было.
- Мы можем попытаться с антилопой, - несмело, бесцветно забубнил крыс, предприняв последнюю попытку настоять на своём. - Я знаю, некоторым шаманам удавалось...
- Я не хочу пытаться, - перебил его Фёдор, не желая выслушивать ответ. Лев уже принял окончательное решение. - Я хочу получить результат.
Как уже было сказано, очень мало требовалось для того, чтобы подавить сопротивление Хопедайи и заставить его подчиняться чужой воле.
- Давай, Хопедайа, годен же ты хоть на что-нибудь, - ободряюще улыбнулся черногривый. - Найди, где прячется детёныш, и вымани его оттуда, а я сделаю всё остальное.
Рыжий нехотя, едва заметно кивнул головой в знак согласия и принятия неизбежного, после чего лёгкой рысцой покинул рощицу и засеменил по краю берега, намереваясь по нему обогнуть озеро. Весь путь он был погружён в свои мрачные мысли и пытался убедить себя в том, что ничего ужасного и непоправимого не случится, а если и случится, то это не будет его виной. На что он вообще рассчитывал, отправляясь призывать демона в компании такого типа, как Фёдор? Не стоило ему упускать из внимания тот факт, что черногривый по его наводке задушил собственного учителя, а после несколько месяцев провёл в одиночестве, неизвестно о чём в это время думая и непонятно какие делая из произошедшего выводы. Очевидно же, что у него на этой почве в голове произошли какие-то тектонические сдвиги. А может быть такое, что он только храбрится? Ведь одно дело говорить, и совсем другое претворять сказанное в жизнь. Случай с Ракхамом ничего не значит, это совсем другое, Ракхам был стариком, да и, к тому же, крысой - едой для кота, для Фёдора убить его совсем не одно и то же, что замахнуться на своего сородича. Да у него, может, и кишка тонка для такого окажется. Конечно, всё ещё может обойтись.
Заранее утешая себя, заговаривая страх и неприятие происходящего, Хопедайа подобрался почти вплотную к водопаду. Мощный поток воды срывался вниз со скалы и с невыносимым вблизи грохотом разбивался об озёрную гладь, вспенивая её крупными брызгами. Крыс непонимающе огляделся по сторонам - никаких укрытий, пещер, да хотя бы просто упавших стволов деревьев, куда можно спрятать львёнка, поблизости не было. Но не растворился же он в воздухе?
Вдруг позади крысы послышался шорох. Чуть повернув голову в сторону источника шума, Хопедайа замер на месте - из небольшой каменной расселины на него с любопытством таращились два зелёных глаза. Хитро придумано, засунуть детёныша в маленькую трещину в скале - крупному хищнику ни за что бы не удалось его оттуда выцарапать. Но хитро лишь до тех пор, пока он сам не пожелает оттуда выйти. Заметив, что добыча его обнаружила, начинающий охотник тут же быстро и размашисто, неуклюже задвигал плечами и присел на согнутых лапах, готовясь к прыжку. Хопедайа едва успел увернуться и отбежать в сторону от львёнка, тяжело приземлившегося с широко расставленными лапами, с досадой глядя на упущенную дичь. Поняв, что сегодня он останется без быстрого перекуса, малыш попятился обратно, намереваясь залезть в ту же трещину в скале, так хорошо защищавшую его от внешней угрозы, но остановился, увидев, что крыс убегать не собирается. Хопедайа и вправду не стал убегать далеко, напротив, вместо того, чтобы спешно ретироваться, повернулся спиной к котёнку, сел на землю и начал чесать за ухом, всем своим беззаботным видом внушая детёнышу, будто поверил в то, что угроза миновала и расслабился, не ожидая удара в спину. Львёнок хитро сощурился, улыбнулся и припал к земле, бесшумно, как ему казалось, а на деле довольно заметно шурша пузом по траве, подкрался поближе и резко сорвался с места. Хопедайа вновь успел вовремя отпрыгнуть, но на этот раз уже не стал испытывать судьбу, проворно нырнул в зелёную траву и словно растворился. Его часть работы на этом была окончена.
Повернув голову вбок, детёныш чуть вздрогнул и застыл на месте от неожиданности и страха, шёрстка на загривке мгновенно поднялась дыбом. Чуть в отдалении, у воды он увидел Фёдора - одного из тех взрослых львов, о которых мать не уставала твердить ему всяческие ужасы, что они опасны, в любой момент они могут попытаться напасть, и что от них всегда нужно держаться как можно дальше. Пока малыш лихорадочно выстраивал в голове план побега в укрытие, взрослый самец повёл себя очень странно: в смущении и замешательстве попятился назад, так неловко и сбивчиво сочиняя оправдание на ходу, что можно было подумать, будто он сам был испуган ничуть не меньше мелкого.
- Боже, я... я ничего не трогал здесь, клянусь, ни единой зебры, я просто проходил мимо. Я уйду прямо сейчас, только, пожалуйста, не говори никому из своего прайда, что видел меня, - Федя решил, что лучший способ завоевать чьё-то доверие и успокоить бдительность, это показать, что ты не только не несёшь угрозы, но и сам боишься и не желаешь лишних проблем, так что решил прикинуться трусливым одиночкой, который не хочет ни с кем конфликтовать, а просто хочет мирно идти своей дорогой. Это небольшое представление было нужно для того, чтобы лишний раз подстраховаться и убедиться, что защитить львёнка может только мать, что они с ней не одни из Баргестов, по какой-то причине отставшие от своих соплеменников. И это сработало. Песчаный, убедившись в том, что никто не собирается на него нападать, пригладил шёрстку и даже проявил какой-то интерес к незнакомцу.
- Прайд? - чуть склонил он голову. Малыш говорил ещё тихо и несмело, но оно и понятно, мало кто может сразу же воспылать безграничным доверием к первому встречному. - Но мы одни живём.
- Знаешь, с твоим отцом я тоже не горю желанием встретиться, - с нервным смешком ответил Фёдор. А вот это было самое важное: узнать, есть ли у мальчика отец, который сможет черногривого найти и пересчитать ему все кости.
- У меня нет отца. Только мама, - непонимающе моргнул зеленоглазый. Он всё ещё стоял на одном месте в том же положении, растерянный и явно не знающий, что делать и как себя вести. Видимо, он в первый раз в жизни разговаривал с незнакомцем с глазу на глаз, без успокаивающего присутствия матери. Первый и последний.
- Она ведь сейчас на охоте, верно? - уже более решительно спросил лев, потихоньку выходя из образа и делая шаг вперёд. Что ж, пора приступать к делу. Стоило ли вообще начинать? Из-за этого в воздухе словно повисла какая-то неловкость, не было в диалоге какой-то стройности, завершённости... красоты. А почему убийство вообще должно быть красивым? Почему не нелепым, неловким, случайным? Почему жертва не должна быть недобитой с первого удара, не должна вырваться и, захлёбываясь в собственной крови, судорожно дёргая отмирающими конечностями, попытаться бежать, не осознавая, что с такой раной уже наверняка обречена, а убийца не должен спотыкаться, догоняя её, путаться в собственных ватных, дрожащих от страха и напряжения лапах? К чему искать эстетику там, где её нет? Почему всё не может пройти быстро, нелепо, скомкано, даже смешно? Когда Фёдор задушил Ракхама, его первой мыслью было - я не понимаю, что происходит. А это был акт возмездия и торжества справедливости. Ну, то есть, он был таким задуман, а на деле стал каким-то тошнотворным кошмаром.
Детёныша испугала перемена тона и приближение незнакомца к нему. Дальше всё произошло быстро: на несколько мгновений он пригнулся к земле, а после сорвался с места и попытался как можно скорее рывком добраться до трещины в скале, забиться туда и спрятаться. Фёдор легко опередил его, резко выбросив вперёд лапу с выпущенными когтями и нанеся тяжёлый удар. Сразу прижать львёнка к земле не удалось, черногривый слегка осёкся и только сбил его с лап. Малыш взвизгнул от боли и, потеряв равновесие, кубарем полетел в траву; его бок прочертили три длинных кровоточащих царапины. Фёдор одним прыжком настиг упавшую жертву и, наступив на неё лапой, прижал к земле. Детёныш отчаянно запищал и судорожно задёргался, засучил лапками по земле, пытаясь освободиться из хватки, но сделать этого ему уже было не суждено. Взрослый самец быстро склонился к нему и вонзил острые клыки в горло. Львёнок раскрыл пасть и в агонии закатил глаза, его крик плавно перерос в булькающее повизгивание. Маленькое тельце ещё несколько раз нелепо вздрогнуло в последних попытках отменить свой приговор и освободиться, а после неестественно обмякло и затихло навечно. По прокушенному горлу и грудке медленным ручейком заструилась солёная кровь.
В чём главное отличие убийства от охоты? На охоте подобное зрелище возбуждает аппетит. Убийство возбуждает только тошноту. Или же?..
Фёдор замер над телом, глядя в его безумные, вытаращенные в пустоту глаза. Они были широко распахнуты, но ничего не видели. Так и Фёдор не видел, не чувствовал ничего. Так странно. В прошлый раз он будто что-то сломал в мироустройстве, в себе. Смятение, липкая тревога, ощущение, что произошло что-то недолжное, неправильное, чувство, будто ты нарушил естественный ход вещей и отвержен, отторгнут от всего, что есть в мире - где всё это? Лев помнил, что первые дни после того инцидента провёл как в тумане, ему всё хотелось об этом кому-то рассказать как о смешной, нелепой истории, а ещё он немного боялся наказания, возмездия - хотя, казалось бы, за что? Что там такого произошло? До сегодняшнего дня он и сам не знал. Теперь знает.
Каждый может существовать только за счёт уничтожения и пожирания другого. Это краеугольный камень устройства природы, суть естества. Необходимость, обоснованность, оправданность убийства - фундамент, на котором выстроен мир, его первое правило. В тот день Фёдор стал убийцей. Не сегодня - тогда. Сегодня случилось просто повторение пройденного, уже смутно знакомое, становящееся привычным действие. Оно не шокирует, не пугает, не рушит душевное спокойствие, не переворачивает ценности - потому что уже нечего рушить и переворачивать. Но это нужно было сделать, чтобы понять.
Хопедайа стоял в стороне, молча смотря на тело и не желая к нему подходить, пытаясь подавить слезливое чувство жалости и убедить себя, что это нормально, что так всё и должно быть. Фёдор вопросительно взглянул на крысу. Сам он совершенно ничего не чувствовал по отношению к мёртвому львёнку. Ни удовольствия от содеянного, какое получают психопаты, ни страха и раскаяния, которые испытывают нормальные звери - не было ничего. Только небо и пустота.
- Жалко, да? - поинтересовался у рыжей крысы Фёдор. Вместе с этим он положил лапу на труп и аккуратно перевернул его на другой бок. Голова детёныша беспомощно упала вниз и замерла в неудобном, неестественном положении. Нет, мёртвые совсем не похожи на спящих.
- Пойдём. Его мать может вернуться в любой момент, - добавил он после, нарушая повисшую в воздухе жуткую тишину. Взяв тельце детёныша в зубы, Фёдор торопливой рысцой поспешил обратно к рощице. Провести ритуал следовало как можно быстрее, времени на беготню уже не было. Черногривый решил, что уходить далеко от места преступления не имеет смысла, так как разъярённая хищница в любом случае не оставит пропажу своего сына и пятна крови на траве рядом с тем местом, где она его оставила, без внимания и выследит их по кровавому следу, так что лучше просто сработать быстро, оставить тело и кружным путём уйти в горы, где самка точно потеряет след, даже если обезумеет от горя настолько, что бросится в погоню за убийцей детёныша.
Дойдя до места, Фёдор разжал челюсти. Тело львёнка грузно упало на землю. Хопедайа, отвернувшись и стараясь не смотреть на мертвеца, быстро и мелко двигая челюстями, сгрыз стебель дурмана, который всё это время нёс с собой, глубоко вздохнул, встряхнулся и принялся за исполнение обряда. Сначала он прочертил на земле вокруг тела ритуальный круг, а после начал покрывать пространство внутри него странными магическими символами, которые рисовал хаотично, без чёткой системы, скорее по наитию. Чем дальше заходило дело, тем более извилистыми и случайными становились знаки, в довершение же ко всему крыс начал трястись и приплясывать во время рисования (видимо, дурман начал действовать). При этом он пел. Это была не совсем обычная песня, в ней не было слов, только гортанные завывания, ритмичные и не очень всхлипы и вскрики, протяжный вой, иногда высокое визгливое рычание. Время от времени Хопедайа останавливался, падал на землю и в припадке хрипел что-то про то, что солнце горит, солнце сгорает. Огненно-рыжие лучи предзакатного светила пробивались сквозь жиденькие кроны деревьев, под которыми творился обряд. На круг падали тонкие тени листвы и деревьев, а в промежутках он ярко горел, выжигаемый солнечным светом. Переплетающиеся линии, круги, закорючки, сложные символы, а в центре - окровавленное тело, заместительная жертва, не имеющая никакого отношения к той войне, во имя которой была убита.
Время шло, но демон, несмотря на все шаманские камлания Хопедайи не появлялся. Черногривый успел вылизаться, смыть остатки чужой крови с морды. Уже совсем скоро должна была вернуться мать безвинно убиенного малыша, а встречаться с ней и объяснять, почему именно её ребёнок оказался убит и принесён в жертву демону, Фёдор не очень хотел. Однако ничего всё не происходило и не происходило, лишь обезумевшая крыса шептала, кричала, завывала и корчилась в пределах магического круга. И тут до Фёдора дошло: а ничего и не будет. Хопедайа не входит и не войдёт в контакт ни с какими потусторонними сущностями, он сейчас один на один со своим воспалённым мозгом, ясность которого застало действие галлюциногенной травы, и только. Что-то пошло не так, либо в ритуале, либо в шамане, либо в подношении (дух решил посмеяться и поворотить нос, мол, сегодня ему хотелось бы другого мяса?). В любом случае, не будет ничего. Слишком много времени прошло, слишком много, уже очевидно, что ритуал сорван. Демон не явится. Фёдор подошёл к корчащемуся в очередном припадке крысу и, разозлённый тем, что весь риск был напрасен, с силой ударил его лапой, отбросив тем самым в сторону.
- Шарлатан.
Хопедайа взвыл и, не приходя в сознание, стремглав бросился куда-то прочь. Лев не стал следовать за ним. Когда кончится действие наркотика, он придёт в себя и сам найдёт дорогу обратно.
И всё же, то, что произошло сегодня, было не напрасно. Пусть ему не удалось узнать ничего о Белых Ходоках и принести своему прайду ценные данные, приблизить его на шаг к победе, он всё же кое-что понял, кое-что важное о себе. Это дорогого стоило, это заглушало, смягчало злость и досаду от неудачи, ведь ритуал здесь был вовсе не главным. Гораздо в большей степени задумчивый, нежели разочарованный, черногривый в последний раз посмотрел на труп и поспешил удалиться отсюда торопливой рысью - время поджимало.
—→ Долина горячих сердец
офф
Применён лот Дурман на фамильяра
Отредактировано Федор (22 Мар 2020 23:01:52)
