Глава группировки звучит забавно, - подумал Рагнар, поднимая морду от маленького львенка. Кроме Шерца, его волновал Симба, и лев, подумав, повернулся к Шерцу и тихо сказал ему: - Я принес тушу в знак мира, но я был уполномочен общаться с Оззи. Фаер был не против иметь с ним союз, но насчет тебя решение принять ток конунг - так что заходи в гости, как разберешься тут. - Темный вполне мирно ему улыбнулся, а потом повернулся к Симбе и тихо заговорил: - Скажем так, у нас с тобой есть определенный общий интерес. Так что если есть желание общаться, я бы предпочел сделать это по пути в наш прайд, заодно и с конунгом пообщаешься. Только тебе лучше не светиться особо сильно, есть мнение, что ты немного помер... Но дело того стоит, я тебе обещаю, ага. - Седогривый улыбнулся, а потом снова наклонился к львенку и ласково лизнул его по холке, но тут же подошла миловидная львенка-подростка, на которую, впрочем, оставлять малыша не хотелось. Сама еще мелкая, в общем-то. Поэтому Айс, вполне по теплому улыбнувшись, спросил мелкого: - Малыш, если хочешь, можешь остаться тут - думаю, она тебе поможет найти маму. Или пошли с нами, раз считаешь, что не нужен никому... У нас, наверно, странный прайд, почти все бывшие одиночки.
Решив еще немного подождать ответов мелкого и Симбы, лев улегся на бок, поднял глаза к молодому льву и сказал ему: - А рассказал нам все это стремный лев-параноик, Птоломей его зовут. Вроде...
Лев раслабленно выдохнул, а вот потом заметил на горизонте рыжею фигуру, бодро убегающию в район прайде.
- Вот ты же блин... Эйр, передохнула? Думаю, пара домой двигать, пока этому поганцу... Пока ему Фаер бока не намял.

Отредактировано Рагнарек (26 Янв 2015 23:03:30)

>>> Зе­лё­ные ска­лы >>>

И сно­ва Тес­ва ку­да-то шёл...
Ка­жет­ся, за по­след­ние па­ру лет лев на­хо­дил­ся в та­ком со­сто­я­нии боль­ше, чем ел и спал... Хо­тя нет, не боль­ше, но опре­де­лён­но срав­ни­мо. Да, в об­щем-то, по­нят­но, что дви­же­ние — жизнь и всё та­кое, но странст­во­вать чуть ре­же, чем всег­да на­до­еда­ло. Осо­бен­но ког­да каж­дое своё пу­те­шест­вие ты ра­бо­та­ешь на из­нос, не жа­лея ни еди­ной час­тич­ки се­бя. Ко­рот­кий от­дых — мак­си­мум, что мож­но се­бе по­зво­лить...
По фак­ту, сей­час пу­те­шест­вие льва шло имен­но по та­ко­му рас­пи­са­нию: про­снул­ся, по­шёл, на­шёл Ту­а­ру, за раз­го­во­ром с ней не­мно­го от­дох­нул фи­зи­чес­ки, пос­ле че­го сно­ва по­шёл на­яри­вать ки­ло­мет­ры по оа­зи­су, на­шёл де­тей Ту­а­ры, за оче­ред­ным раз­го­во­ром от­дох­нул, а те­перь он опять ку­да-то шёл. Тес ни­чуть бы не уди­вил­ся, если бы пос­ле ка­ко­го-то не­дол­го­го раз­го­во­ра с Оз­зи ему опять при­шлось бы ку­да-ни­будь ид­ти.
Впро­чем, ду­мать о том, что бу­дет пос­ле бе­се­ды с за­га­доч­ным спут­ни­ком Ту­а­ры, смыс­ла не име­ло: всё за­ви­се­ло от то­го, на­сколь­ко хо­ро­шо нач­нёт­ся их диа­лог. Имен­но с то­го, как нач­нёт­ся: Тес­ва до­ста­точ­но хо­ро­шо знал се­бя, а точ­нее свою склон­ность по­до­зре­вать всё не­зна­ко­мое; и если ока­жет­ся, что Оз­зи та­кой же, то всё ока­зы­ва­лось до­воль­но слож­но. А ведь с ни­ми ещё был Сим­ба. Впро­чем, на его счёт Тес­ва про­гно­зов не стро­ил, на­де­ясь на его аде­кват­ность как Ко­ро­ля, пусть и из­гнан­но­го...

Всё бы­ло очень слож­но... Тес­ве на­до бы­ло так мно­го об­ду­мать... И гря­ду­щая встре­ча с Оз­зи, воз­мож­но, бы­ла не са­мой слож­ной и важ­ной частью его дум...
Стар­шие де­ти Ту­а­ры, впро­чем, вы­зы­ва­ли во­про­сы бо­лее бы­то­вые. Ос­нов­ным был: «А это точ­но де­ти Ту­а­ры?!» Тес­ва ви­дел мно­го се­мей за вре­мя сво­их странст­вий, но ни­ког­да ра­нее он не ви­дел та­ко­го боль­шо­го ко­ли­чест­ва от­ли­чий меж­ду деть­ми и ма­терью, как в этом слу­чае. Опыт под­ска­зы­вал, что схо­жих черт на­столь­ко ма­ло, что мож­но на­звать их не бо­лее, чем слу­чай­ны­ми... К то­му же, са­ми де­ти раз­ли­ча­лись меж­ду со­бой. И это бы­ло бы нор­маль­но, если бы бы­ли чер­ты ро­ди­те­ля... Но, пар­дон, кем дол­жен был отец этой тро­и­цы, что бы у кре­мо­во-ро­зо­вой льви­цы ро­ди­лись и тём­но­шёрст­ный Ту­лио, и бе­же­вый Ми­гель, и кре­мо­вая-бе­же­вая Ар­бел­ла?! Хоть львы и не­зна­ко­мы с та­кой на­укой, как ге­не­ти­ка, но ка­кие-то пред­став­ле­ния о на­сле­до­ва­нии ка­ких-то внеш­них при­зна­ков всё-та­ки име­ли, и кар­ди­наль­ные раз­ли­чия че­ты­рёх львов-родст­вен­ни­ков этим пред­став­ле­ни­ям про­ти­во­ре­чи­ли. Впро­чем, пе­ри­о­ди­чес­ки ло­вя на се­бе лю­бо­пыт­ные взгля­ды под­рост­ко­во­го трио, лев по­ни­мал, что по­до­зре­ния в не­родст­вен­нос­ти Ту­а­ре вза­им­ны и что они до­га­ды­ва­ют­ся, что Тес­ва то­же не со­всем от­кро­ве­нен в во­про­се от­но­ше­ния к Ту­а­ре.
Сле­ду­ю­щим ис­точ­ни­ком во­про­сов и не­до­уме­ния яв­лял­ся ду­эт су­ри­ка­та и бо­ро­да­воч­ни­ка. При­чём сам факт су­щест­во­ва­ния та­ко­го ду­э­та оза­да­чи­ва­ла Тес­ву на­мно­го сла­бее их от­но­ше­ния к хищ­ни­кам и от­но­ше­ния к ним Сим­бы. Да, Тес то­же ког­да-то по­мог зеб­ре. Од­на­ко не­льзя ска­зать, что лев осо­бо гор­дил­ся этим... Да и бы­ло это во вре­мя по­жа­ра, ког­да все не в се­бе. К то­му же, лев да­же не пом­нил, как вы­гля­де­ла та жи­ра­фи­ха; его это да­же не вол­но­ва­ло. В ито­ге, о той си­ту­а­ции мож­но сме­ло го­во­рить как о еди­нич­ном ис­клю­че­нии из тра­ди­ци­он­но­го от­но­ше­ния «хищ­ник-до­бы­ча». Здесь же бы­ло не­что прин­ци­пи­аль­но иное: су­дя по все­му, Сим­ба уже не в пер­вый раз ви­дит эту па­роч­ку (кста­ти, во­прос о том, ког­да крас­но­гри­вый успел с ни­ми по­зна­ко­мить­ся, оста­вал­ся от­кры­тым), и это, с точ­ки зре­ния Тес­вы бы­ло, очень мяг­ко го­во­ря, стран­но. Но, не­смот­ря на это ис­крен­нее не­по­ни­ма­ние и на то, что поч­ти сра­зу же пос­ле то­го, как ду­эт явил­ся очам льва, же­лу­док стран­ни­ка ти­хонь­ко за­вор­чал, на­ме­кая, что мож­но бы и пе­ре­ку­сить уже, лев не спе­шил при­чис­лять су­ри­ка­та и бо­ро­да­воч­ни­ка к сво­е­му по­ка пус­то­го ме­ню. В кон­це-кон­цов, крас­но­гри­вый вро­де как бы не осо­бо тя­нул на су­мас­шед­ше­го, так что ка­кая-то при­чи­на то­го, что он с ни­ми вдруг на­чи­нал об­щать­ся, всё-та­ки бы­ла. Но, тем не ме­нее, ка­ша и не­по­ни­ма­ние про­ис­хо­дя­ще­го оста­ва­лись.

И их пу­те­шест­вие про­дол­жа­лось, и спут­ни­ком их бы­ло су­ро­вое мол­ча­ние, лишь еди­нож­ды пре­рвав­ше­е­ся из-за спот­кнув­ше­го­ся Ми­ге­ля. Бы­ва­ет, что уж ска­зать. То, что Ми­гель пе­ред этим пы­тал­ся вы­свер­лить в Тес­ве ги­гант­скую ды­рень сво­им взгля­дом-свер­лом, лев бла­го­по­луч­но не за­ме­тил, ду­мая о чём-то, что мо­мен­таль­но за­бы­лось пос­ле вне­зап­но­го ряв­ка Ту­лио. Ещё иног­да под­рост­ки из­де­ва­лись над ка­ба­но­су­ри­ка­ным ду­э­том, но, опять-та­ки, это бы­ло из раз­ря­да то­го, что Тес­ва прос­то от­ка­зы­вал­ся вос­при­ни­мать, про­дол­жая свои пу­та­ные от объ­ёмов раз­думья...
Но лю­бая до­ро­га, в том чис­ле до­ро­га до во­до­па­да, ког­да-ни­будь за­кан­чи­ва­ет­ся. По оцен­кам стран­ни­ка, это мес­то бы­ло до­воль­но силь­но уда­ле­но от то­го ме­с­та, где но­че­ва­ли Тес­ва и братья-из­гнан­ни­ки, а зем­лян­ка Ту­а­ры бы­ла где-то при­мер­но по­се­ре­ди­не меж­ду эти­ми ори­ен­ти­ра­ми. К со­жа­ле­нию, оа­зис был до­воль­но круп­ным, так что эти рас­сто­я­ния, увы, бы­ли зна­чи­тель­ны­ми. Пло­хо ли это? Вре­мя по­ка­жет, но по­ка что пер­спек­ти­ва бе­гать по все­му оа­зи­су не ви­де­лась осо­бо ра­дуж­ной.

По­жа­луй, из их ком­па­нии Тес­ва пер­вым по­чувст­во­вал, что что-то не так. Ког­да до ушей до­нес­лись зву­ки во­ды, па­да­ю­щей на кам­ни, воз­дух стал бо­лее по­хо­дить на свое­об­раз­ный бу­кет из раз­но­об­раз­ных за­па­хов. При­чём за­па­хов бы­ло на­столь­ко мно­го, что лев не мог раз­ли­чить от­дель­ные, не­смот­ря на опыт и зна­ния. По­ко­сив­шись на Сим­бу, Тес­ва бы­ло хо­тел по­де­лить­ся с ры­же­гри­вым сво­им на­пря­же­ни­ем ка­са­тель­но это­го «бу­ке­та све­жес­ти», но, по­хо­же, кро­ме не­мо­го пре­пи­ра­тельст­ва с под­рост­ка­ми о взгля­дах на от­но­ше­ния хищ­ни­ки-жерт­вы, то­ва­ри­ща стран­ни­ка бо­лее ни­че­го не вол­но­ва­ло. «Мо­жет, оно и к луч­ше­му...»
По­это­му пер­вым пуб­лич­ное удив­ле­ние вы­ра­зил Ми­гель: – Ту­лио... Ты слы­шишь? – Слы­шу... Что там у них, все джун­гли со­бра­лись? – Стой­те здесь, я про­ве­рю, – то, что раз­вед­кой си­ту­а­ции сле­до­ва­ло за­нять­ся то­му, кто в слу­чае не­при­ят­нос­тей спо­со­бен быст­ро сва­лить из опас­ной зо­ны, а не под­рост­ки и не взрос­лые львы (а они, не­смот­ря на воз­раст и опыт, да­ле­ко не са­мые про­вор­ные су­щест­ва), так что са­мо­выд­ви­же­ние Фар­ма­зо­на бы­ло ло­гич­но и ожи­да­е­мо. Но оста­вать­ся в кус­тах лев не со­би­рал­ся.

Тес­ва ви­дел, что бук­валь­но за кус­та­ми на­хо­дит­ся об­шир­ная по­ля­на пе­ред во­до­па­дом, на ко­то­рой бы­ло мно­го зве­рей, ко­то­рых бы­ло край­не про­бле­ма­тич­но из-за то­го, что раз­ных ви­дов бы­ло слиш­ком мно­го. Од­на­ко лев мог при­мер­но при­ки­нуть раз­ме­ры по­ля­ны по кро­нам де­ревь­ев; он да­же час­тич­но ви­дел её, хо­тя все зве­ри, по­хо­же, бы­ли в дру­гой её час­ти (ли­бо это бы­ла дру­гая по­ля­на). Вы­гля­ды­вать из кус­тов бы­ло со­мни­тель­ной иде­ей: вы­да­вать своё по­ло­же­ние пе­ред не­по­нят­ным об­щест­вом... до­воль­но пло­хая идея. Но... Что если по­пы­тать­ся обой­ти по­ля­ну? – Я по­смот­рю на по­ля­ну с дру­гой сто­ро­ны. Если что, я ря­дом, – бурк­нул Тес­ва и, не до­жи­да­ясь от­ве­та, спеш­но ушёл ку­да-то в сто­ро­ну от Сим­бы, под­рост­ков и по­тен­ци­аль­но обед­но­го ду­э­та...

По­ля­на, на ко­то­рой рас­по­ло­жи­лись Оз­зи и его зоо­парк за­па­хов, бы­ла окру­же­на за­рос­ля­ми кус­тар­ни­ка, на­зва­ние ко­то­ро­го бу­ро­гри­вый не столь­ко не пом­нил, сколь­ко не пы­тал­ся вспом­нить, на­хо­дя это до­воль­но не­своев­ре­мен­ным дейст­ви­ем. За­рос­ли бы­ли до­воль­но гу­с­ты­ми, так что рас­смот­реть, что бы­ло за ни­ми, не пред­став­ля­лось воз­мож­ным. Ре­шив, что всё, на де­ле не так пло­хо, как это ка­за­лось на пер­вый взгляд Тес­ва с ду­ру су­нул­ся в эти за­рос­ли...

Что бы че­рез пол­ми­ну­ты по­нять, что это бы­ла отвра­ти­тель­ная идея. Углу­бив­шись в ча­щу бук­валь­но на пять кор­пу­сов, ста­ло яс­но, что кус­тар­ник в ра­зы ко­вар­нее, чем мог се­бе пред­ста­вить Тес. Гус­той и не­мно­го ко­лю­чий, он боль­но ца­ра­пал ла­пы и те­ло хищ­ни­ка, хо­тя про­ца­ра­пать ко­жу до кро­ви вет­вям не уда­ва­лось: ка­кая-ни­ка­кая шерсть и гри­ва спа­са­ли льва от не­при­ят­ных кро­ва­вых от­ме­тин на бо­ках. Ла­пы то и де­ло на­ты­ка­лись на ост­рые вет­ки, из-за че­го ид­ти бы­ло, мяг­ко го­во­ря, не­удоб­но. А раз­вер­нуть­ся в этих за­рос­лях бы­ло прос­то не­воз­мож­но. Су­хой итог сие дейст­ва был весь­ма и весь­ма пе­ча­лен: Тес­ва за­стрял.
При этом тот факт, что, по­хо­же, ни­кто из на­хо­дя­щих­ся на по­ля­не не услы­шал ка­раб­ка­ю­ще­го­ся сквозь ку­с­ты льва, ина­че как чу­дом не­льзя бы­ло на­звать.

В кус­тах Тес­ва не слы­шал, что про­ис­хо­ди­ло на по­ля­не, что убеж­да­ло льва не про­дол­жать дви­же­ние впе­рёд. К со­жа­ле­нию, это не упро­ща­ло дви­же­ние на­зад: раз­вер­нуть­ся, как уже бы­ло ска­за­но, не пред­став­ля­лось воз­мож­ным, звать на по­мочь — по­след­нее, что вхо­ди­ло в пла­ны стран­ни­ка, а зна­чит вы­хо­дить от­сю­да при­дёт­ся пы­тать­ся дви­га­ясь зад­ни­цей впе­рёд. А на это­го тре­бо­ва­лось вре­мя...

Ко­то­ро­го не бы­ло.

Для льва, рас­счи­ты­вав­ше­го, что всё долж­но бы­ло быть спо­кой­но, со сто­ро­ны по­ля­ны вне­зап­но раз­дал­ся уже став­ший за ко­рот­кое вре­мя об­ще­ния зна­ко­мым рык: – ОТВЕ­ЧАЙ! – ко­то­рый от­кро­вен­но го­во­рил о том, что дип­ло­ма­тия сло­ма­лась. – «Да твою ж на­ле­во! Сим­ба!!! Ка­ко­го... ты тво­ришь??!» – спра­вед­ли­во воз­не­го­до­вал Тес. Нет, дейст­ви­тель­но, как мож­но за пять ми­нут по­вес­тись до ры­ка? Со­всем, что ли, не­аде­кват­ный?

Тес­ва ожив­лён­но стал де­лать по­пыт­ки про­дви­нут­ся на­зад в за­рос­лях как мож­но быст­рее, но это всё рав­но не хва­та­ло. Пя­тя­щий­ся в за­рос­лях лев – жал­кое зре­ли­ще, к боль­шо­му со­жа­ле­нию для стран­ни­ка.

К счастью, Тес не успел за­брать­ся слиш­ком глу­бо­ко в ча­щу, так что мед­лен­но и с му­че­ни­я­ми лев всё-та­ки вы­брал­ся из ло­вуш­ки. На по­ля­не, ви­ди­мо, по-преж­не­му ни­кто не по­нял, что кто-то где-то за­стрял. От­кро­вен­но го­во­ря, им бы­ло ту­по не для это­го. Вот толь­ко Тес не знал, по­это­му вы­бе­гать на по­мощь оша­лев­ше­му сам­цу не спе­шил, ибо это мог­ло быть не­мно­го... не­лов­ко, ска­жем так. Лев оста­но­вил­ся на том мес­те, где оста­вил всю ком­па­нию спут­ни­ков, из ко­то­рых, как ни стран­но, ни­ко­го не бы­ло вид­но, и на­чал при­слу­ши­вать­ся к про­ис­хо­дя­ще­му на по­ля­не...

А на по­ля­не бур­ли­ли страс­ти. И, что са­мое стран­ное, бур­ле­ние это не бы­ло мор­до­бо­ем. За­то ка­ко­фо­ния от бол­тов­ни сто­я­ла знат­ная: раз­го­во­ров бы­ло мно­го, и пы­тать­ся разо­брать из-за кус­тов, кто о чём го­во­рит, не пред­став­ля­лось воз­мож­ным...
Поч­ти не пред­став­ля­лось.
– Прос­ти ме­ня. И я под­ло остав­лю здесь свою ви­ну, вмес­те с то­бой. И тво­им стра­хом за ме­ня. От­ны­не и впредь — каж­дый из нас сам по се­бе. Я знаю, ты спра­вишь­ся, – сре­ди все­го шу­ма, что раз­да­вал­ся на по­ля­не, бук­валь­но за кус­том от стран­ни­ка раз­да­вал­ся зна­ко­мый под­рост­ко­вый го­лос, на­пол­нен­ный не­мно­го не­обыч­ной для оди­чав­ше­го Тес­вы смесью уве­рен­нос­ти, бо­ли, ре­ши­мос­ти и го­ре­чи...

Млад­ший брат ухо­дил от сво­е­го стар­ше­го бра­та...
А Сим­ба не оста­нав­ли­вал его.

И Ри­ко ушёл. Убе­жал, без осо­бо­го на­пря­га си­га­нув че­рез ку­с­ты и не об­ра­щая ни на ко­го во­круг вни­ма­ния...

Ска­зать, что для Тес­вы это со­бы­тие бы­ло не­ожи­дан­ным – ни­че­го не ска­зать. Да, с пер­вых се­кунд об­ще­ния с брать­я­ми, ещё до пе­ре­хо­да че­рез пу­с­ты­ню, бы­ла за­мет­на раз­ни­ца меж­ду брать­я­ми... Од­на­ко их раз­ног­ла­сия, ко­то­рые уви­дел тог­да Тес, ви­ди­мо, бы­ли лишь вер­ши­ной айс­бер­га про­блем. При­чи­на раз­ног­ла­сий бы­ла где-то очень глу­бо­ко... Там, ку­да Тес не мог до­плыть. Час­тич­но из-за это стран­ник чувст­во­вал, что в этом есть и часть его ви­ны. Уби­вать­ся и уко­рять се­бя за это он не стал бы... но по­ни­ма­ние при­част­нос­ти к раз­лу­ке из­гнан­ных брать­ев всё-та­ки да­ви­ло на Тес­ву.

И сей­час пе­ред Тес­вой сто­ял до­воль­но труд­ный во­прос, от­вет на ко­то­рый тре­бо­ва­лось най­ти не­мед­лен­но.
«Дол­жен ли я пы­тать­ся ис­пра­вить это?... И что во­об­ще де­лать?!»

С од­ной сто­ро­ны был Сим­ба... С дру­гой – Ри­ко. Бо­лее-ме­нее опыт­ный лев... Или мо­ло­дой и от­кро­вен­но не­го­то­вый к жиз­ни в оди­ноч­ку львёнок...
Ка­жет­ся, вы­бор был оче­ви­ден.

«Прос­ти, Сим­ба... Ты смо­жешь, ты уже взрос­лый. А твой брат нуж­да­ет­ся в по­мо­щи боль­ше... И ждать я не мо­гу. Прос­ти».

Бро­сив в по­след­ний взгляд в сто­ро­ну, от­ку­да до­но­сил­ся го­лос Сим­бы во вре­мя их раз­го­во­ра с Ри­ко, Тес­ва по­бе­жал за Ри­ко.

>>> За Рико (Песчаные дюны) >>>

- Может, и Птолемей. Все равно он стремный лев, мне он не приятен. Ну, вообще, мне много кто неприятен, да и я не самая приятная личность, но вот он чет особенно... - Лев, после свой фразы снова посмотрел на молодого принца, а потом добавил: - Вы собираетесь идти, и явно через пустыню. И, скорее всего, через земли прайда Фаера, во всяком случае, это достаточно короткий путь. Так что на по пути, а поговорить я предпочту по пути в пустыне, хорошо?
Седогривый снова посмотрел на львенка, задумчиво поводил скулами, обдумывая, что ему делать. Бросать малыша тут не хотелось, местный новый лидер явно наплевал бы на него, он явно преследовал какие то другие цели. Власть, нажива... Еще что-то, не очень укладывающиеся в понимание воина с Севера. Поэтому лев был не против взять мелкого с собой, тем более, что он был уже достаточно подрос для того, что бы пройти пустыню вместе с матерым львом. - Ну что, ты идешь со мной или остаешься тут? Я еще раз спрашивать не буду, и насильно не потащу...
От размышлений льва оторвали слова гиены, которые были достаточно забавны: - Да? Хм... Тебе не повезло, парень, - лев обернулся к Желчи и хищновато улыбнулся, - вы первых, ты - не очень жесткий. Можешь мне довериться, я лучше знаю. Во вторых, я тоже болел чумой. Ну и в третьих... Зови меня Рагнареком, Желчь.
Закончив говорить, Айс снова ухмыльнулся и посмотрел гиену прямо в глаза, своим непередаваемым и не переносимым многими взглядом, от которого часто отводили глаза, по которому было не понятно, шутит лев и серьезен, зол он или спокоен... Только некоторые понимали, что это - абсолютно обычный взгляд для седогривого. Затем он посмотрел на свою дочь, приглашающе кивнул в сторону пустыни и, тепло ей улыбнувшись, повернулся к Симбе: - Ток сразу говорю, у меня странное чувство юмора. Оно мрачное и где то очень глубоко в моей поистине черной душе. Идем? - Лев чуть ухмыльнулся и развернулся в направление пустыни. Он пошел вперед, без сожаления оставив за собой принесенную тушу, не попрощавшись ни с Шерцем, ни с кем бы то не было. Он вообще уже принял решение насчет этого места, доверять этому типу крайне не хотелось, да и смысла не было. Оззи походил на гиена, которому не чужды слова Честь, Достоинство и Ответственность. А вот этот лев выглядел странно, он был надменный и пафосный, наглый и самоуверенный... Решать то, конечно, Фаеру...

–→ Песчаные дюны

Отредактировано Рагнарек (1 Апр 2015 21:24:57)

Интересно, когда реакция гостей твоих земель – куда положительней, чем реакция твоих… соклановцев, пусть и почти уже бывших. Будь бы старина Шерц ещё чуть выше, чем он есть, чуть крупнее, массивнее и капельку агрессивнее – так он с великой радостью отвесил бы Желчи пару-тройку затрещин, чтобы крокут попридержал свой острый язык за зубами. Но раз уж черногривый избрал своим главным оружием мастерство вести диалог, то приходилось мириться со слишком уж нечастыми возможностями решить все коммуникационные проблемы зубами и когтями. Но, несомненно, правитель Оазиса всегда мог применить и эту «фишку», но разве можно заставить силой кого-то внимать тебе? И ещё не распугать всех подчинённых и не остаться с разбитым корытом…
Шерц метнул укоризненный взгляд на Желчь, перемешанный с праведным гневом и очевидным скептизмом, и моментально переключился на большого пепельногривого льва, вновь растянув учтивую улыбку на своей морде:
— Мне очень приятно, что сегодня мне довелось иметь дело со столь добропорядочным зверем — я рад таким.
В лунном свете взору Шерца предстала мелкая львица с черепом на голове, что-то в ней привлекло владыку Оазиса, и его чёрный нос зашевелился, пытаясь принюхаться и понять, кто же это, и... его морда расплылась в мягкой улыбке, и он промурлыкал:
— Явана? Мне кажется, нам повезло, что мы снова встретились, —  сладко, убаюкивающе-спокойно проворковал черногривый. Он и правда был рад снова видеть её. Хоть их первая встреча была очень… весёлой и запоминающейся, в итоге Явана оставила Шерцу весьма неплохое о себе впечатление.
— Да чуть не испустил дуx, пятнистый изворотник. Если его и откачают, то управленческими делами заниматься он всё равно больше не сможет. Так что теперь, если у тебя есть какие-то вопросы, предложения, претензии — ты смело можешь обращаться ко мне, как к новому правителю здешнего сборища, — сладко, со вкусом, и в то же время властно говорил Шерри, и слова его сопровождал хитрый, самодовольный блеск в глазах.
Лишь лев успел договорить, как ему пришлось поднять голову на голос новой действующей морды в этом спектакле, взгромоздившуюся на ветку дерева. Шерцу было непросто разглядеть нежданную гостью во тьме ночи, да ещё и с земли. Слова кошки больно резанули слух черногривого, однако он в ответ лишь повёл драным ухом, оставляя непоколебимое выражение морды и внимательный, пытливый взгляд на изящный силуэт леопардихи, при этом проглатывая накатывающее отвращение. Сидел он гордо выпрямившись, словно был не просто самопровозглашённым вожаком какой-то группировки, а самим богом, выслушивающим сбивчивые россказни жалкого смертного. От чего-то хотелось швырнуться на дерево за наглой гостьей и исполосовать когтями её шкурку, но едва ли он мог рассчитывать на подобное. Во-первых — он не научился бы за пару минут взбираться на деревья, а во-вторых — находясь пока что ещё в довольно шатком статусе, «захватчик» желал скорее расположить к себе каждого, нежели оттолкнуть, да и был твёрдо уверен, что дипломатией можно добиться большего, нежели грубой силой. Шерри ведь не бандит-грубиян с большой дороги, он должен быть другим и вести себя вежливо и сдержанно… но было в этой кошке то, что заставляло черногривого сжимать челюсти, воздерживаясь от того, чтобы не выплюнуть ей нечто грубое. И таки сдержаться было невозможно.
— Не зарывайся, кошка, — угрожающе прорычал Шерц, раздражённо стегнув себя хвостом по боку. Он категорически не терпел фамильярностей в свой адрес, особенно от всяких проходимцев. Удивляло ещё и то, что эта дама была знакома с тем бурым крокутом, таким же грубияном и наглецом под стать ей самой, при этом их встреча явно была доброй для обеих сторон.
Не видя больше смысла торчать в этом месте, Шерри поспешил обратиться к старой хорошей знакомой:
— Прости, Ява, но я вынужден похитить тебя отсюда, ибо здесь внезапно завоняло давно сгнившей падалью, — Шерри покосился на ту парочку, и если бы было посветлее, то можно было отчётливо видеть, как в худшую сторону меняется выражение его морды при взгляде в сторону кошки и гиены.
Черногривый мягко улыбнулся львице, поднимаясь с земли, и шагнул на встречу другой местности, увлекая за собой свою безумную спутницу.

—–→ Зелёные скалы

Что взять с ребёнка, который считает, что он никому не нужен и вообще слишком слаб, чтобы быть полезным? Мать могла бы переубедить его в обратно, приласкав и приголубив, но её не было рядом, как и отца. Они оба ушли, бросив его. Рядом не оказалось даже братьев с сестрой. Он никому не нужен. Даже этот странный огромный лев, в чём был уверен малыш, предложил ему свою помощь из жалости, а не потому что был добрым дяденькой, которому не наплевать на судьбу брошенного ребёнка.
Он угрюмо исподлобья посмотрел на матёрого льва, который снова приглашал его пойти вместе с ними. И что ему делать? Соглашаться на проявленную жалость или самому бежать, куда глаза глядят и гнить под солнцем на радость падальщикам, который в прошлый раз добрались только до его глаза? Нарочно и не придумаешь. Компания, которая оставалась на водопаде его не радовала, а скорее пугала. Ребёнок не в состоянии постоять за себя и, в лучшем случае, ограничившись детским рыком-мяуканьем, со страхом в глазах побежит в ближайший куст, прятаться. Мать за ним точно не вернётся – в этом он был просто уверен, как и в том, что никого из своего семейства больше не увидит. Можно пойти и с этим дяденькой. Всё же кто-то его должен кормить, сам он и ящерицу не поймает, что уж, а кушать хотелось, причём уже. Живот возмущённо заурчал, мелкий буркнул себе под нос.
Он утёр лапой заплаканную моську, шмыгнул носом в последний раз и, продолжая всё ещё хмуриться, поднял мелкий и тощий задок, чтобы пойти вместе с незнакомыми львами, которые ещё и сожрать его могли по случаю. Мало ли. Может, они не совсем адекватные, он-то откуда знал? Но это всё же лучше, чем слушать дифирамбы голодного желудка и пищать от голода, жуя землю и камни, потому что больше нечего.
Дзиро старался не отставать от Рагнарека, но держался всё же на расстоянии, мол, я иду своей дорогой, просто они совпадают, а не потому что мне нужна компания взрослого. Обманывать себя – дело не благое, но а что ещё оставалось обиженному до слёз мальцу, который и понятия не имел, какого жить без матери и отца, которых у него теперь не было?
—– Пустыня

Большие водопады ==>

Ночь была очень приятной. Необыкновенно. С летучими мышами эта птица имеет очень мало общего, однако Джи давненько не доводилось полетать под светом луны. В это время суток всё выглядит иначе, в том числе на сцене появляются новые животные. Маленькие вездесущие пташки больше не заполоняли джунгли своим неугомонным лепетом, что, несомненно, орлана тихо радовало и позволяло насладиться каким-никаким ночным спокойствием. У всего есть свои хорошие и не очень стороны. Например, пернатый очень не хотел спускаться вниз, по крайней мере, вглубь леса, где много древесных крон. Там может сидеть что угодно. Буквально. Прошли те славные деньки, когда Оазис был безопасным, потаённым от лишних хищных глаз местом.
Через какое-то время своего маленького путешествия, белоголовый приметил своим отменным зрением странную поляну с озером. Слишком много всего там сидело… Сомнений почти не оставалось: это то чудное место, о котором на днях балакали щурковые. Орлан задумчиво прищурил глаза: "Оди меня убьёт", – а затем чутка наклонил левое крыло, отправившись в увлекательное снижение водоворотообразной траектории, довольно медленное и широкое. По идее, никто не должен был обратить на него внимания. Мало ли перьев на ножках тут шастает? Тем более в небе. Почти оказавшись на уровне с деревьями, Джи резко выровнялся в воздухе, в следующую же секунду нырнув в пышную листву, не забыв про себя посетовать на крыло. Он оказался на милой веточке крепкой конструкции, что прилегала к дереву на самом краю сей популярной площадки. Сидел, впрочем, будто сидел здесь всегда. Эту суперспособность он открыл в себе несколько лет назад.
Когда орлан, собственно, изволил принести тушку к интересовавшему его месту всё самое интересно в этом самом месте, разумеется, уже закончилось. И было видно, что зверьё потихоньку  расходилось. Джи приметил, как удаляются в растительность тёмный лев и львица (впрочем, в это время тёмными можно назвать почти всех животных), ещё одна группа львов собирались в другую сторону. Однако какое-то время назад здесь было больше, намного больше животных, что можно было понять по тем же следам. Теперь разобрать, что к чему такому случайному прохожему без посторонней помощи представлялось проблематично. Но всё слишком интересно… Неужто собрание анонимных вегетарианцев? Было бы очень забавно, но в посиделках участвовали не только хищники. Этот пернатый и представить не мог всю ту концентрацию событий, обрушившихся на этот маленький клочок рая. Драма за драмой, воодушевляющая речь за пафосным слогом… А когда-то это было уютное, тихое местечко для самых слабых, не знавшее таких вездесущих самодуров природы, как львы и гиены. Это место было создано не для них и уж тем более не для того, чтобы им кто-то владел, однако жадность, как говорится… А в общем, всё равно. Не Джитиджи решать судьбу этого место, время покажет своё. Здесь и сейчас он всего лишь сыщик, лишний любопытный нос.
Как вы должны знать, в данный момент на поляне преобладали львы, львы разные как окрасом, так и возрастом, да и те куда-то собирались. И не сказать, чтобы они все были заодно. Или хотели сделать такую очевидную вещь, как растерзать вон ту светлую пятнистую гиену… Гиену… О! Леопард.
Взрослые леопарды, скажет вам этот пернатый, ребята очень вредные и проблемные. Особенно ночью. Контрить их настоящий геморрой головного черепа Со своей позиции он разглядел очертания этой кошки, на дереве с противоположной стороны площадки, с большим трудом и то лишь благодаря полной луне и обострённой наблюдательности. Достаточно опытный, этот древолаз может без больших усилий бесшумно подкрасться к орлану и решить все его житейские проблемы одним махом, тот и мысленно поблагодарить не успеет… Хм-м, спасибо, проходили. Это место вмиг стало куда менее интересным, однако недостаточно, чтобы заставить орлана улететь. Ещё немножко больше бдительности, ничего страшного.
Он продолжил негласно изучать окружение и остановил бледно-жёлтый взгляд на группе львов немного поодаль от прежнего объекта внимания, говоривших о чём-то своём и, как упоминалось, собиравшихся уходить. По крайней мере, один точно. Среди них было два взрослых, вполне себе крепких льва… Их-то Джитиджи было нечего бояться. Но он всё равно не спешил идти к кому-то на встречу. Подобравшись по веткам поближе к описанной группе, птиц значительно лучше смог разглядеть их. Один из самцов такой светлый, красногривый, прямо как в былой царской семье… А второй наоборот. Интересный контраст, интересный… Белоголовый лишний раз покосился в сторону дерева с леопардом и почти бесшумно перелетел на другую сторону, расположившись на самой близкой ко львам ветви, и принялся ещё внимательнее разглядывать приглянувшегося паренька. "Нет, ну точно", – вертел головой он, весьма скептически относясь к своим умозаключениям. А к падальщикам эту поляну, в конце концов, не убежит.
- Я очень извиняюсь, – заговорил птиц чётко и весьма деликатно, обращаясь ко всем, пока те не успели ретироваться, однако следующее произнёс явно для короля-изгнанника: – Но не могли бы вы рассказать, отчего так похожи на Муфасу?
Джи наивный? Да ну вас, он просто не стесняется. Не надо стесняться, ребята, от этой заразы больше проблем, чем пользы. А впрочем, думайте своим котелком…

Становилось всё темнее, и было трудно определить, чей серебрящийся под лунным светом силуэт двигался рядом с тобой. Желчь, как существо более чем глупое, никогда не отдавал предпочтение какому-либо времени суток. День душил гиену жарой, а ночь прятала в каждой особенно тёмной тени только поджидающего случая, чтобы напасть, врага. Но, как уже говорилось, пёс не был умён, а потому жару воспринимал как должное, а о демонах, таящихся в ночи, просто не думал.
Ну что, Рагнарек, поиграем в игру "найти чёрного льва на тёмной поляне, когда он там есть"? Нет, великана с севера с потрохами выдавали светящиеся иолитовые глаза. Ответная реплика льва вполне удовлетворила гиену, Желчь скривил губы улыбкой и кивнул, признавая в кошачьем если не равного себе, то вполне сносного зверя.
А вот дальше произошло то, чего Желчь, даже будь он самым умным дураком в саванне, никак не мог ожидать. Откуда-то сверху, кажется, с неба, послышался очень знакомый мурлыкающий голос. Поспешно брошенный взгляд гиены сначала упёрся в усыпанный звёздами небосклон, потом в слепой белок луны и только в последнюю очередь переместился к возвышающемуся неподалёку дереву.
Страус-кошка!
Пёс обомлел. Желчь не видел Сольвейг так давно, что уже перестал надеяться на новую встречу. Чёртов леопард! Она всегда умела заманить пса до обоснованности логичным планом в кашу, которую потом приходилось долго расхлёбывать. Но Желчь был привязан к кошке и её птичьему прошлому.
Радостно взмахнув рыжей гривой, пёс сделал несколько шагов к дереву, на нижней ветке которого устроилась Сольвейг. Но в этот момент кошка заговорила. Слова про повелителей деревьев и правые лапы заставили пса ощериться весёлой улыбкой, но вот последняя фраза резко стёрла всю радость с гиеньей морды.
- Кроме, пожалуй, того черного льва. Моему превосходительству он не нравится.
Какое-то раздражение, которого, наверно, и не должно было быть, зародилось в груди Желчи, заставив того нахмуриться. Псу почему-то вдруг показалось, что только он может говорить гадости в адрес Шерца. Только он..а..а не Сольвейг. И никто другой. Только Желчь. Хотелось защитить Шерца, рявкнуть на леопарда, сказав не быть такой грубой, но Желчь промолчал, пытаясь разобраться в себе. Страус-кошка даже после такой долгой разлуки была псу намного ближе тёмного льва. И милее. Милее ли? Желчь невольно мотнул мордой, отгоняя странные мыли.
- Я еще могу попытаться отговорить тебя от этой самоубийственной затеи?
Пёс перевёл взгляд на снова заговорившую Сольвейг. Странное раздражение, кажется, прошло, и Желчь снова был рад видеть старую знакомую.
- Можешь попробовать, но аргументы твои должны быть вескими, - гоготнул пёс и весело дёрнул хвостом, - привет, Соль! Что ты тут делаешь?
Желчь хотел сказать что-то ещё, но его перебил отреагировавший на слова леопарда Шерц. Пёс чуть наклонил голову, разглядывая явно разозлившегося льва. Не то, чтобы Желчь хоть когда-то питал какие-то добрые чувства ко львам. Нет! Нет! Пожалуйста, нет! Но было что-то в этом повелителе оазиса, что цепляло пса за живое, из-за чего ему хотелось словесной перепалки, возможно, драки. Или чего-то другого? Пёс не мог разобраться в себе, да и не смог бы, наверно, - недостаточно умён.
К Шерцу подошла какая-то львица, и он замурлыкал как маленький львёнок. Желчи же вдруг яростно захотелось содрать с её лица улыбку вместе с кожей. Он даже уже почти пошёл выяснять отношения, но потом подумал: "зачем?". И не найдя в своей голове ответа на этот вопрос, остался на месте.
Шерц наградил Сольвейг и Желчь очень красноречивым взглядом, а потом удалился, уводя за собой львицу. Только дурак бы не понял, куда они ушли. Желчь был дураком, но он понял. Псу было почему-то очень трудно разобраться в своих эмоциях, хотя обычно он был склонен их вообще не испытывать, его шкура была светлой, а характер - нордическим. Но сейчас Желчи отчаянно хотелось, чтобы Шерц вернулся и продолжил с ним ругаться. Или просто вернулся и встал неподалёку. Или просто не ушёл с этой чёртовой львицей непонятно куда.
Так, спокойно! Желчь с усилием выдохнул и перевёл взгляд на Сольвейг. Она должна была знать, в чём дело. Она всегда знала. От созерцания золотистых глаз леопарда пса отвлёк звук шагов. Повернув морду, Желчь встретился взглядом с песочного цвета львицей. Она лениво прошествовала мимо гиены и легла за траву под деревом. Желчь невольно оскалился, потом убрал с морды оскал, а потом снова оскалился. Он не знал, как на это реагировать. Они сговорились вывести его из себя? Сначала Рагнарек, теперь эта вот львица. А если Желчь сейчас возьмёт и вгрызётся клыками в её незащищённый живот?
- Ты кто, киса? - продолжая склабиться, угрюмо поинтересовался пёс.
Кракуша сильнее вцепилась когтями в спину гиены, Желчь поморщился и вопросительно посмотрел на сокола. Птица указала глазами куда-то вверх, и пёс заметил большого орла, который примостился на соседнем дереве и с интересом разглядывал представление их оазисного цирка.
Взгляд гиены вернулся к Сольвейг. Именно она всегда объясняла Желчи то, что он не был способен понять сам, и сейчас пёс жаждал того же самого.

Сольвейг медленно осматривалась. Со стороны могло показаться, что она просто разминает шею и мышцы после долгого сна: тело кошки напряженно вибрировало, пальцы ощупывали мягкую поверхность под лапами, оставляя рыхлые глубокие бороздки в мягкой древесине. Кошка медленно выдохнула и посмотрела на черногривого льва, чуть наклонив голову набок. Нет, она не разминала шею, она разогревала мышцы, параллельно рассчитывая расстояние прыжка.
«Если прыгнуть сейчас, можно одним резким и мощным ударом сломать ему пару-тройку костей, а там дело только за мелкой львицей…»
Леопарды всегда были расчетливее и точнее львов. Соль чувствовала желание черного подраться с ней, и была к этому готова: кошка уже было присела на задние лапы и приготовилась оттолкнуться, чтобы в один прыжок, на который способны только леопарды, преодолеть расстояние до льва и вцепиться ему в глотку, но…
— Не зарывайся, кошка, - раздраженно рявкнул ей лев и полоснул себя хвостом по черному боку.
Такой красноречивый жест, интонация, вкупе с молчаливой яростью в глазах льва, возможно, и испугали бы львенка-подростка, но проницательной и умудренной жизнью леопардихе они говорили лишь одно: лев нервничал, сильно нервничал, непозволительно сильно для того, кто собрался вести за собой хоть кого-то. Оно, в целом, было понятно: он был так близок к тому, чтобы стать здесь правителем, и тут в его планы влезла совершенно левая кошка с дерева. Соль громко усмехнулась, снова стараясь найти баланс для прыжка. Однако лев лишь посмотрел на сопровождающую его львицу и, натянуто улыбнувшись, повернулся к Сольвейг спиной и ушел.
Несколько мгновений кошка обдумывала сложившуюся ситуацию. Поведение льва было нелогичным настолько, что кошка даже передумала атаковать его: в том, чтобы вцепиться в него со спины, не было ни капли удовольствия и смысла.
«Он просто… убежал?»
Осознав, что лев просто ушел, Соль, последние несколько мгновений готовившаяся к драке, сначала тихо усмехнулась, а потом просто звонко рассмеялась в голос. Раскатистый, с мурлычущими нотками смех мягко разливался по всей поляне в ночной тишине, а кошка все никак не могла остановиться.
- И это вы хотите назвать своим предводителем, обитатели оазиса? – сквозь смех громко сказала она, сверху оглядывая всех, кто еще остался на поляне. Как только черный лев и его молодая низкорослая спутница, буркнув что-то невнятное, исчезли со сцены, на ней показались и новые морды: льва, который выполз из кустов и всячески старался избежать теплового удара, оставив свое тело в воде, Соль заметила еще сверху. Кого она не заметила, но была просто чрезвычайно рада видеть, так это свою давнюю знакомую-шаманку, которая с присущим ей мастерством незамеченная до этого момента наблюдала за всеми из ближайших зарослей.
«Вуду…» - про себя улыбнулась Соль, все еще смеясь и сдерживая желание заржать еще громче. Уже по лицу львицы, взглядом проследившей за нервным взмахом черного хвоста, леопардиха видела, что та тоже оценила мужество самопровозглашенного «повелителя оазиса». Встретив взгляд давней знакомой, Соль широко улыбнулась: она была уверена, что шаманка поймет ее без лишних слов. Что та, по-видимому, и сделала, с усмешкой мягко пройдя до дерева, на котором еще стояла Соль, и удобно устроившись под веткой.
- Что дальше? – услышала Соль ее голос.
Кошка мягко спрыгнула вниз, приземлившись в шаге от Вуду и, отсмеявшись, спокойно продолжила, мурлычущим голосом, раздавшимся в ночной тишине также четко, как минутой раньше раздавался ее смех:
- Дальше? Хм… а дальше, друзья мои, я спрошу у вас прямо: хотите ли вы такого лидера? Я пришла сюда, наслышанная о райском месте, где группа животных – совершенно разных животных – живет в мире и гармонии под предводительством мудрого лидера-гиены. Я искала место, где я могла бы остаться, живя в покое и достатке, вдали от кровавых междоусобиц властолюбивых львов, которые заполонили всю саванну, не оставив другим видам ни шанса на комфортное существование. Вдали от видовых предрассудков, диктующих каждому, с кем общаться можно, а с кем – дурной тон, кто из нас лучше, а кто - хуже, кому позволено жить, а кто должен умереть... И что я вижу сейчас? Очередного одержимого властью паразита, который пришел сюда разрушить все, что ваш лидер так старался построить.
Соль остановилась и перевела дыхание, параллельно обходя присутствующих взглядом янтарных глаз.  Медленно вдохнув прохладный ночной воздух, она продолжила:
- Он объявил себя правителем оазиса, но кем он собрался править? Хотите ли вы, те, кто шел за Оззи и его идеалами, склонить свои головы перед львом, что сердце также черно как и его шкура? Ведь оазис – это вы! Это – ваша земля. Если вы позволите льву захватить его силой, в итоге вы получите именно то, от чего так упорно бежали: власть здесь будет принадлежать очередному прайду, а вы будете вынуждены покинуть это место вместе – все вы! И никто не защитит вас – ему плевать на вас. Что он сделал, когда ему бросили вызов? Он просто ушел, поджав свой черный хвост, неведомо куда… Но мы можем еще не допустить этого, мы можем еще сплотиться и отстоять эту землю, эти идеалы, мы можем еще превратить Оазис в место, где вы все сможете жить спокойно со своими семьями под защитой собратьев… все, что нам нужно – это объединиться и нерушимой стеной встать на защиту того, во что мы верим. Я не прошу вас взять на себя ответственность или сражаться в одиночку. Присоединяйтесь ко мне! Вместе мы построим Империю, где не будет места предрассудкам и дискриминации, где все будут пользоваться равными привилегиями, разделять посильные и справедливые обязательства по отношению к другим и к себе самим…
- Ну, допустим, куда он ушел, лично у меня не вызывает никаких вопросов. Ты что, вчера родилась? – на поляну, прямо перед Соль, с мощным взмахом крыльев опустилась Линн – черная орлица, следующая за Соль большую часть ее жизни, - трахаться они пошли. Бл* буду. Мальчику не интересно играть в войнушку: у него под хвостом свербит, а тут такой шанс подвернулся. Обязанности? Пффф…
- Линн! – Сольвейг закатила глаза. Птица была в своем репертуаре. Нужно было занять ее чем-нибудь, и Соль, подойдя к ней поближе, тихо шепнула на ушко, - найди Салли. Он мне нужен. Сейчас!
Птица скептически посмотрела в глаза леопарда. Линн, несмотря на ее характер, была очень умна, и, естественно, сразу поняла, что Соль просто хотела сплавить ее, и Салли ей совершенно не уперся. Смерив леопардиху насмешливым взглядом из серии «за дуру меня держишь, котенок?», Линн тихо усмехнулась и покосилась на севшего на ветку неподалеку орлана.
- Слух, а можно я его… ну немного это, того? – шепотом спросила птица, недвусмысленным жестом указывая крылом на пернатого и характерно сжимая когти на ногах в предвкушении.
Проследив за жестом орлицы, Соль увидела еще одну птицу, на которую прежде не обратила внимания, но которую, конечно, заметила глазастая Линн. Соль прекрасно понимала, что орлан интересовал ее скорее как объект, на который можно излить всю свою агрессию, чем как птица противоположного пола. И не менее четко она понимала, что этого нельзя допустить. Птичку жалко.
- Нет, - лаконично ответила она, - будь приветливой. Иди и встреть гостя, поинтересуйся, откуда он и для чего прибыл…
- Ну твою же… ладно.
Линн, подумав, повернулась и пешком пересекла поляну, подойдя к тому месту, где торчал рыжегривый лев, а чуть выше, на ветке – орлан с белой головой. Вымучив из себя некое подобие вежливой улыбки, Линн забралась на ветку, совсем близко к пернатому гостю и, изменившись даже в голосе, участливо поинтересовалась:
- В столь поздний час, в чужом краю... откуда будете вы сами? Заблудились или по делу?

Не заинтригуй ее так сильно происходящее, меченая полосой львица нипочем не валялась бы у объявленного собственностью новорожденной Империи дерева, привычно имитируя полную расслабленность… а вместе с ней и мягкость – не может же такая миловидная самка с золотыми искорками в темных смеющихся глазах втайне замышлять недоброе? Не может же она оказаться безжалостным губителем себе подобных, лишенной раскаяния и с лапами по локоть в крови?.. Нет, все это глупости. Конечно же, не может. "Пить-то как хочется", – ну, по крайней мере, она могла утешиться царящей в ночи прохладой, да мягким покровом травы под ее телом, да тем, что в морду не летят песок и пыль дороги, забивая слезящиеся от таких невзгод глаза. "Барон бы побрал лядову пыль".
Самец гиены с приятным глазу светлым мехом ощерился на нее самым негостеприимным образом, почти огорчив тем шаманку. Нечего удивляться подобному приему –  таки она не впервые встречает аналогичную реакцию на свое внезапное появление и кой-какие из манер. О, разумеется, и сложившаяся здесь обстановка угрожающей неопределенности заставляла гиену пребывать в напряжении, готовясь к стычке, исключать вероятность которой было рановато… будет печально, если у них не заладятся отношения – псовые всегда внушали песочной некую симпатию.
- Как ты верно заметил, я всего-навсего киса, каких тут, по слухам, теперь немало. – Негромко, с ленцой в певучем, малость усталом голосе и приветливой улыбкой на губах откликнулась каннибалка. – Меня зовут Вуду. Назови и ты свое имя, воин.
Весь вид львицы говорил о ее мирном настрое. Она дожидалась ответа пса, посматривая на гиену благожелательным теплым взглядом и вслушиваясь в шорохи и плеск столь желанной воды неподалеку. Усталость понемногу отступала, покидая ее тело, и Вуду вальяжно вытянула лапы, растопыривая, а затем поджимая бледно-кремовые пальцы, дав крючьям когтей показаться на слабый лунный свет. Мускулы повиновались почти без малоприятного физического ощущения их протеста, за последние дни успевшего засесть в печенках. "Хорошо. Силы мне скоро пригодятся, и кабы не скорее, чем я жду того... Может, этот черногривый и дал маху, уйдя в закат с любовницей, но я очень удивлюсь, если он еще не вернется с умыслом взять свое. А удивляюсь я редко". Течение ее размышлений не возмутило мимолетное опасение насчет того, понимает ли леопардица, во что ввязывается. Сейчас Вуду было слишком весело, чтобы воспринять всерьез риск огрести, и явно не ей одной, судя по раскатам хохота Соль. Скорее всего, шаманка с охотой ввяжется в эту авантюру. Да и кто сказал, что она сделает это лишь от скуки, не сорвав попутно куш? Куш львиной плоти, например. При этой мысли ее пасть заполнилась слюной, и вновь она была вынуждена одернуть себя: "Нет, мне не следует думать об этом. Этих мыслей нужно избегать, утратить власть над собой мне ни к чему. Мне следует найти лекарство… но разве это не подождет?"
Заданный ею себе вопрос был риторическим. Испытующе оглядев возникшую рядом с ней Сольвейг (точнее, сощурив глаза и изобразив мордой сомнения), львица поднялась на передних лапах и села. "Ох уж мне эта пересохшая глотка".
- Я пришла в надежде найти здесь спокойствие и мир, немного покоя, а отыскала еще одного самца, склоками которых по горло сыта. – Сожаление, разочарование и тень горечи в голосе, большего не требуется. Усы ее чуть поникли, Вуду на пару мгновений опустила голову, будто обдумывая что-то. Ключевое слово здесь "будто", потому что роль была знакома, проста, как отвернуть башку львенку, и думать ей было решительно не о чем. Само собой, речь ренегатки источала ее веру в собственные слова, поскольку в них была правда… хотя по прибытии в Оазис она и близко не опечалилась, разве только разъярилась немного. Она почти не лгала. Вновь выпрямившись, каннибалка подняла взгляд на присутствующих и заворчала, теперь скорее с недовольством, чем с огорчением. – И я не думаю, что он покинет это место, предоставив живущих здесь самим себе. Хуже того, он может вновь явиться – на сей раз не один. Я считаю, что леопардица права. Если мы хотим жить в мире… – Львица снова сделала паузу, избегнув тяжелого и чрезмерно пессимистичного "мы должны готовиться к войне", – …то всем обитателям этого уголка надлежит объединиться. И нам понадобится действительно дальновидный предводитель –  умеющий сплотить и ведомый нашими интересами.
Вуду искоса взглянула на Сольвейг, ожидая, что та предпримет что-либо, и леопард не разочаровала шаманку. Орлица, сопровождавшая ее, получила указания и отправилась исполнять их. Некий Салли, потребовавшийся кошке незамедлительно, и эти… гм, гости…
Расплывчатое и слабое чувство легкой тревоги, любопытства и предвкушения, отказавшееся покидать полосатую, оформилось в четкое: "Нам понадобится армия". Да, армия – вмешательство Сольвейг в делишки темного самца гарантированно вело к стычке, а то и к настоящему кровопролитию. Такие, как он, не уходят ни с чем. Невзирая на то, что лев остановился, возможно, в шаге от обретения власти, он был уверен в себе. Это было видно, это чувствовалось на расстоянии. Он поступил неразумно, но его целеустремленность чего-то стоила.
Такой не утрется.

Как можно не знать морды короля? Ха-ха, уж любопытному Джитиджи с крыльями-то было не знать, какой приблизительно расцветки была важная шкура нашего мёртвого монарха. По-моему, Джитиджи даже побывал на объявлении первого сына Муфасы… или второго… Или это вообще была не та скала? Так давно всё было, что вы хотите от этой птицы. А какая-то смутная схожесть конкретно этого льва, прямо под деревом, на котором очень специально расположился орлан, с каким-то другим конкретным львом (в данном случае, бывшим королём) можно объяснить с помощью сотни вариантов, однако конкретно наш случай был не самым замысловатым:
- Потому что я его сын, – информация сама по себе впечатляющая, а вдобавок простота и краткость, с которой молодой лев изволил (Джи ведь сомневался) её выложить помогли птицу склониться в сторону правдивости этих слов. Конечно, у него не было ровным счётом ни одной здравой причины верить этому совершенно незнакомому представителю кошачьих, но и не верить – тоже. Что ещё кроме как не острый ум и зоркий глаз пернатого помогли ему прийти к такому совпадению догадок и реальности? Чувство юмора этого льва?..
- Понятно. Спасибо, – протяжно проговорил наш сыщик в спину адресата, не ожидая, что тот услышит, да и не особо-то желая. Торопится, бедняжка… У мёртвого сына мёртвого короля наверняка хватает забот в этом мире.
Так он и смотрел молча льву вослед, наедине со своими новыми мыслями, незамедлительно возникшими по этому поводу, громоздкими водопадами вторгшиеся в сознание птица. А выводы-то складываются интересные, кто поспорит? Самый самородок для какого-нибудь политического интригана… Кстати о политике. И интригах. Первое вообще бывает порознь от второго? Так вот. Зачем этот леопард привлекает так много внимания? Чтобы съесть этого белоглавого яснокрылого красавца по имени Джитиджи, ей надо бы соблюдать колоссальную осторожность и бесшумность… Но, похоже, на данный момент ею двигали совершенно другие интересы. Именно "она" со своей большой или не очень буквой "ж", о чём мягко молвил, помимо революционных речей, мурлыкающий голос.
Непросвещённому наблюдателю вполне могло показаться, что орлан глубоко погружён в своё внутреннее сознание, полное тяжёлых и роковых мыслей, но на деле он старался не выпускать из внимания ничего из происходящего на поляне. Конкретно сейчас жирный кусок его драгоценного внимания (а также прочих здешних зевак) решительно силилась урвать именно эта пятнистая кошка, которую стало видно заметно лучше, ведь она этого хотела. И пернатый наблюдал за её действиями и словами, не без безразличной физиономии, но вполне внимательно. Видно, должна была затесаться потасовка с тем темношкурым львом и его львицей (скорее всего, дочь или другая родня), но в этом плане всех ждало разочарование. Мудрый Шерц одной своей фразой ввёл соперницу в ступор и удалился, как настоящий благородный король, предупредив кровопролитие… Возможно, в его глазах так всё и выглядело. Джи, к сожалению, пока ещё понятия не имел, кто именно этот лев.
- И это вы хотите назвать своим предводителем, обитатели оазиса? – а нет, извините, всё нормально, всё понятно... Да, конечно, другого варианта пернатый и не ждал.
Истерика леопарда почти резала слух тонкой духовной конструкции птица, она получала от этой процессии явно больше удовольствие, чем один из её слушателей. Но он, конечно же, никак это не выказал, хоть и был уверен, что за ним, по идее, никому нет резона наблюдать. Появилось желание оприходовать деревце подальше, но не привлекать лишнего внимания хотелось заметно сильнее. О чём не так сильно заботились другие "обитатели оазиса". В поле зрения появлялись новые лица, не менее неизвестные и непонятные. Что им всем здесь нужно? То же, что и этому леопарду? Разве действо не сворачивалось, звери не расходились за избыток темы?.. Всё это должно быть как-то связано с присутствием мёртвого Симбы, не может же это быть совпадением... Джи весьма безысходно вздохнул. Одна или даже несколько черт его характера не позволяли просто вот так оставить это место на самом интересном месте, хоть он и должен быть за пустыней. И уже давно.
Таинственная революционерша, спустившись со своего дерева к простым смертным, загнула новую, ещё более страстную речь, а орлан мрачновато косился в сторону водоёма, в котором происходила какая-то своя атмосфера, на удивление не желающая относиться к происходящему здесь. Но как можно смотреть в какую-то левую сторону, никак к делу не относящуюся, когда благозвучная кошка говорит такие славные и правильные слова? Мир, справедливый правитель, политкорректность, ценности, идеалы... Почему не нужно голосовать вон за того парня. Когда какой-то зверь начинает долго и красиво рассказывать обо всём этом, параллельно призывая к чему-то, у предусмотрительного орлана чудесным образом выделяются антитела скептицизма. Вот редко ему встречались честные лидеры, редко и всё тут... "Ведь оазис – это вы! Это – ваша земля", – на этом страшном моменте птицу захотелось вовсе закрыть голову крыльями, не видеть и не слышать ничего, что происходит. Да, его всё это творящееся дело совершенно не касается и это был щит пернатого, но пресвятой Ахейю, эти речи... У Джитиджи аллергия. Повезло ему, что он не застал Шерца во всей его красе.
Предвыборная компания развивалась стабильно, новоиспечённая предводительница пользовалась поддержкой как минимум одной гиены и одной самки львицы. Орлан терпеливо выслушивал всё, что разливали на этой поляне. В конце концов, имела место быть и весьма полезная информация, которая раскрывала для крылатого гостя оазиса некоторые неведомые моменты. И заставляла задавать новые вопросы...
А потом внимание привлекла она.
Орлица, что чернее этой ночи... Пешим способом она направлялась в его сторону от той самой самки леопарда. Джи с подозрением провожал Линн жёлтыми глазами, не шевеля головы. Когда та остановилась и подняла взгляд к нему, пернатый сощурился ещё сильнее. Было в её улыбке что-то настолько ненатуральное и искусственное, что у белоголового появилось ощущение, сравни тому, когда какой-то левый воробей усердно обращал его в веру какому-то Марсу Лучезарному. Почти наверняка Линн не хотела обращать бедного Джитиджи в веру Марса Лучезарного, однако...
Интонация чёрной пернатой самки говорила о её доброжелательности. Проницательности. И настойчивости... Орлица устроилась на ветке почти вплотную к рыболову. Сохраняя беспристрастный вид, он отстранился на шаг. Ещё на шаг… Как вообще прикажете поступить настоящему мужчину в такой ситуации?.. Хм... перелететь на дерево по другую сторону Великой пустыни...
- Моя родина – весь мир, мой путь – честь и свобода, – томно изрёк он, прикрыв веки и положив крыло на сердце. – Я благородный охотник, который много лет преследует мираж, что зовётся любовью… ¹
Теперь, будучи благоразумной самкой, она должна была сама отвязаться от сего идиота, не нарываясь на рак головного мозга. Пернатому сейчас совсем не хотелось оказаться во внимании местной новопровозглашённой власти, хотелось тихонько посидеть и ещё немного поанализировать… Уж точно не во внимании этой орлицы, которая самым нехорошим образом держала его в напряжении.

Желчь, по своему обыкновению, стоял чуть в стороне, и угрюмое выражение на его морде постепенно сменялось задумчивым. Пёс был рад появлению Сольвейг, глупо это скрывать. Ещё он был рад тому, что драки не случилось вотпрямщас и надеялся, что она не начнётся и впредь. В конце концов, Шерц раздражал  исключительно Желчь по помутнённым недалёким разумом причинам. Но тёмный лев не был плохим. Совсем нет. Он, наверное, любил эту молодую львицу, хотел спокойствия и счастья, как и любой другой зверь. Просто не смог сказать это так, чтобы его поняли и приняли. А амбиции? Найдите мне того, у кого нет амбиций, и я забросаю его камнями, потому что - что за грустная жизнь без амбиций?
- Меня зовут Вуду. Назови и ты свое имя, воин.
От житейских мыслей пса отвлёк тихий чуть певучий голос. Желчь поднял взгляд на светлого цвета львицу и немного приподнял губу с одной стороны пасти, вполне дружелюбно ухмыляясь.
- Желчь, - имя, как и всегда, скрежетнуло на выдохе. Да и не так его звали по-настоящему. Просто прозвище, придуманное кем-то и приклеившееся к мерзопакостной натуре гиены крепче клея. Если бы пёс смог однажды вспомнить своё имя, может, ему бы больше никогда не пришлось ловить эти странные, нервные, иногда испуганные взгляды каждый раз, когда он представлялся. Но память в унисон с сознанием были мало способны даже размышлять больше часа в сутки. 
Желчь хотел сказать Вуду что-то ещё, но та обратилась к Соль, и пёс, проследив за взглядом львицы, тоже повернулся к леопарду. Старая подруга полностью проигнорировала все реплики Желчи, зато продолжила препираться с Шерцем и почему-то хохотать. Пёс всё равно прослушал их диалог, разглядывая Шерцеву морду, а потому пока не мог вникнуть в причину бурного веселья.
- Хотите ли вы такого лидера?
Где-то на этих словах Желчь начал прислушиваться к разошедшейся Сольвейг и чуть было сразу же не ответил: "да, хочу!", но что-то смутно, очень смутно напоминающее здравый смысл приказало ему заткнуться.
А дальше всё пошло по накатанной. Ощущение  дежавю, не стесняясь, с чемоданами въехало в голову гиены и сразу принялось раскладывать любимый ковёр и вешать синие занавески с цветочками. Пёс кое-как удержался от того, чтобы заскулить. В третий раз он слушает такие слова, и в третий раз его голодными шакалами гложат одни и те же сомнения. Нет, Желчь уже не верил в дом, который ему обещал Оззи. Он не верил во взаимопонимание, и ничто и никогда не позволяло ему поверить в семью. Такую, где пёс бы смог чувствовать себя необходимым и спокойным, а не такую, какая была у него с рождения. Желчь любил свою мать, любил так сильно, как только мог. И она любила его. Наверно. Так, как умела. Но свои прихоти она любила больше. И своих постоянно меняющихся кобелей.
Где-то на середине монолога Сольвейг в голове Желчи заиграла приставучая мелодия (а-а, крокодилы, бегемоты, а-а, обезьяны, кашалоты), взгляд гиены расфокусировался, а ещё через минуту он уже заметно покачивался в такт. Пёс очнулся, когда голос Сольвейг сменился другим: не менее громким и решительным. Светлая львица тоже жаждала расправиться с наглым Шерцем, хотя чем тёмный лев так провинился Желчь упорно не понимал. Пока псу больше всего импонировала политика Симбы, потому что Желчь абсолютно ничего о ней не знал. На поляне тем временем появился новый персонаж, - красноватого оттенка лев, - и тоже сразу же бросился поддерживать Сольвейг. Что-то это всё Желчи напоминало. Что-то…
Кракуша нервно разглядывала устроившихся на дереве птиц. Они обе были заметно больше сокола-сапсана, но, кажется, были увлечены разговором между собой. Желчь ободряюще подмигнул своей птице и снова перевёл взгляд на Сольвейг. Симба с поляны грамотно испарился, как и чёрный лев, который должен был сопровождать пса к некоей Небуле. Желчь поискал зверей глазами, но не найдя, вернул своё спорной дороговизны внимание оставшимся у дерева. Львы и леопард продолжали бурно обсуждать сложившуюся ситуацию. Желчь, повинуясь щенячему внутреннему порыву, сорвал с ближайшего куста ветку с большим листом и, размахивая ею, попятился чуть назад.
- Да здравствует Империя! - сквозь плотно стиснутые вокруг палки зубы весело изрёк Желчь.
- И все, кто в ней состоят.
Пёс снова взмахнул импровизированным флагом и ещё чуть-чуть попятился.
- У вас всё получится! Я в вас верю!
В голосе Желчи не было и тени насмешки. Если эти звери уверены, что так будет лучше, это их выбор. И вполне вероятно, что они окажутся правы. Желчь уже почти подошёл к опоясывающим поляну кустам.
- А меня увольте.
Пёс развернулся и, не выпуская изо рта ветку, медленно, но не оборачиваясь, пошёл прочь. Он не ждал, что кто-то захочет его остановить. Наверно, даже не думал об этом. Все были слишком заняты революцией и делёжкой территории спорного качества.
Путь гиены лежал к Небуле, а целью пока стала помощь Симбе.

——-→ используя умение "Выносливость" я перемещаюсь....перемещаюсь в Бескрайние Луга

Отредактировано Желчь (17 Май 2015 16:34:58)

Похоже, Лонас узнал змею. Плавно подлетев ближе и мягко спланировав на землю, пернатый поздоровался, явно приятно удивлённый данной встречей. Мамба была рада видеть старого друга, хотя раньше могла показывать недружелюбие и холод по отношению к нему, однако такая замкнутость в поведении была свойственна данной змейке, уже то что она поздоровалось нынче считалось огромным достижением.
Поднявшись головой на уровень глаз подходящего к ней сокола, Шасси не могла скрыть радостную полуулыбку, но в то же время её волновал другой вопрос, нет, несколько вопросов: где Икси? кто это с Лонасом? и где вообще пропадал сапсан? Столько всего, в пору включать пулемётную очередь слов, но Шасси не то что не хотела, она не умела тараторить и вообще много разглагольствовать. И всё же, изучая тёмный силуэт льва, Шас решилась узнать:
А кщто этщо щ тобойщ? - Выглядел этот самец большим и могучим, может даже крупнее Иксяши, Шасси точно не встречала его прежде, не доводилось.
Может Шасси бы и продолжила силой выдавливать из себя слова, образующие вопрос, но тут её чуткого нюха коснулся до больного знакомый запах: Иксяша вернулся.
Лонащ, Лонащ, Икщи щдещь, - она зашипела активнее обычное, с энтузиазмом виляя кончиком хвоста: Он бущдет ощень радщ тщебя видетщь! Не дожидаясь ответа от сокола, змея поспешила ползти к другу.
Среди зарослей в ночи и кромешной темноте, прерываемой лишь светом от ночных светил из-за густых крон деревьев, чёрной мамбе было весьма легко скрыться и добраться до рыжего льва не замеченной.
Икщи, Икщи, а щнаещь щто?.. - Шасси заползла по лапе льва, попутно говоря тихо, а под конец и вовсе шипя ему на ушко.

Песчаные дюны <——————————————-
Пустыня - коварное место. Колючий, раскаленный песок, почти осязаемый воздух. И абсолютное отсутствие воды. О, это было самое печальное. Дюны - огромные горы песка, за которыми не видно ничего, кроме таких же дюн. Если не знать дорогу, можно легко заблудиться. Ну а уж если заплутаешь, то хорошего не жди. Ночи в пустыне холодны и жестоки, пронизывающий до костей ветер переносит песок с места на место, еще сильнее запутывая идущих. Нужно быть не в себе, чтобы пересечь ее в одиночку.
Что ж, Тори была одной из таких сумасшедших. Впрочем, деваться ей было некуда. Только сквозь мучительный переход можно было достичь райского местечка, о котором говорят такие прекрасные слова все те, кто там был. Наивная, наивная львица. Если бы она только подумала о том, что в середине пустыни, на клочке травы и воды, не может водиться много дичи, о том, что на этот клочок уже, скорее всего, позарилось множество хищников, она бы еще десять раз подумала о том, куда направиться.
Но Тори свято верила рассказам родителей и маленькой Кио, фенька, что примкнула к ней в самом начале путешествия. Конечно же, для ушастой оазис был идеальным местом. Множество мелких жучков и грызунов, вода и затененные деревьями пространства. Идеально.
Кстати, о Кио. Весь путь эта лисичка трещала без остановки. Она задавала много-много вопросов. О семье Тори, о том месте, где она раньше жила. О прайде Нари, о прайдах вообще, об их устройстве, о королях и королевах. Львица отвечала на каждый вопрос, дружелюбно улыбаясь. Ей нравилось общение с песчаной малышкой. Ведь в прайде с ней почти никто не общался. Нет, она не была изгоем. Но разве назовешь нормальным общением перекидывание дежурными фразочками с другими охотницами? Настоящих друзей в прайде у кремовой не было.
- А твоя семья, Кио? - наконец задала вопрос сама львица.
Лисичка резко стала серьезной, и Тори мгновенно пожалела о своем решении. Что-то в выражении ее мордочки заставило понять, что прошлое ее было не радужным.
- Мои родители погибли, когда я была ребенком. За мной должны были приглядывать другие феньки. Взрослые… они следили, чтобы я не умерла от голода или болезней. В остальном, я была одна. А другие детеныши возненавидели меня. По большей части, я слонялась одна, изучая пустыню и прайды. Так я нашла тебя.
Кремовая молча провела кончиком хвоста по спине Кио. Тори не могла сказать, что понимает ее, ведь ее собственное детство было отличным. Но она очень хотела поддержать лисичку. И дать ей новую, лучшую жизнь. Хотя и сама не знала, какой их жизнь будет дальше.
Они шли, ориентируясь по солнцу, которое неумолимо приближалось к горизонту. Когда на горизонте замаячила зелень оазиса, вокруг уже было смеркалось. Получается, что они шли целый день. Лапы гудели, голова болела от нехватки отдыха, палящего солнца и обезвоживания. Даже такой заядлый обитатель пустыни, как Кио не мог не устать от целого дня ходьбы. Но оставаться на ночь в холодных песках не хотелось вообще. Поэтому они шли, шли, шли…
Когда Тори услышала звук падающей воды, она оживилась. Львица вспомнила прекрасный большой водопад, из озера которого она пила перед уходом. Кремовая подхватила Кио, как малыша и прямо-таки галопом, из последних сил, рванула к воде. Фенек уже не сопротивлялась, так как тоже хотела пить.
Приятная прохлада травы остужала подушечки лап. Это было невероятное ощущение. Наконец, львица увидела край воды. Она остановилась, поставила Кио рядом и стала жадно лакать кристально чистую воду. Тори облегченно выдохнула. “Стоило того…”. Рядом что-то радостно пробормотала ее подруга.
Вдруг, буквально в паре метров от нее из воды вышел лев. Да настолько неожиданно, что кремовая охнула и села, неприкрыто уставившись на него. Подумать только, львица даже не заметила взрослого самца, плывшего прямо рядом с ней! “Нужно быть бдительнее, вдруг он враг”. Крупный лев с бурой шерстью прошел мимо, даже не взглянув на Тори.
И тут львица удосужилась повернуться. Перед водопадами была поляна. Поляна, запруженная разными животными. Там был уже упомянутый лев, он подошел к другому, тоже красноватого оттенка. “Быть может, родственники”. Птица, которая разговаривала со всеми и ее почему-то не пытались поймать. Какая-то светлая самка. И… леопард? Темно-красная (и сколько же тут красных оттенков?) с черными пятнами. Пронзительные янтарные глаза. Она казалась выше всех, хотя ростом и не превосходила, скажем, самцов. Просто эта самка держалась уверенней всех, она как будто была местным лидером. Но подумать о том, что прайдом заправляет самка леопарда? А может здесь вовсе и не прайд. Но тогда что? Нужно было выяснять. Тори подошла ко всем присутствующим и улыбнулась. Кио семенила рядом, стараясь не возникать. Слишком много для нее было больших кошек.
- Здравствуйте, - произнесла львица спокойно. - Я - Тори. Я не желаю никому зла, я пришла, чтобы найти новое место для жизни. А это моя подруга, Кио.
Кремовая мотнула головой в сторону притаившейся лисички. Та стояла, тише воды, ниже травы. Испугалась. Что ж, придется ей привыкать. Тори четко решила остаться здесь, а поэтому нужно вливаться в коллектив.

Отредактировано Тори (26 Апр 2015 20:32:53)

Уже какое-то время в рядах многочисленных обитателей Оазиса наблюдалось плохо скрытое волнение. За последние луны здесь прибывало всё больше хищников, всё более настороженно стали петь птицы, а копытные четвероногие, равно как и обезьяны, всё чаще толпились в рядах своих сородичей, опасаясь гулять в одиночку, особенно в глубинах джунглей.
Конечно для зверей не оставалось в секрете то, что близ малых водопадов очень медленно, но верно образовывалась новая группа животных. Не прайд, ибо были здесь и другие животные, не только львы, но и не клан, что многие поколения поддерживал свои семейные узы. Пристально следили птицы за происходящим на поляне у реки сменяя друг друга и восклицая на всю округу говоря на своём птичьем верещащем наречии.
Образование одной группировки на прежде свободных землях вводила ряды тех, кого львы называют добычей, смятение. Но приход новых лиц обещал ещё и возможную кровопролитную бойню, между двух очагов которой оказаться совсем не хотелось. Разведчики то тут, то там сновали в ветвях высоких деревьев и среди густых зарослей тропического леса, не осмеливаясь предпринять каких-либо действий.
Что окончательно переломило цепочку принятия дальнейших решений? Страх, страх осознания собственной беспомощности. Но, о счастье, близ оазиса есть Южный кряж, столь же мирное местечко, каким некогда был и оазис. Авторитетное мнение леопардихи, её призыв сыграл в принятии решений немалую роль, ведь тут же попугаи и другие пернатые огласили её слова на всю округу, певче коверкая слова, но сохраняя общий смысл действия.
Стада ломанулись сквозь джунгли и луга, ведомые птицами в иные места, в панике, взрощенной на страхе и опасениях, толком не замечая преград на своём пути.