Разрывая землю, Логан то и дело цеплялся взглядом за торчащую кисточку хвоста, и на душе скребло. Чудилось - дышит, колышется когда-то белоснежный, а теперь вымазанный в пыли пучок волос... хотелось надеяться, но обрывал себя сам, зло стискивая зубы: слишком привык этот самец получать худшее из возможного. Какой там дышит, расплющило всю... А если не расплющило, то вытащит он оттуда не былую красавицу-богиню, а изморенное страхом существо, у которого уже ни разума, ни жизни в глазах, один лишь первобытный ужас, пожравший сознание. От такой перспективы и смерть кажется милосерднее...

Вновь отвернул тяжеленный камень, чувствуя, как вместе с ним пошла танцевать под лапами горная гробница - поползла вниз. Вдруг... отголосок резкого возгласа, пробившийся сквозь толщу - и Логан хватается за отвернутый камень, боясь спровоцировать больший обвал. Не дай Боги придавить еще больше, и так неясно, за что там душа уцепилась...

Камни летели вниз из-под лап исполина, когти царапали породу, едва не высекая искры. Буквально несколько рывков - и на подставленные лапы рухнула покинувшая плен, изувеченная темношкурая львица. Хриплое дыхание со свистом вырывалось из легких... неужто сломала ребра? Пробежавшись глазами по телу самки, Логан решил, что на первый взгляд опасных для жизни травм нет. От сердца отлегло... она дышала так, будто собиралась разорвать собственные легкие. Выдох царапающий, рваный. Подняла взгляд в красных прожилках, попыталась проморгаться - не вышло - и уткнулась куда-то вниз... тихо, безудержно рыдать. Самец без лишних слов приобнял тяжелой лапой, спрятав ее в косматой гриве. Мол, реви... сколько надо - столько и реви.
Дождавшись, когда плечи ее перестанут содрогаться, а выдохи перестанут драть легкие, Логан чуть отступил, чтобы видеть ее морду и дать разглядеть себя. Она была... другая. Изменилась, повзрослела... ну и явно провела под завалом несколько дней. Шкура пыльная, морда осунувшаяся, всюду мелкие раны, ссадины... но все та же. Самец самодовольно ухмыльнулся, возвышаясь над ней темной громадой - интересно, узнает? Хотелось смеяться, ржать в голос - отхлынуло напряжение, и наконец-то дошло...
- Выглядишь отвратительно. - доверительно сообщил ей Логан так, как имеет право только старый, закостенелый друг. - Меньше всего на свете я ожидал встретить здесь именно тебя, Ороро.

Если бы (как цепким взглядом подметила Ро) прибавленный вес составляла только мышечная масса, то порхал бы Логан, как бабочка, возлюбив ближнего своего в радиусе пары километров, раздавая от всех щедрот добро направо и налево, но... нет. Помимо накачанных мышц там за время странствий прибавилось мизантропии, злобности, мстительности и прочей мерзости характера эдак килограммов на десять. Добавьте к этому пуд активно размножающихся в голове тараканов, трехкилограммовые стальные яйца и груз прожитых лет - получите недружелюбного, скверного характером, не женатого Бармалея, попутно задаваясь вопросом, как его вообще до сих пор носит земля.

Пожалуй, только Ро могла так непринужденно мазнуть самца лапой по носу - тот свел глаза на переносице, офигев, но вспомнил, что, пожалуй, только эта львица никогда не рисковала попасть ему под горячую лапу попранного личного простанства. А он и забыл уже, что это такое... В ноздрях тут же засвербило, и лев, сделав шаг назад и мотнув головой, оглушительно рявкнул. Чихнул.
С небольшого перелеска невдалеке вспорхнули перепуганные птицы, мелкие звери в ужасе забыли, что хотели делать, а громоподобный рявк заметался по горам, отдаваясь гулким эхом. Логан показался из облака пыли, злобно размахивая передней лапой, чтобы та не осела обратно на шерсть.
- Увы, я так и не научился вызывать дождь. - с деланной иронией посокрушался самец, скосив глаза на шаманку - за насмешки над ее способностями можно и без глаз остаться, если, конечно, она не успела разучиться пропускать мимо ушей его колкий сарказм. От взгляда зверя не укрылось то, как трудно дается ей каждое движение - и немудрено. Впору бежать за лекарем, но лев знал, что Ро не робкого десятка - не рассыплется, даже жаловаться не станет, да и лучше всяких лекарей для нее был и будет ненаглядный лес. Оттащи в травку, положи под дерево, она сама услышит все песнопения местного гербария, станцует шаманские танцы и оклемается. Пройдя мимо львицы, Логан устремил взгляд вперед и направился в сторону водопада, не сомневаясь, что она пойдет за ним. - Лучше расскажи, что ты делаешь в этих краях. И как оказалась здесь... - самец кивнул через плечо, имея в виду завал из камней.
Да уж, бояться замкнутого пространства и оказаться погребенной под горной породой... да ей везло, как утопленнику.

>>> Большой водопад

——————————-Саванновый лес

Мадара беззвучно фыркает, встряхивает гривой, слушая разговоры двух львиц, следущих за ним. Шаг его тяжёл и нетороплив, голова чуть опущена - лев очень устал за три дня и две ночи без сна, и рад бы вообще отрешиться от всего окружающего, но не в его привычке упускать информацию - любую. В тысяче пустых слов может оказаться одно, не имеющее цены, позволяющее влиять на того, кто его сказал и на тех, кто его окружает. Многие даже не замечают, как выдают себя из чистой случайности. Мадара привык знать об окружающих всё - страхи, надежды, привычки, причины тех или иных действий, тысячи и тысячи мелочей только для того, чтобы в нужный момент этой информацией воспользоваться и сыграть на чужих слабостей. Вопреки мнению некоторых недалёких личностей, основная сила правителей - далеко не в остроте когтей или скорости реакции. И даже не в умении принимать решения, которые бы удовлетворили всех подданных. Хочешь иметь над кем-то власть - знай о его слабостях, тогда даже те, кто считает тебя плохим королём, будут от тебя зависимы.

Мадара оглядывается вновь. Привычка, вбитая с детства, ещё никогда не оказывалась бесполезной - ничто из того, что ему известно, бесполезным не было, всему находилось применение. Сейчас серая странница рассказывает сестре короля о собственном прошлом, и Мадара слушает внимательно, запоминая все детали, наблюдает за реакцией Акасиро на слова Атем, вылавливая и в её словах или действиях отношение к сказанному.  За всё те месяцы, что он прожил в этом прайде, он, конечно, успел неплохо изучить всё королевское семейство, да и не только его - каждый житель прайда находится под наблюдением черногривого советника. Но, тем не менее, как Мадара уже не раз убеждается, всегда можно выяснить что-либо новое, достаточно просто быть внимательнее. Лев не прерывает Акаси - он вообще почти весь путь проводит в молчании. Он знает о том, что Атем обращает на это внимание, и о том, что она не менее заинтересованно и внимательно приглядывается к нему. Мадара чуть дёргает кончиком хвоста - исходя из рассказов серой львицы, воспитывала её старая обезьяна. И только. Как из подобного воспитания могло вырасти такое? Не похоже, что Атем лжёт - но недоговаривать может. Насчёт этой странной львицы определённо следует поговорить с Нари - Мадара чувствует, что она может быть полезна.

И лично ему тоже - пока что как объект наблюдения. А там он посмотрит.

Хорошо знакомые территории заставляют прогнать волнами накатывающую сонливость и чуть ускорить шаг - место, куда они направляются, уже совсем рядом. Помнится, это логово, едва способное вместить нескольких львов, Мадара обнаружил давно, исследуя территории и уловив слабый запах сопрайдовцев. Когда Мадара поднялся и осмотрелся, стало понятно, что запах старый, и только после он узнал, что тут некоторое время жила Шайена, оберегая собственное потомство. Весьма разумно было прийти сюда снова - всякий знал, где искать при необходимости. Мадара хмыкает, поднимая голову вверх и оглядывая скалы с растущими на них деревьями. Интересно, как там сама львица? Убила её чума или нет? Умереть там, где подарила когда-то жизнь другим - весьма символично.

- Стойте, - бросает Мадара и останавливается сам, внимательно прислушиваясь к звукам вокруг. Тихо. Шумят листья деревьев, с тихим шорохом крошатся камни под лапами, где-то переговариваются птицы - и больше ничего, словно вокруг нет ни одной живой души. Мадара в задумчивости приподнимает брови - что же, может, так и есть. - Я поднимусь и осмотрюсь. Ждите.

Не без труда, но с немалой долей грации он за несколько прыжков преодолевает расстояние от начала каменистой тропы до самой площадки, где и находится логово, и скрывается на ней на несколько долгих секунд. Мадврв осматривается, принюхивается и хмурится - ему становится ясно, что Шайены здесь нет уже довольно давно. Патрули тоже не примечали её, иначе он бы знал, но что стоит такой мелкой и тощей львице проскользнуть незамеченной мимо стражей границ? Куда она делась? На другие земли, чтобы не заражать соплеменников? Или ушла умирать? Мадара фыркает - вечно с некоторыми дамами одни проблемы.

- Поднимайтесь! - спустя ещё пару секунд сверху слышится его голос. - Шайены здесь нет.

Саванновый лес

Атем спрашивает о Шайке, и Мадара успевает ответить раньше, чем Акасиро успевает даже пасть открыть. Ответ льва короток и сух, и охотница адресует сопрайдовцу недовольный взгляд – у нее самой о семействе чужестранки информации куда больше, чем у него, и она могла бы ответить куда более подробно. Но, о Ахейю, разве ее мнение значит для этого павлина хоть что-то? Ро закатывает глаза и с усталостью вздыхает. Ничего, у нее еще будет шанс рассказать Атем обо всем, своего шанса она уж не упустит. Акасиро знает – и это самое главное, а то, что уж там себе напридумывал Мадара и как высоко он задирает свой черный нос – не так уж и важно. Он может сколь угодно строить из себя командира, однако главный тут не он. Кем бы он себя ни считал, как бы ни вел, а диктовать порядки королевской семье он не будет.

Одно хорошо – он согласился с тем, что Атем надо в прайд, это уже минус одна проблема, и Ро рада, что теперь ей уж точно не придется спорить с Мадарой по поводу того, стоит ли пришелице оставаться здесь. Споры вполне вероятны, учитывая то, что взгляды у них на семью и единство, вероятно, совершенно разные. В том, что лев согласился сопроводить Атем к Нари по иным причинам,  а не потому, что здесь, в прайде, ее семья, Акасиро даже не сомневается. Она знакома с этим львом плохо, но достаточно, чтобы знать, как он расставляет приоритеты.

Они двигаются в путь, и первые несколько мгновений Акасиро молчит – до тех самых пор, пока Атем не задает вопрос первой. Он логичен и ожидаем, Ро даже не думает отказывать в ответе – любой в саванне обязан знать об опасности, ведь предупрежден – значит защищен.

- Быть может, ты еще не знаешь, - она оборачивается к юной львице, и голос ее спокоен и серьезен, - но в саванну пришла чума. Она передается через кровь, насколько мне известно, и может убить за пару дней. Мой сын был прав – гиены могут быть разносчиками, а потому не смывай кровь своими силами, только в водоеме, и не со стоячей водой. На наших землях зараженных совсем мало, а на соседних – землях прайда Скара, более чем достаточно. Там в основном и околачиваются гиены, а у них в привычке жрать все, что под лапу попадется. С ними стоит быть осторожнее – среди них наверняка куча больных и переносчиков. Мой брат приказал закрыть границы, чтобы никто из них, никто из прайда и никто из одиночек, кто мог бы контактировать с зараженными, не принес заразу к нам.

Акасиро окидывает Атем взглядом – она выглядит сильной и здоровой, разве что усталой после долгого пути. Язык не повернется назвать ее заболевшей. Но она вся в гиеньей крови, и страшно подумать, что будет, если эта кровь заразна. Как же жаль будет потерять еще одного члена семьи, да еще и столь сильного и крепкого, потенциального охотника и воина прайда – это столь тяжело обычно, а сейчас, в столь трудное время, еще тяжелее. И пусть Ро совсем не знает эту львицу, но ей все равно почему-то печально. Они все умирают. Шайка, Сай, Тейджа… Столько смертей за столь короткий отрезок времени. Обойдется ли все в этот раз?

- Для тебя мы сделали исключение, - говорит Акасиро и отворачивается, смотрит вперед с задумчивостью во взгляде, некоторое время молча поднимается по склону, глядя то вверх, то себе под лапы.

Проходит несколько минут, прежде чем они натыкаются на первый след Шайены – запах старый, и болезнью от него не пахнет, разве что страхом и печалью. Где-то он переплетается с запахом Ферала – значит, он уже узнал. Лишь бы юная кровь не ударила ему в кровь, лишь бы он был благоразумен и послушался Шайену, не подходил бы к ней слишком близко и послушался – ведь она наверняка попросила его уйти. Шай же не дура.

«И, надеюсь, везучая», - Ро отводит глаза и на какой-то миг мрачнеет. Челка сбивается ей на глаза, и самка дергает головой куда резче, чем обычно, перекидывая ее в сторону. Раздражает.

- Если ты искала свою семью, то ты ее уже нашла, - Акасиро говорит напряженно, но с каждым словом ее голос становится чуть мягче, она все меньше чеканит слова и хмурит брови. – Шайка приходилась нам с братом, королем Нари, двоюродной сестрой. У нас большая семья. Шайена, в логово которой мы сейчас идем, жена нашего покойного двоюродного брата, у нее девять детей. У Нари четверо детей, у нас с ним в общей сложности еще два брата. А у меня… двое сыновей.

Ро с трудом сдерживает дрожь в голосе, ставшем чуть тише, и, замолчав, выдыхает.

«У тебя два сына. Два львенка. Больше не три. Смирись».

Она молчит некоторое время, отгоняя от себя бессмысленные мысли, полные печали и сожалений – хватит с нее таких, они ей за все это время успели надоесть, а печаль слишком сильно отравила сердце для того, чтобы впускать ее туда еще раз. Сейчас ей нужна сила – та, которую нужно будет проявить в ближайшую минуту, та, которой, вероятно, придется поделиться с Атем. Сказать следующие слова сложно, потому что Акасиро уже осточертело говорить о смертях, но от этого ей никуда не деться – они есть, их много, и остается лишь надеяться, что в ближайшее время не станет больше.

- Твоя мать умерла, Атем, - Ро оборачивается к пришелице и смотри ей в глаза, голубой взгляд встречается с серым. – Мне очень жаль.

Слова тяжелые, словно камни, но говорить их проще, уже начав. Когда начинаешь, они будто бы становятся чуть легче – это так печаль перекладывается на чужие плечи?

«Я надеюсь, что тебе будет легче принять эту потерю, ведь ты давно не видела мать. Я надеюсь, что с тобой не произойдет то же самое, что и со мной».

- Оставайся с нами, Атем. Как бы там ни было, мы твоя семья. Мы с тобой одной крови, а родственника мы всегда примем в прайд с радостью, - Акасиро не сводит с Атем взгляда. Почему-то эта львица кажется ей куда менее чужой, чем раньше. Она видит знакомые черты в морде, в глазах, во взгляде. В них слишком много севера, но достаточно того, что досталось и от народа пустошей – от их с Нари народа. Что-то неуловимое, местами почти родное и такое узнаваемое. Телосложение – такое же поджарое и почти худое, в нем эти знакомые длинные лапы и длинный хвост. Взгляд такой же – серьезный, целеустремленный и непокорный, как у всех из рода одиночек, из которого происходили Акасиро и Нари. Даже эти узоры у правого глаза – будто знак, будто шрамы на глазах близнецов. Чем дольше Ро смотрит на Атем, тем больше похожего и знакомго находит, тем сильнее испытывает желание помочь.

- Неважно, больна ты или нет. Даже если больна, мы тебя не бросим – одна ты не умрешь. Для нас с братом важнее семьи нет ничего, а ты – наша семья. Оставайся. Для родной крови здесь всегда найдется место в общей пещере.

Тишина. Ни звука, ни голоса, ни дыхания не слышно здесь, в этой пещере, и близко – лишь звуки ночи. Мадара в который раз оглядывается, недовольно хмурит брови и принюхивается, стараясь уловить запах исчезнувшей львицы. Он исчезает на краю обрыва – возможно, Шайена сорвалась вниз, но тела в зарослях не видно. Как не видно и того льва, что был здесь с нею – его запах Мадара улавливает сразу и даже вспоминает, кто именно это был – лев с темной шерстью и рыжей гривой, Маро, кажется. Не так давно прибывший, пришедший из неоткуда. Надо узнать о нем больше – наверняка еще доведется с ним встретиться. Вопросом о том, что делал этот лев здесь, рядом с той, кто могла быть больна чумой, Мадара не задается – раз пришел и задержался, значит, был достаточно глуп для этого. Куда больше его беспокоит то, куда исчезла Шайена – если она переносит заразу, её присутствие опасно для окружающих. Впрочем, если она действительно больна, далеко она не уйдет. Нужно будет отыскать её.

Мадара оглядывается, когда Атем и Акасиро разбираются на карниз. Окинув обеих львиц взглядом, он даже в ночной темноте замечает сходство между ними, прежде не столь различимое, и тихо хмыкает – достаточно было нескольких слов, чтобы оно появилось даже в глазах других. Возможно, эта девчонка действительно одна из королевской семьи, и не зря, если не лжет, прошла половину саванны в поисках родных. Мадара разворачивается и неторопливо обходит львиц полукругом, принюхиваясь снова.

- Она ушла ещё днём, - кивком головы он указывает на пустующую пещеру и на обрыв рядом с ней. – Тем путем. И до того, как уйти, она была здесь не одна. Похоже, она ни во что не ставит безопасность окружающих, раз решила покинуть карантин. Нам придется найти её – живой или мертвой.

Его негромкий голос разносится по поляне, и алые глаза льва обращаются к Атем. Несколько секунд Мадара разглядывал пятна крови у неё на груди. Неизвестные гиены, с которыми схватилась львица, пришли с зараженных земель и могли быть переносчиками заразы. Подвергать опасности прайд до того, как выяснится, здорова ли она, было нельзя – раз уж они с Акасиро взяли на себя ответственность, позвав Атем с собой, следовало позаботиться об этом.

- Ты останешься здесь, - Мадара говорит спокойно и ровно, словно ему совершенно безразлична судьба юной львицы, но смотрит на неё испытующе. – Проведешь в этой пещере несколько дней, не покидая её, чтобы мы могли убедиться, что ты здорова. Еду тебе будут приносить, что касается воды – здесь рядом родник. Найдешь его. Дальше него заходить запрещено – надеюсь, ты понимаешь, почему. Если почувствуешь себя хуже, сообщишь об этом тому, кто придет сюда с пищей. Он передаст королю.

Атем только спокойно кивает на его слова, и Мадара остается доволен. Атем не так проста и определенно ему нравится. Лев переводит взгляд на стоящую рядом Акасиро.

- А нам придется пойти по следу Шайены. Далеко она не ушла. Надеюсь, ей хватит ума не приближаться к другим львам, если она больна.

Дождавшись, когда Атем и Акасиро распрощаются, лев в последний раз оглядывается на них и тенью исчезает в зарослях на крутом обрыве.

——————————————-Подножье вулкана

Отредактировано Madara (15 Авг 2016 22:40:46)

Атем огляделась вновь, наблюдая за Мадарой, который размеренным шагом обходил всю небольшую площадку перед пещерой. Здесь действительно совсем никого не было, и, похоже, уже довольно давно - посторонние запахи чувствовались очень слабо. Прислушавшись к ночным шорохам, юная львица в несколько шагов приблизилась к тёмной расщелине, что была входом в пещеру, и заглянула внутрь. Пещера оказалась совсем небольшой, в ней едва ли могли поместиться двое небольших львов, но укрытием она была надёжным - никто достаточно крупный для того, чтобы быть опасным, не смог бы в неё попасть. От дождей и ветра она была надёжна закрыта нависающими скалами, внутри было сухо и довольно уютно. Что ж... Это было далеко не самое плохое место для того, чтобы провести здесь несколько дней. А при самом худшее раскладе - Атем вскинула голову, глядя на затянутое тёмными облаками звёздное небо - не самое плохое место, чтобы уйти к великим духам предков.

Два голоса разбили возникшую на несколько мгновений тишину, и Атем оглянулась на спорящих друг с другом Мадару и Акасиро. Странное чувство возникло у неё при взгляде на них, и львица не смогла найти ему ни названия, ни объяснения. Акасиро, рассказавшая Атем о том, что здесь, в чужих землях, у неё есть очень большая семья, и вновь подарившая ей надежду, вызывала у юной львицы искреннюю симпатию. С Мадарой было сложнее - он казался заносчивым и надменным, но Анавьохе умела смотреть глубже. И она смотрела, и видела ум и внутреннюю силу, присущую воинам и полководцам. Неожиданно вспомнился Ньекунду - рыжегривый молодой лев. В нём тоже это было, пусть и не такое сильное и не такое заметное. Атем улыбнулась уголками губ, начиная понимать, что это за чувство. Осознание того, что она теперь с ними связана - даже если и не надолго.

Пристальный взгляд Мадары заставил Атем отвлечься от собственных мыслей. Она несколько секунд смотрела льву в глаза, выдерживая его, и когда Мадара заговорил, озвучив условия, необходимые для того, чтобы остаться в землях этого прайда, только кивнула, соглашаясь их выполнить. Кивнула - и тепло улыбнулась Акасиро, пообещавшей её навестить.

- Спасибо, - негромко сказала она, привычно не добавив ничего больше: Атем никогда не была многословной.

Как только лев и львица покинули площадку, скрываясь в густых зарослях, Анавьохе беззвучно выдохнула и опустилась на тёплый камень. Очень скоро стихли разговоры, что вели ушедшие уже слишком далеко Мадара и Акасиро, и тишина окутала всё вокруг. Посидев так несколько минут и послушав её, Атем поднялась на лапы и повела носом, стараясь понять, откуда именно доносится запах чистой воды и откуда слышится журчание родника. Очень скоро ей это удалось, и львица спустилась с карниза, отыскав в зарослях мелкий холодный ручей. Склонившись над ним, Атем вгляделась в своё отражение на воде - над её головой сверкали полускрытые облаками редкие звёзды, а сама она казалась лишь тёмным силуэтом. Атем едва заметно усмехнулась - она и есть тёмный силуэт, пришедшая из ниоткуда, никому не известная, искавшая призраков прошлого. Уже никого из тех, кого она помнила, не было - все они ушли в чертоги духов, о которых так много рассказывала Анави. Отец, мама, её братья и сестра... Никого не осталось. Понимать это было странно - долгие месяцы она жила надеждой на то, что однажды встретит их. Но мыслей о том, что она делала это зря, не было: быть может, она утратила одно, но зато  приобрела другое. Акасиро сказала, что у неё есть семья... И Атем ей верила. Всё, что оставалось - ждать.

Атем опустила лапу в ручей и провела ею по груди, наблюдая за тем, как капли воды, розовые от крови, стекают по её шерсти и когтям, растворяясь в потоке. И только спустя несколько долгих минут она полностью смыла с себя кровавые пятна, и, поднявшись на карниз и пробравшись в пещеру, устроилась на тёплом каменном полу, закрывая глаза. Если, убив тех гиен, она не заразилась, вся её жизнь изменится.

> Каменная поляна
- Там, где лес, - птица снизилась, летала она пока не очень хорошо, и повела крылом, - с поляны не слышно.
Обернувшись, львенок оценил пролом в кустах, который он оставил, и решил, что лезть обратно прямо сейчас он не хочет. К тому же, в голову ему настойчиво лезло: а вдруг это Шеру попал в беду? И теперь ему нужна помощь? Кто же спасет его, если не любимый младший братик? В таких случаях Дхани обычно бежал за братьями – вчетвером они были как Маугли – любого достанут. Но тут то ли предстоящее карабканье обратно на поляну остановило его, то ли торопившая его сова, то ли попросту желание хотя бы раз сделать что-то героическое самостоятельно… В общем, львенок пустился вскачь за летевшей низко птицей.
Бежать ему пришлось недолго – по крайней мере, такое ощущение у него сложилось. Конечно, он успел устать и запыхаться, тем более, что сова летела напрямик, а тропка, по которой бежал львенок, то и дело виляла, так что ему приходилось выбирать – либо ломиться напрямик, оставляя клочки шерсти на ветвях, либо оббегать, рискуя отстать и потеряться. Впрочем, птица, похоже, понимала, что он не может двигаться так же быстро, как она (да и она, сказать по правде, летала не особо-то хорошо, но хотя бы не падала – спасибо и на том).
- Стой! – вконец запыхавшись, черношкурый остановился, опираясь передними лапами на какую-то корягу, - мне нужно отдышаться.
Беззвучно спикировав вниз, сова описала красивый полукруг над корягой и под занавес, потеряв равновесие, рухнула в папоротник.
- Почему ты вообще меня позвала? – в сердцах продолжил Дхани, когда смущенная падением взъерошенная птица выбралась наружу, обирая с себя обрывки листвы.
Сова изобразила, будто пожимает плечами, приподняв и опустив сложенные крылья.
- Ты помог мне, наверно, поможешь и кому-то другому.
- Ладно… - досадливо пробормотал львенок, - зовут-то тебя как? Я Дхани, кстати.
- Рилл. Аурилис, - спокойно и с достоинством, практически как взрослая, отозвалась птица, изображая поклон.
Продолжить он не успел: какой-то негромкий крик привлек его внимание. Кажется, это как раз был тот, ради кого Дхани так сюда спешил. Переглянувшись с совой, он поспешил на зов.
Заметил пострадавшего черногривый не сразу. Сперва почуял кровь, – запах был узнаваемый,  - а уж потом повернул голову на поиски источника запаха, и тогда заметил запутавшегося в лианах львенка, не больше его самого. Шерсть на загривке встала дыбом от увиденного: казалось, кто-то очень большой и недобрый вдоволь поиздевался над ним, запутав в длинных и гибких стеблях, так, что он был лишен возможности сдвинуться с места; к тому же, подойдя ближе, Дхани заметил, что одна из лиан обвивается почти под подбородком, сдавливая горло.
- Тихо! – черный подходил к попавшему в беду малышу со спины, а потому сразу решил предупредить его, чтобы тот не вздумал дергаться – тот, впрочем, и так не помышлял об этом, да и вообще, кажется, мечтал только о том, чтобы свободно вдохнуть, - я постараюсь тебе помочь.
Сказал – и сам себя мысленно обругал. Кто так говорит-то? Надо было сказать «я обязательно тебя спасу» - или как там это говорят обычно герои? Попытается он… Но, сказать по правде, Дхани вовсе не был уверен, что у него все получится. Уж больно пугающая была ситуация: мелкий буквально висел в воздухе, пусть и не слишком высоко, но все же на достаточной высоте, чтобы паниковать и бояться за собственную жизнь.
Черногривый подошел почти вплотную; кажется, львенок его не видел – во всяком случае, голова его, прихваченная лианой, была немного запрокинута, так что было видно лишь белки расширившихся от ужаса глаз. Эх… будь Дхани немного побольше, он просто приподнял бы бедолагу, а уж потом распутал.
- Рилл, мне нужна твоя помощь, - с этими словами черный полез под львенка, приподнявшись так, чтобы принять вес запутавшегося малыша на свои плечи, и отчаянно моля всех известных и неизвестных ему богов о том, чтобы не оступиться в зарослях,  - давай, попробуй перекусить лиану у него на горле, а я попробую приподнять его выше, чтобы она так не натягивалась.
Сову дважды просить не пришлось: спикировав на львенка и уцепившись коготками за его шерсть, она принялась терзать лиану клювом.

Дхани напряженно сопел, стараясь приподнять львенка повыше, чтобы хоть немного ослабить давление лианы на его горло. Угораздило же так попасть... Сумасшедшее везение, ничего не скажешь. Что он с ними делал, что угодил в такую ситуацию? Обматывался? Легкое раздражение, с которым черногривый проговаривал про себя все это, позволяло ему сосредоточиться на помощи и не начать паниковать самому. Он ведь был немногим крупнее, чем этот малец. К тому же, ушел с поляны без разрешения взрослых, в одиночку. Конечно, если он заявится обратно со спасенным львенком, вряд ли его станут ругать... Это если вообще получится его спасти.
Да и ругать-то, в общем, некому. На миг львенок замечтался — вот бы вернуться на поляну, а там мама... Пусть ругает, пусть даже по заднице надает от души, ну или уши оттреплет — зато пусть будет дома, здоровая, чтобы все было, как раньше. Шмыгнув носом и судорожно вздохнув, он пропустил момент, когда отчаянные усилия Рилл все-таки увенчались успехом. Ноша на его плечах вдруг как-то резко стала тяжелее, черногривый с отчаянием уперся лапами в землю стараясь не упасть.
— Готово! — с гордостью доложила сова, отлетая немного в сторону и косовато, суетливыми взмахами крыльев удерживаясь в воздухе напротив морды своего друга.
— Ага. Вижу, — поморщился в ответ Дхани; ему по плечу больно прилетело лапой бьющегося от отчаяния львенка, но сердиться тут было бесполезно: сам черный в подобной ситуации, наверно, еще и не так бы паниковал.
Теперь он смог выползти и не держать Фуса на своих плечах. Тот все еще хныкал, хлюпая носом, из ноздри то и дело надувался зеленый пузырь, заставляя черногривого брезгливо отводить взгляд.
— Тихо! — довольно строго оборвал он причитания львенка, — чем больше ты вопишь — тем хуже тебе будет. Осталось только освободить твою лапу, с этим я могу справиться и сам.
Хотя было и еще кое-что, а именно, рана. Казалась она не очень большой, но Дхани она пугала больше, чем все остальное. Что с ней сделать? Вылизать и очистить... а дальше?
Поднявшись на задние лапы, черногривый аккуратно потянул за лиану, захлестнувшую Фуса за сустав. Лапа была перетянута недолго, но успела немного опухнуть и, кажется, причиняла львенку немало неудобств и боли. Дхани было его жаль, но он заставил себя не торопиться. Одно неверное движение могло причинить еще больше боли, к тому же, споткнувшись, Дхани рисковал упасть прямо на Фуса, а то и самому запутаться в лианах. Очень медленно и аккуратно он поддел когтем петлю, второй лапой чуть приподнимая пострадавшую лапу, чтобы ослабить давление.

Очередная попытка — и снова успех. Пусть не такой ошеломительный, как хотелось. Дхани, конечно, видел себя этаким спасителем бедных несчастных львят: вот он в лучах славы и пафоса, выкатив грудь, одним когтем срывает все лианы, и, конечно же, пострадавший бросается к нему в ноги, униженно благодаря за помощь.
В реальности все оказалось совсем по-другому... Во-первых, оба львенка покатились по земле, так что черный пару раз приложился макушкой и особенно больно — плечом. Вскочив на лапы слишком поспешно, Дхани только усугубил ситуацию: плечо заныло так, что он едва удержался от крика.
Да и в том, как Фус просил его о помощи, тоже не было ничего хорошего. Не нужна была черношкурому ни его благодарность, ни слезы. Помогал он просто так, из желания оказать помощь попавшему в беду, и тепеьр вовсе не собирался бросать начатое на полпути.
Конечно, всыплют ему, когда на поляну вернется. А может, и нет. Может, и не заменят. Нет, братья-то сразу прознают, что его нет поблизости: такие вещи не скроешь, все четверо, хоть и дерутся по десятку раз в день, на деле — не разлей вода. Но вот взрослым об этом наверняка никто не доложит. По крайней мере, львенок на это очень надеялся.
— Так... — он постарался взять себя в лапы и успокоиться, потому что нервничавший Фус здорово выводил из себя — паника, знаете ли, заразна, — подожди... Просто сядь и успокойся.
Правда, мелкий и так уже успокоился: кажется, у него просто уже не хватало сил на то, чтобы продолжать рыдать.
— Вода есть неподалеку, — успокаивающе проговорил он, отчаянно пытаясь учуять ручей; не найдя его ни по слуху, ни на запах, львенок, тем не менее, осторожно и неторопливо повел Фуса за собой к кусту с большими раскидистыми листьями. Утро наступило совсем недавно, и повсюду на траве и земле была роса, а на этих листьях она и вовсе собралась большими шариками — хоть вволю и не напьешься, но намочить язык и горло хватит, — вот, посмотри. Оближи ее, тебе сразу станет легче.
Оставалась только рана, при виде которой Дхани содрогнулся всем телом, радуясь тому, что Фус как раз отвернулся — ему не хотелось, чтобы спасеныш видел его страх. Не такое уж серьезное было ранение, вовсе не смертельное... но первое, которое черный видел в своей жизни, да еще так близко. Он лишь теоретически знал, что с этим нужно делать: пока что все его познания в медицине ограничивались лишь вылизыванием собственных конечностей и выниманием занозы из подушечки лапы.
— Я очищу твою рану, — почти жалобно проговорил он, косясь на сову в отчаянной попытке понять, что же ему делать. Та, впрочем, помочь не могла ничем: совы вообще не вылизываются, — а Рилл разыщет какую-нибудь травку, чтобы царапина быстрее зажила.
Кивнув и чуть не упав при этом в траву, птица упорхнула прочь, оставив Дхани в сомнениях. Он не знал местных трав. Он вообще не знал трав. И откуда их знать сове, которая всего пару дней как научилась держаться в воздухе?
Однако же к тому моменту, как он, пересилив себя, несколько раз с нажимом провел языком по царапине, счищая с нее мелкие крошки и грязь, Аурилис вернулась с какой-то небольшой веточкой в клюве. Пахло растение приятно, во всяком случае, не вызывало желания проблеваться или оказаться как можно дальше от ветки.
А что делать-то? Потупив с несколько секунд, львенок брезгливо разжевал листики, оказавшиеся прохладно-острыми, и вылизал рану снова, на сей раз размазывая по ней зеленую гадость.

Сперва львенку показалось, что все пошло хорошо. Рана, перемазанная зеленоватой кашицей, почти перестала кровоточить, так что дело, можно сказать, было сделано. Оставалось только отвести бедолагу обратно в прайд. Это если он, конечно, из прайда.
Дхани попытался торжествующе улыбнуться, но не смог. Губы вдруг свело от горечи, язык защипало — будно на него сыпнули добрую такую щепоть горького перца. Во рту сразу же стала обильно собираться слюна, так что уже через несколько секунд черногривый буквально изошел пеной изо рта. Плюясь и высовывая язык в попытке охладить его, он закружился по полянке.
— Фу, какая гадость! — воскликнул он, когда, наконец, смог отплеваться от остатков кашицы.
Горечь во рту еще оставалась, и пекло нещадно, но стало, кажется, немного полегче. По крайней мере, теперь он не проглотит эту дрянь.
— Что за штуку ты мне принесла? — возмущенно воскликнул львенок, обращаясь к сове, с любопытством наблюдавшей за его выкрутасами.
Та виновато развела крыльями.
— Я не очень хорошо разбираюсь в травах. Вроде бы что-то похожее мои сородичи применяют при ранениях, — оправдалась она.
Только теперь Дхани понял, что молчавший все это время Фус попросту свалился в обморок. Глаза черногривого расширились почти до размера блюдец; забыв обо всем, даже о собственной огнем горевшей пасти, он бросился к бедолаге, обнюхивая его морду и неловко пытаясь приладить ухо к его груди.
— Что случилось? Он что, умер? — дрожащим голосом осведомился он, — нет... — выдохнул черногривый спустя секунду, — он дышит, и сердце бьется. Кажется, ему совсем плохо.
Теперь распростертый на земле Фус казался еще более мелким и жалким. Дхани смотрел на него, трусливо поджав хвост под брюхо, и чувствовал, что еще немного — и он или сам разревется, или бросится прочь отсюда.
Ну вот, почти разревелся. Как ни странно, скользнувшая по щеке слеза немного отрезвила львенка; он поспешно стер ее лапой, чтобы ни сова, ни уж тем более Фус, когда придет в себя, этого не заметили. Он пришел сюда, чтобы помочь — и он поможет.
Вот бы только его помощь не сделала еще хуже. Хотя куда уж хуже...
— Знаешь, на этот раз я, пожалуй, сам поищу травы, — нерешительно предложил Дхани, — а ты присмотри за ним. Если что — сразу зови меня.
Он решительно углубился в лес. Если бы не хвост, по-прежнему поджатый к самому брюху, никто в жизни не подумал бы, что ему страшно. Ужас буквально пожирал львенка. Сейчас он был один, без поддержки братьев, и рассчитывать мог только на самого себя. Такое количество растений он видел впервые: до сих пор его прогулки ограничивались каменной поляной и кустарником, который там рос, и это место Дхани знал практически как свои пять пальцев.
Лес был другим. Спеша на зов Рилл, львенок не задумывался, насколько далеко он отошел от логова, и эта мысль посетила его только сейчас, лишь добавив новых красок в его переживания. В какой-то момент черный даже заскулил тихонько, с трудом подавляя желание забиться под куст и закрыть глаза — да и остаться так, пока кто-нибудь из взрослых его не отыщет.
Вдруг его ноздрей коснулся слабый, но довольно приятный запах. Он был довольно непривычен для того, кто питается мясом, но все же не вызывал отвращения. Дхани был совершенно уверен, что уже чувствовал такой запах раньше. Точно... кажется, кто-то из львов использовал его. Черношкурый был тогда совсем еще мал и плохо запомнил, кто именно это был, но совершенно точно эту травку — а кустик оказался приятен еще и на вид, — давали жевать одному из пострадавших львов.
А вот эту — пройдя пару шагов, малыш удивленно уставился еще на странного вида цветок, — эту тоже использовали. Вид растения был ему незнаком, зато по запаху он тоже мог его узнать.
Решившись, Дхани сорвал оба растения. Не слишком много, ведь Фус тоже невелик. То, что с резными листочками, на вкус было вполне приятно, хотя львенок внутренне содрогнулся, когда взял оба растения в пасть. Выделившийся сок был довольно терпким, и пока черный тащил свою добычу обратно, он все время ожидал, что пасть снова начнет жечь.
Нет, не начало. Хороший знак.
— Так... — обращаясь скорее к самому себе, нежели к сове, пробормотал он, раскладывая цветы и листочки рядом с распростертым на земле львенком, — с чего начать? Наверно, с цветков.
Как мог, он лапой счистил покрывавшую рану Фуса зеленую кашицу; затем, морщась от отвращения, слизнул остатки, постаравшись сразу же их выплюнуть. Рот снова зажгло, но, сплевывая заполнявшую рот пенистую слюну, Дхани все же заставил себя разжевать цветы и шлепнуть эту массу на очищенную рану, которая продолжала кровоточить — пусть не слишком сильно, но довольно пугающе.
Вот теперь он, кажется, угадал. Глаза львенка расширились от удивления, когда он понял, что кровь почти моментально остановилась.
— Здорово! — пискнул он восторженно.
Вторая травка теперь, кажется, была уже и не нужна, но Дхани не давала покоя мысль о том, что ее точно использовал кто-то из прайда. Правда, теперь он не решился ставить опыты на Фусе — сперва разжевал пару листков сам и проглотил.
Прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все нормально. Живот не резало, на языке не горчило, хоть аромат и был довольно резким, но вполне приятным. Было ли то действие травы, или львенок просто уверился в своих силах, но он немного успокоился, даже заулыбался.
Дело было за малым — чуть сдавить клыками стебель растения, чтобы хотя бы несколько капель прохладного упали в пасть Фуса. Хватит этого, или мало? Выждав с полминуты, Дхани осторожно сорвал крупный, покрытый росой лист, и энергично встряхнул его над лежавшим львенком, обдав того прохладными каплями.

Лоты Маи-Шаса, Базилик использованы

Вот теперь темношкурый смог вздохнуть с облегчением. Сперва он переживал — а вдруг станет еще хуже? В первый раз он умудрился ошибиться, и хорошо еще, что Фус просто потерял сознание. По крайней мере, в эти моменты ему не было больно. Надо же было отчебучить! С совы-то и впрямь взятки гладки: она действительно очень молода. Когда Дхани с ней познакомился, она еще даже летать толком не умела. Мог бы и сам догадаться: откуда ей знать травы, если детство она наверняка провела в гнезде, и мать вряд ли приносила ей травки для ознакомления. Скорее уж сырых мышей и других мелких животных. Сейчас Рилл подросла и уже могла охотиться самостоятельно, даже предпочитала это делать: по каким-то причинам ей нужно было съедать свою добычу целиком, со шкурой и костями, хотя львенок неоднократно предлагал ей поделиться своей порцией мяса.
Другая ее странная привычка, а именно срыгивание погадок, тоже приводила его в ужас. Хорошо еще, что делала она это в сторонке, а не прямо ему под нос, хотя пару раз случалось и такое.
Виновница всего вышеперечисленного тем временем выглядела очень сконфуженно: кажется, ей тоже было не по себе оттого, что по ее вине Фусу стало хуже.
Зато она же первой сообразила, что ему полегчало. Остановку крови увидели они оба, а вот тот факт, что Фус задышал спокойнее, сова заметила первой и шлепком крыла привлекла внимание львенка.
— Да, кажется, ему лучше, — обрадованно зашептал было Дхани.
И тут же малыш открыл глаза и начал непонимающе озираться по сторонам. Спустя пару секунд растерянность на его мордашке сменилась страхом, и он взглянул на свой бок. Тут же страх уступил место облегчению, и приблизившийся Дхани увидел искреннюю благодарность в глазах львенка.
— Не за что, — коротко ответил он, — я был рад тебе помочь. Хорошо, что все обошлось. Ты полежи немного.
Он уже и сам начал немного нервничать. Но по другой причине: ведь он был один, и уже довольно долго. Сказать по правде, Дхани еще ни разу так надолго не уходил от братьев, да еще и убежать с поляны без спросу... Ох и влетит ему, наверно. Поделом, конечно, но черношкурого это не слишком расстраивало: зато он спас львенка.
— Знаешь что, Рилл, останься с ним, пока ему не станет легче, — решительно сказал черный, — а мне нужно бежать. Меня наверняка уже хватились, будут беспокоиться. Я никогда так далеко раньше не уходил. А ты, — обратился он к Фусу, — смотри, видишь просвет между деревьями? Там тропинка. Пойдешь по ней вверх по склону, и придешь прямиком на поляну прайда.
Сова была явно недовольна его просьбой, но все же ответила согласием и присела на ветку неподалеку от лежащего львенка, следя за ним круглыми глазами.
Дхани же заторопился обратно. К счастью, он на этот раз угадал с первого раза: за просветом действительно оказалась тропа, и черногривый поспешил по ней со всех своих коротких лапок, отчаянно надеясь, что его пока еще не разыскивает весь прайд. Ему не хотелось привлекать внимания взрослых, ну а с братьями он всегда сможет договориться. Конечно, они тоже наверняка обидятся, но уж от них-то Дхани был готов стерпеть трепку.
—-→ Каменная поляна

Подножье вулкана >>>

Как уже говорилось ранее, Шеру был до того взволнован и обрадован предстоящей встречей с матерью, что думать забыл о присутствии двух незнакомых ему львов-самцов рядом. Точнее, даже не то, чтобы забыл — просто не обращал на них должного внимания, хотя стоило бы. В конце концов, эта парочка только-только явилась на их земли и, по явным причинам, не могла так быстро завоевать доверия местных львов, будь то Нари или его легкомысленный племянник. Будь Шеру чуточку постарше (и более дисциплинированным), он бы наверняка следил за каждым их шагом, бдительно охраняя царственный тыл дядюшки и готовясь предостеречь его от возможного нападения... Но увы. Хорошо, что чужаки даже не думали никого атаковать, торопливо подпрыгивая на камнях, дабы не отстать и не потерять короля из виду — видимо, они сильно устали по дороге к вулкану, раз не могли толком за ним угнаться. А вот Шеру, наоборот, окончательно проснулся и теперь довольно-таки шустро взбирался на гору вслед за своим дядей, едва ли не мурлыкая себе под нос какую-то донельзя прилипчивую мелодию. Вполне возможно, ту самую, что он напевал пару дней тому назад львам на Каменной поляне.

— Мы буууудем жить, мы бууууудем жить!... — то и дело слышался его негромкий, хриплый голосок; периодически юнец даже энергично отбрасывал лапы в разные стороны и высоко задирал растрепанную кисточку хвоста, буквально пританцовывая на ходу. К счастью, Нари казался слишком поглощенным своими мыслями, чтобы обратить внимание на его дурачества, а скачущие следом самцы либо деликатно молчали, либо просто не замечали этих странных телодвижений, полностью сосредоточившись на том, чтобы случайно не сорваться с крутого вулканического склона. Нарико повел их самой прямой и короткой дорогой, так что вскоре даже Шеру пришлось прекратить свою беззаботную пляску и хотя бы изредка посматривать себе под лапы. Тем не менее, даже тогда он продолжал назойливо мычать свою нехитрую песенку, с довольной улыбкой подставляя физиономию свежему, вкусно пахнущему ветерку и согревающим лучам солнца. Как же давно он здесь не был! А ведь когда-то это старое, тесное, заброшенное логово было их родным домом... Понятное дело, что не для Бастардки с Жадеитом, но для их второго потомства из пяти неугомонных львят, что каким-то волшебным образом умудрялись играть на крохотном зеленом карнизе, где с трудом уместилось бы несколько взрослых самцов. И как только Шайене постоянно удавалось отгонять их прочь от отвесного края? Даже по прошествии стольких лет, высота обрыва в этом местечке казалась все такой же пугающей. Пару раз оглянувшись назад, Шеру украдкой поежился и торопливо отвернул голову от заросшего каменистого склона... чтобы тут же упереться взором в мускулистую задницу короля, величественно плывущую прямиком у него над головой.

Пожалуй, лучше все-таки смотреть вниз...

К счастью, чересчур долго метаться между страхом высоты и фобией пред крепкими львиными ягодицами Шеру не пришлось: не прошло и пары минут, как они с Нари вскочили на хорошо знакомую узкую тропу, что вела прямиком с старой расщелине. Вмиг позабыв про дядю и его могучие... могучее всемогущество, Шеру с взволнованно колотящимся сердцем устремился вперед, теперь уже совсем не обращая внимания на их молчаливых спутников. Пусть себе топают позади! Шеру они совсем не интересовали. Ему вообще стоило огромного труда сдержаться, чтобы не перепрыгнуть с разбегу через косматую голову Нари и первым броситься в объятия полусонной Шайены... А Нари, как назло, замедлил шаг, то и дело принюхиваясь к чему-то. Шеру далеко не сразу обратил внимание на странный запах, едва уловимо струящийся по ветру... а как только заметил, так сразу же взволнованно распахнул глаза. Кровь... Почему здесь пахло кровью?

"И гиенами," — определил он, еще разок глубоко вдохнув через задранный к небу нос. Будучи нервной, легко возбудимой личностью, Шеру практически сразу же начал паниковать: а кто бы на его месте не испугался? Странно, что Нари казался таким спокойным. А может, он так умело контролировал собственные эмоции, не позволяя им взять вверх над холодным рассудком. В самом деле, если хорошенько подумать, разве они чуяли гиений след по дороге сюда? Нет! Шеру даже пару раз бдительно принюхался к камням у себя под лапами, чтобы убедиться в этом наверняка. Никакая гиена не смогла бы взобраться по отвесному горному склону, минуя эту единственную горную тропинку, что вела к тайному логову, а значит, его мать должна была быть в полном порядке. Ведь должна же?

"Нельзя ли чуточку побыстрее," — мысленно обратился Шеру к своему притормаживающему дядюшке, едва сдерживая возрастающее волнение. К облегчению молодого самца, уже спустя минуту-другую он и сам смог в подробностях рассмотреть знакомую травянистую площадку, раскинувшуюся у входа в узкую пещеру — а следовательно, убедиться в том, что никакой кровью здесь даже и не пахло. Шеру тихо выдохнул от напряжения и уже гораздо спокойнее вышел на карниз вслед за Нари, встав сбоку от него. Салатовые глаза сверкнули двумя радостными, озорными огоньками, лишь стоило ему рассмотреть темный львиный силуэт в глубине расщелины... Чтобы уже спустя мгновение принять идеально круглую форму от охватившего его изумления.

Это была не Шайена.

— Что...? — Шеру аж бестолково попятился назад, вновь оказавшись за спиной у короля и совершенно ничего не понимая. Почему в этом логове — их логове! — дрыхла какая-то незнакомая львица? Причем незнакомая конкретно для Шеру, а вот Нари, судя по всему, отлично ее знал, если не лично, то хотя бы понаслышке, раз с ходу назвал ее имя... И, что самое странное, дядю совершенно не беспокоило отсутствие главного действующего лица, в гости к которому они, собственно, и зашли. Наоборот, король будто даже не заметил ничего подозрительного, и сразу принялся беседовать с невесть откуда взявшейся самкой. К слову, вполне себе симпатичной... Но, к сожалению, прямо сейчас Шеру меньше всего был настроен на то, чтобы знакомиться со всякими светлошкурыми красотками. Правда, он все-таки пристально оглядел Атем с головы до лап, просто чтобы окончательно убедиться — это не Шайена, и даже не ее безмолвный призрак. Сложно представить, чтобы чума так сильно изменила чью-либо внешность... Но тогда напрашивался вполне логичный вопрос — а где же, черт возьми, его мать?! Шеру пару раз немо раззявил пасть, далеко не сразу переборов охвативший его эмоциональный ступор, и даже когда Нари бросил долгий, выразительный взгляд в его сторону, юнец даже ухом не повел. В данный момент он только и мог, что немо пялиться на Атем, не пытаясь откликнуться на ее вежливое приветствие; стоило королю отвернуться, как лев тут же бесшумно сместился в сторону, одновременно с непередаваемым выражением морды (а ля "какого хрена?!") наклонив голову в бок и заглянув в узкий лаз за плечом их новой знакомой, покуда та степенно беседовала с Нари. Нет, ну мало ли... Вдруг он просто не заметил спящую львицу в темноте? Прищурив оба глаза, Шеру внимательно обшарил взглядом пространство за спиной Атем на предмет наличия Шайены, но увы — в логове больше никого не было.

И как прикажете это понимать?...

Покуда Шеру откровенно зависал рядом со старшим родственником, всем своим внешним видом демонстрируя синий экран смерти, Нари уже вовсю отдавал важные указания. Инти с Кеиром послушно обошлись замерших перед ними самцов, при этом один из них аккуратно подвинул Шеру плечом, желая спокойно пройти к пещере; Атем и Нари тем временем услужливо отступили в сторонку, давая им дорогу. Только тогда Шеру, наконец, "оттаял" и перевел донельзя растерянный взгляд на дядю... Да что уж там, в его резко потускневших глазах плескался откровенный ужас.

— Нари... где мама? — еще более хриплым, чем обычно, каким-то даже простуженным голосом обратился к лидеру его племянник. Нари, вероятно, требовалось несколько секунд на то, чтобы переварить услышанное и самому вспомнить о том, что да, действительно, Шайена ведь должна была сидеть здесь и на пару с Атем ждать их визита... Но Шеру не мог ждать так долго. Резко придя в движение, молодой лев сломя голову бросился к пещере, на бегу растолкав чужаков в разные стороны — те даже не стали огрызаться, удивленные его поступком. А Шеру и не требовалась их реакция: засунув голову в расщелину, самец еще раз внимательно оглядел пустующее логово, а затем снова испуганно оглянулся на короля. — Она не могла никуда отсюда уйти! Я бы почуял ее след, там, на тропе! — воскликнул он, теперь уже вихрем метнувшись обратно к противоположному краю площадки. Может, он что-то упустил? Наклонившись, Шеру как следует обнюхал подступы к карнизу, убеждаясь в собственной правоте. Резко выпрямившись, так, что заостренные пряди гривы беспорядочно взметнулись в воздухе над его головой, Шеру все также растерянно и в то же время на редкость сердито уставился на своего спутника. — Она должна быть здесь! Ты мне чего-то не договариваешь! А ты, — Шеру порывисто обернулся к притихшей Атем, чувствуя, как его сердце взволнованно ухает о грудную клетку, — ты что-нибудь видела? Здесь была другая львица, такая небольшая, взъерошенная, с мордой как у крокодила, зовут Шайена, — беспокойно запричитал он, делая шаг навстречу сероглазой самке и буквально тычась ей в нос собственной физиономией. — Чуть заденешь, так сразу орет благим матом, ни с кем не перепутаешь! Была она здесь, или нет?! Ответь мне!...

———) каменная поляна

Разминувшись с львицами прямо на выходе из логова, Мэй, схватив в охапку своего пернатого приятеля устремилась по цепочке следов, запустив сонного Олафа в воздух, словно живого воздушного змея. Указав одной из самок откуда она только что пришла, четко определив место где остались занятые охотой Ари и Сехмет, рыжая решила поискать короля. Она самая прыткая среди троицы, да и у нее свой спутник поднебесный имеется, в виде старательно крутящей пернатой башкой совы.

Нари ушел в патруль, со слов сопрайдовцев, а это дело медленное, как знала Мэй, степенное такое... Попробуй всю территорию обойди, все метки обнови, чай целый день займет такая скучная и ленивая работенка. Если по пути не встретятся чужаки, которым можно или надавать по щам, уже развлечение, или узнать от них первые саванно-новости и пригласить к "шушмушу-прошу к нашему шалашу". Хотя вряд ли конечно Нари обеспокоен новыми ртами, возможно чумными в своем прайде... - "Новыми," - мрачно подметила Мэй, хмуро сдвинув на переносице широкие брови, и тут же решительно прибавила шагу, сорвавшись с размашистой рыси на прыткий галоп, от которого в ушах засвистело благодаря бьющему в конопатую морду ветру. Исходя из логики, королевская "команда" бродит где-то на самой границе их территорий, так что бестия спешила в том направлении, то и дело останавливаясь, и уточняя у своего крылатого проводника, видит ли он что-нибудь впереди. Молодая сова плавно спустилась вниз, усевшись веснушчатой львице на ершистый, взлохмаченный загривок, уютно устроившись у нее между активно дергающихся лопаток, устало свесив крылья, - Я передохну немного, ладно? Что у вас там такое случилось? Я так сладко спал и мне снился хоровод мышей. Кажется я съел бы чего-нибудь... у них такие забавные хвостики и они ими... верть-верть... - булькал куда-то в пыльную шерсть распластавшийся жидкой яишенкой по спине львицы Олаф, пока рыжая, даже не слушая эти невнятные бормотания у себя над самым ухом, во всю обнюхивала ближайшие кусты.

- Так, так, так, они здесь точно были! - тоном первоклассного сыщика заявила Мэй, припав на брюхо и приподняв мордой одну колючую ветку, - О! Смотри! Черный клок шерсти, - подцепив лапой болтающийся на кончике с*чка обрывок гривы... или хвоста, бестия припечатала его лапой к земле, деловито внюхиваясь в трепыхающиеся, щекочущие розовую мочку носа шерстинки. - Это Шеру... - лениво отмахнувшись от ускакавшего по ветру колтуна, Мэй суетливо повертела головой по сторонам, едва не уронив своего пернатого приятеля на каменистую насыпь, - Так, а вот здесь прошел Нари... - эти тяжелые отпечатки матерого самца, перекрытые поверх еще разлапистыми следами неизвестных Мэй самцов. Видимо довольно здоровых, если их лапы так глубоко ушли в грунт... - А тут еще кто-то был, смотри. Следы свежие, похоже они уже недалеко, и шли гуськом друг за другом. Мы уже почти нашли их. Олаф, - она подпрыгнула, пытаясь разбудить бессовестно задремавшего фамильяра, который с бормотанием "мамочка, еще пять минут", увлеченно жевал клювом рыжие шерстинки, - Олаф проснись!
- АЧТОГДЕ?! - вытаращив здоровенные глазищи, нахохлившейся шишкой выпрямился совенок.
- Ты уже отдохнул, давай, пора взлетать... А то я на тебя сяду, - от чистого сердца пообещала рыжая, для пущей убедительности еще раз подпрыгнув на месте, организовав своему "питомцу" мини-родео на выезде.
- Ладно, ладно! - испугано взбил крыльями альбинос, нервно курлыкая и взмыв белым облаком над головой конопатой, - Сейчас мы всех найдем, не переживай ты так... А... Я кажется кого-то вижу, - прищурился Олаф, вытянув косматую шею и зависнув в воздухе мерно размахивая крыльями, - Следуй за мной!

Мэй уже запыхалась весь день бегать, у нее все тело болело, но то, что ей предстоит взобраться по узкой горной тропе к укромной пещере на природном карнизе... львица как-то расчитывала на более легкие пути для достижения своей цели, а тут ей предстоял целый квест и испытания на прочность. В любое другое время, как следует выспавшись, отдохнув, перед этим хорошо, плотно поев, Мэй с огромным удовольствием облазила бы все возможные норки, ямки, ущелья и пещеры, бодрая и веселая, как всегда, без страха вперед к приключениям! Но сейчас, устав, как собака, рыжая тоскливо задрала мордаху к небесам, всматриваясь в уходящую к небу тропу - вот она самая настоящая Лестница в Рай. Дай бог добраться до вершины и не помереть по пути. - Ты говоришь, они наверху? - уточнила рыжая, скосив изжелта-зеленые глаза на усевшегося на большом булыжнике близ начала дорожки Олафа, который аналогично подруге задрал свое круглое лицо к небесам.
- Клюв даю! - благоговейно прошептал совенок.
Кажется ее фамильяра донельзя восхитил и впечатлил открывающийся отсюда головокружительный вид неприступных африканских гор, и, персонально, крутой, вьющейся змеиной лентой тропки.

- Сиди здесь и жди меня, а я полезла! - отвернувшись от приятеля, конопатая сурово выпятила массивную грудну клетку, дерзко поджав тонкие губы - ну все, теперь здесь только ты, длинная, опасная дорога, и я, Мэй, которая тебя преодолеет на раз-два! - Да как делать нечего, - пробурчала самка, отгоняя от себя прочь непередаваемую усталость - дома ее ждут напуганные детеныши и встревоженные львы прайда. Все ждут, когда болтушка-Мэй приведет короля домой, и тот, если не разрулит проблему, то хотя бы успокоит свою семью! На нее все расчитывают! - Правая и левая, правая и левая... потихонечку... может я не там пошла? Хотя какая разница, не думаю, что другая тропинка лучше. Так Мэй, спокойно, спокойно... Ты не упадешь. Я тебя держу. Странно, что я сама себя держу, но по крайней мере, это утешает, - так, за увлекательной беседой с самой собой, и проходил экстремальный подъем рыжешкурой - Мэй то и дело осторожно выглядывая за пределы своего опасного пути в "поднебесную" и тут же напряженно прижимаясь бочком к потрескавшимся стенам склона, - Не смотреть вниз, не смотреть вниз. Не то что бы я боялась высоты, - равнодушно пожала плечами самочка, и едва ли не скатилась на заднице вниз, неловко организовав себе небольшой оползень. Вцепившись когтями в гравий, Мэй с пыхтением, словно опытный скалолаз, поползла вперед, не прекращая подбадривать и утешать себя - ну а кто еще это сделает в этом случае? Хорошо, что к середине ее непростого пути, дорожка стала расширяться, и теперь рыжая не рисковала болванчиком низринуться в пропасть, а довольно уверенно топала вверх, шумно, хрипло выдыхая... И зачем самцам понадобилось лезть на такую верхотуру? Не уж то окрестностями с сей импровизированной вышки вздумали полюбоваться?

Над краем балкона сначала показалась одна когтистая лапа, затем другая, и лишь затем на плоскость полянки вывалилась ошалелая, всклокоченная физиономия запыхавшейся самки. Перекатившись своей тушкой через край, вывалившая из пасти язык загнавшаяся бедняга Мэй, еще пару секунд лежала так, брюхом кверху, немо таращась в навес над пещерой, унимая бешеное сердцебиение и восстанавливая напрочь сбившееся дыхание, и лишь затем перевернулась на бок, вытаращившись на всех здесь присутствовавших, взглядом отыскивая царский силуэт. Долго искать не пришлось - к счастью Нари стоял вот рядышком, всего то в пару шагах. Как и Шеру, чья встревоженная скуластая физиономия выглядела ничуть не лучше уставшей и помятой морды Мэй. Позади сопрайдовцев толпилась аж троица - два взрослых самца, и где-то в глубинке притаившаяся серой мышкой незнакомая молодая львица.

Все знакомства потом - сначала дело!

- Нари! У нас беда дома! - с порога выдохнула бестия, даже не удосужившись подняться с места -  ей требовалась передышка, и еще какая, - С твоим львенком... Беленькх-кх-кхий такой, имя не помню. Говорят, его укусила змея! Там все уже его к Таките отнесли наверное. Все очень плохо... - уже тише, сипло добавила рыжая, невольно прижимая уши к голове и потупив взгляд в пол. - Я... я еле вас нашла.

Отредактировано May (17 Май 2017 02:52:41)