Облачные степи.

Ночь спикировала на путешественников стремительно, как сокол на добычу. Казалось еще несколько минут назад медленно погружающееся за черную полосу горизонта солнце освещало пространство вокруг них янтарно-огненными лучами, и хлоп – нет его. Степи медленно уступили свое место территории, отдаленно похожей на пустоши, но и той на пути оказалось немного – впереди, морскими волнами, застывшими во времени стояли песчаные дюны. Дуго, конечно знал, что дюны на месте вовсе не застыли, и следующая буря вновь погонит песок навстречу не сдающейся в этой бесконечной борьбе пустоши. А может и не погонит, и песчаные волны покатятся в обратном направлении, туда, где он еще не был и не ясно, будет ли когда-нибудь.
По мере приближения к пескам гриф на его спине становился все более неразговорчивым, и в конце концов. Совсем замолчал, нахохлившись словно собрался спать прямо там, где сидел, не взирая на то, что Дуго шел и спина его плавно покачивалась в такт шагам. Спрашивать, с какими такими негативными эмоциями связана пустыня, полосатый у Виршы не стал. Ну, во первых, тот скорее всего не ответит, а во вторых если и ответит, то в своем стиле, стараясь ужалить словом побольнее. И все же не смотря на характер, гриф старался помогать им как мог, и Дуго со своей стороны не мог его в этом упрекнуть. Вот и сейчас, напоследок, он посоветовал взять правее и отыскать реку, а затем двигаться вдоль нее. Про реку Дуго знал, но вот где она находится, точно сказать не мог. Ну что же? Не все коту свежее мясо есть. Кстати о мясе. Несколько раз оно напоминало Дуго о своем присутствии, но уже попытками выйти не в качестве газов, а в качестве более твердых продуктов. Приходилось, как и Амадей останавливаться, довольно прямо намекая грифу, что не на долго ему все-таки придется покинуть свой насест. И тот покидал, а потом снова возвращался, не смотря на все надежды полосатого, что птица улетит, и не будет больше мертвым грузом висеть у него на спине. Однако, время шло, темнело и в какой-то момент Дуго понял, что гриф уже больше никуда не полетит. Для него ночь стала одним непроглядным черным квадратом, или кубом если хотите, который окружал его со всех сторон. К счастью, для Дуго и Амадея такой проблемы просто не существовало. Ночь была их стихией, когда гиены получали если не полную, то, как минимум частичную власть, благодаря своему зрению и слуху. Жаль только здесь, среди дюн заострить внимание было не на чем. Зато гиены не без удовольствия. По крайней мере для Дуго, придавались общению. Полосатый вскоре узнал, что клан Амадея весьма мрачно закончил свое время пребывания на этой планете, и что пятнистому посчастливилось встретить одного из последователей Скара, который с гиенами, как известно, был на короткой лапе, о чем Дуго тут же сообщил Амадею:
- Да, у Скара странный прайд, в котором часть львов относится к гиенам как к равным и даже с некоторым уважением. А некоторые стремятся убить, считая наш род низшим сортом. - Мерно перебирая лапами по склону очередной песчаной дюны, вставшей у них на пути, Дуго хмыкнул, слегка поморщив лоб, и произнес: - А вот мне пришлось уйти. Меня укусил лев, пораженный безумством, и шаман сказала, что чтоб выжить я должен уйти. – Дуго прикрыл глаза, опустив взор ниже и глядя под лапы, толи для того, чтоб не навернуться на гребне дюны, то ли погрузившись в свои не менее яркие и обширные чем у Амадея воспоминания. Они конечно, тоже были не всегда светлыми. В последнее время мрачная полоса как-то уж слишком сильно накатила на полосатого, стремясь закрасить в серые цвета все вокруг, а может быть, вообще в черные. Боль от потери друга временами давала о себе знать, заставляла двигаться вперед, стискивая зубы.
- Не знаю, заботилась ли она о моем здоровье, или же о благополучии клана, боясь того, что я просто разнесу заразу по всей округе. Так или иначе, те места я покинул и перебрался сюда. – перед спуском он немного задержался, осматриваясь. Конечно, река не должна была появиться как по мановению волшебной палочки прямо у них на пути, но все же… Дуго чертовски не хотелось заблудиться и увести за ночь Амадея в глубь пустыни, откуда быстро выбраться сможет разве что Вирша, который несомненно улетит, как только поймет в какую заднице его завез полосатый. Прокручивая в голове все известные ему способы выживания в пустыне, включавшие в себя даже такие радикальные методы как поедание кактусов, Дуго мысленно пожелал себе и Амадею удачи и двинулся вниз по склону.

Вскоре, они оказались в той части пустыни, где дюны окружали их со всех сторон, и было уже не понятно, в какой стороне пустошь, а в какой морское побережье. Дуго упрямо шел вперед, стараясь выдерживать направление, даже когда идти им приходилось по склону, где песок осыпался, грозя не только увлечь с собой вниз, но и спустить сверху настоящую лавину из сыпучего материала. Кстати о песке. Ночь вступила в свои полные права, и Дуго чувствовал, как быстро остывает под лапами поверхность Дюн. Казалось, еще на соседней дюне он приятно грел лапы, а на этой он их уже холодит и это ощущение не самое лучшее, потому что воздух остыл до такой степени, что казалось, будто сейчас из пасти повалит пар.
- Безумный? Знаешь, многие так и считают, поговорив со мной, узнав, чем я живу. Я бы сказал, что мне все равно… но это не так. – слегка поморщив лоб сообщил спутнику полосатый, стараясь держать спину ровно – гриф на ней стал как-то неуверенно раскачиваться, словно лодка на крутой морской волне. То ли птица впала в медитацию, то ли заснула и в данный момент совершала попытки тупо упасть с его спины, не в силах во сне удержать равновесие на движущейся поверхности. И хотя когти Виршы все так же крепко держались за его шерсть, ступать по песку пришлось осторожнее – не хватало ещё завалиться на бок, и про кувыркаться вместе с грифом в обнимку до самого подножья дюны. Так и глаз можно потерять, при помощи клюва обиженного таким обращением пернатого «друга».
-  С годами все труднее оставаться одному, - продолжил он, когда очередной опасный участок склона, на котором песок с легким шорохом приходил в движение от любого неверно сделанного шага, остался позади: - И невольно начинаешь искать себе стаю, или группу, или спутника… ну хоть кого-нибудь, если ты понимаешь, о чем я.
Дуго замолчал, перебирая лапами. Его отвлек странный запах, на который он поначалу не обратил внимания, посчитав, что ему показалось. Но, Амадей развеял его сомнения, сказав, что пахнет водой.
- Точно! Водоросли! Пахнет засохшими водорослями! – обрадовался Дуго, опустив голову ниже, к песку, будто бы мог взять след. А затем, опомнившись, встал в прежнее положение, пробуя ноздрями воздух. Так и есть, пахло подгнившими водорослями, которые засыхали на берегу, сверху превратившись в сухую, плотную корку, а внизу в слизкую гнилую плесень. Поглядев на прислушивающегося Амадея, он с сомнением добавил:
- Да ладно тебе, не думаю, что тут будут болтаться львы, даже по ночам. В каком-то смысле, мой план безумен, потому что пустыня это мертвая земля. Я видел правда, тут пару змей, но все же это место не для таких как мы. – Дуго осторожно, чтоб не скинуть ненароком грифа, пожал плечами, вглядываясь в темноту. Впереди, ему казалось, лежало довольно большое пространство, свободное от дюн. Может быть, это и есть долина реки? Здесь, среди песка могло произойти все что угодно, что могло изменить ландшафт вокруг, но река должна была оставаться на своем месте, даже если пески подступят к ней вплотную.
- Застрянем здесь – умрем. Так что идем. Пора отыскать реку и сваливать отсюда. – обратился полосатый к прислушивающемуся Амадею и аккуратно потрусил вниз по склону, вглядываясь во тьму впереди. Искать, собственно, долго не пришлось – тонкая, темная, извилистая лента реки змеилась прямо перед ним, уводя на юго-запад. Приятное журчание живительной влаги разбавлял мерзостный запах разлагающихся водорослей, от чего казалось, что вода в реке совершенно не пригодна для питья, хотя Дуго твердо знал – это не так. Выйдя на берег, он поглядел сначала налево, туда, куда им предстояло идти. А затем направо, куда-то в сторону прайдов, а если точнее, владений Скара.
- Ну вот, теперь не помрем! Идем, нам еще Шакальи скалы огибать, а это крюк, угу-гу! – задорно мотнув головой влево, Дуго пошел вперед, мерно переставляя лапы и чуть чаще дыша. Все же тушка грифа на спине давала о себе знать и позвоночник у гиены начинал потихоньку ныть, все чаще и чаще намекая своему хозяину, чтог совсем не плохо было бы, если бы сонный гриф все же свалился на землю со своего удобного насеста. Однако, Дуго терпел, зная, что следующей жертвой в этом случае должен стать Амадей, а он этого отчаянно не желал, давая подростку, для которого такой переход был первым, побольше отдохнуть.

Да, это был запах воды! Дуго обрадованно мотнул головой, разбудив задремавшего было на его спине грифа. Птица была вынуждена распахнуть крылья. Издав недовольный клекот, птица переступила с лапы на лапу и вновь затихла. Похоже, что сон был сильнее: прежде Вирша никогда бы не упустил возможности клюнуть того, кто потревожил его. Но ночью особо не побуянишь. Без гиеньих глаз далеко не уйдешь, а деревьев, где гриф мог бы скоротать ночь, не было на многие мили вокруг.
— Отлично, — отозвался Амадей, хотя голос его был немного неуверенным, будто он все-таки сомневался в том, что река существует.
Но она, вне сомнения, была. По мере приближения к ней крокут все отчетливее ощущал запах. Да, теперь он знал, Дуго сказал ему, что так пахнут подгнившие водоросли. Раньше пятнистый никогда не задумывался о том, что там, в воде. А затем они ее увидели.
Не самое приятное зрелище. Неширокий, почти неподвижный, поток вяло тащился сквозь пески, неизвестно почему не потерявшись среди них окончательно. Дюны подступали вплотную к берегам, и казалось, что хватит одной-единственной средней силы песчаной бури, чтобы стереть реку с лица земли навсегда.
Запах здесь стал сильнее. Даже, пожалуй, был чересчур силен, чтобы быть приятным. Хотя гиены, в общем-то, спокойно переносят запах падали и гнили, все же Амадей предпочел бы нюхать реку издалека. Но даже запах не остановит его, если он захочет пить. К счастью, пока что не хотелось. Прохладный сухой воздух неприятно сушил мочку носа, но и только. Пока что терпеть было можно. Признаться, крокут от всей души надеялся, что путь не окажется таким уж долгим, и в следующий раз у него будет возможность напиться уже в оазисе. По рассказу Дуго, это прекрасное место, с большим количеством дичи и свежей воды. Добраться до него — и дело в шляпе.
Впрочем, к запаху гнили, несущемуся со стороны реки, примешивался еще один. Даже, пожалуй, несколько. Один запах, принадлежал, несомненно, леопарду, хотя чувствовался очень слабо: должно быть, хищник был тут уже давненько. Леопардов Амадей не боялся, по крайней мере, будучи в компании Дуго, он был почти уверен, что пятнистая кошка не посмеет их тронуть. А вот другой запах...
— Еще я чую травоядных, — вдруг серьезно проговорил подросток, даже приостановившись на мгновение, — крупных травоядных.
Если насчет воды он еще сомневался, то тут сомнений не было никаких. Это ему не почудилось... Раздув ноздри, Амадей еще раз втянул воздух. Хотя он по-прежнему не был голоден, запах здоровых животных заставил его нервно задрожать, будто в предвкушении охоты. Они не были ранены, и, похоже, даже не были истощены. Чистый, свежий запах с нотками травы... Слюнки потекут, даже если наелся от пуза.
— Где? — если прежде разговор не мог вывести грифа из состояния полусна, в котором тот пребывал последние часы, то упоминание травоядных мигом пробудило хищника, клекотнувшего и распустившего крылья.
— Там, — машинально ответил крокут, указывая на скалы, показавшиеся вдалеке.
— Чертова ночь, — сварливо клекотнула птица.
И тут-то он наконец покинул спину Дуго. Полосатый мог вздохнуть с облегчением. Хотя полет, похоже, не доставлял грифу особого удовольствия, летел он медленно, нехотя набирая высоту и, похоже, мало что видел, кроме движущихся теней.
—-→ Шакальи скалы

Cухой песок заставлял копыта разъезжаться в разные стороны, а дыхание, вырывавшееся из обожжённого горла, казалось холоднее, чем воздух вокруг. Вездесущая пыль скрипела на зубах, забивалась в уши, из-за чего они невольно прижимались плотно к голове. Это было отвратительно. Невыносимо. И единственная мысль, плотно поселившаяся в мозгу уставшей квагги, была мысль о том, чтобы клясть всех существующих и несуществующих богов за то, что забросили бедных животных в этот сводяший с ума душный ад.
Глист никогда не умел винить себя в собственных неудачах. Он попал в пустыню? Нет, конечно, не потому, что сам согласился и даже вызвался пойти в чёртов бесцельный поход. Кто-то другой обязан быть в этом виноват. Например, солнце, которое непозволительно жарким дыханием опаляло светлую шкуру квагги. Или Клайд, который завёл их сюда и не может вывести. Но не Глист. Нет, как вы могли подумать? Он делал всё просто великолепно. Он сопротивлялся жаре как тигр, как самый львиный лев! И плевать, что львы, скорее всего, физиологически хуже переносят жару, чем квагги. Он шёл, он был опорой и поддержкой всей процессии, он, в конце концов, следил, чтобы на отряд никто не напал сзади. А этот Клайд? Конечно, командовать всегда легко. И легко не замечать стараний своих подчинённых. Хотя Глист не считал себя подчинённым, он теперь уже вполне законный принц, хоть и ушёл из стада. Но ушёл же на время, не навсегда. Клайд много на себя берёт, непозволительно много.
Глисту казалось, что остановиться и передохнуть было хорошей идеей. Жарче уже не станет, да и квагги вроде пока не умирали от жары. Но Клайд, кажется, считал иначе. Командир так резко наскочил на Глиста с обвинениями, что тот невольно отшатнулся. Клайд был выше на голову и намного шире в плечах, поэтому Росинант слегка присел на задние лапы и вздёрнул морду, глядя в глаза командира. Глист не любил, когда на него кричат, но физической расправы боялся сильнее, чем не любил крик. Поэтому он не перебивал Клайда, но смотрел на него с явным вызовом. В конце концов, командир не будет нападать на Глиста здесь - на жаре и в окружении подчинённых.
Когда Клайд замолчал и развернулся, чтобы вести квагг дальше, Глист, облизнув пересохшие губы и проведя сгибом передней лапы по мокрой чёлке, выпрямился и расправил плечи.
- Я верю в свои силы, но не верю в то, что ты способен вывести нас отсюда, - буркнул Глист в удаляющуюся спину. Ничего, он ещё поквитается с командиром. У Глиста ещё появится к этому возможность. А пока он просто будет смотреть на Клайда с презрением. Да, этого вполне достаточно.
Цок цок цок
Однажды Глист ещё станет королём, и Клайду не останется ничего другого, кроме как упасть в поклоне к его копытам.
Цок цок цок
Как скоро это может случиться? Через год? Месяц? День? Нет, так быстро они не добудут чёртову истину.
Цок цок цок
Будут ли на их пути скалы, настолько высокие, чтобы падение с них стало для квагги летальным?
Цок цок цок
А если толкнуть Клайда на колючие кусты, запах его крови привлечёт к нему хищников?
Цок цок цок
Способны ли зубы квагги разорвать мясо до костей?
Тень? Глист, углубившись в мысли, не заметил, как их маленькая процессия приблизилась к скале и ступила под неё. Нет, избавление от жары не принесло ему ни капли радости. Глист перевёл чуть мутноватый взгляд на затылок Клайда.
Шаг. Ещё шаг. Он совсем близко. Видит, как шевелятся от слабого движения воздуха волоски на тёмной гриве.
- Я ошибся, но и ты был неправ, накричав на меня, - голос тихий, но спокойный и более чем дружелюбный. Глист посмотрел на Клайда и задумчиво улыбнулся, чуть склонив голову.
- Ты смог вывести нас.
Глист отвернулся, оглядываясь вокруг. Уже совсем стемнело, и Росинант мог только угадывать очертания окружающих предметов. Взгляд его невнимательно пробежался по возвышающейся впереди скале, по нескольким засохшим кустам и остановился на полосатой шкуре Которышки. Он сделал пару шагов к молодой квагге и тепло улыбнулся. Кажется, она была единственной самкой в их отряде. Или о других Глист просто не сподобился узнать.
- Как ты? - без особого интереса спросил он, - для самки этот переход должен был быть особенно трудным.
Да, Глист никогда не скрывал свой откровенный шовинизм, хоть и маскировал его под подобие заботы или сострадания. Хотя тут, в отличие от случая с Клайдом, Росинант ничего не боялся.
Взгляд тёмных, почти чёрных глаз вернулся к командиру.
- Куда мы пойдём теперь?
Вызов не пропал из взгляда Глиста и еле заметно перемешивался с затаённой обидой.

——————→ Шакальи скалы

Отредактировано Глист (26 Фев 2015 12:28:28)

→ русло реки зубери

Уж больно ему была нужна эта смазливая девчонка по имени Мерида. Он и без неё прекрасно продолжит свой путь к желанному. Мерида заинтересовала его в том, что же есть такое, этот странный и загадочный Оазис, и Хазар шёл туда, чтобы выяснить и рассказать, похвастаться, что он был там, перед тему, кто не был. Был, конечно, вариант, развернуться и пойти домой, в прайд Скара, сказать всем, мол, дошёл, посмотрел и вернулся - его не было дома достаточно времени, чтобы все поверили в его рассказ, но так он играть не хотел. Хазар был хвастуном, но хвастуном честным.
Мено, тот странный серенький лев, которого Хазар встретил у водопада, до сих по немного злил его. Пф, подумаешь... Не на свою территорию пришёл. Ну и что теперь, давайте ещё ругать Хазара за все его проступки! Нашли тоже беду себе, дураки.
Лев двигался через пустыню уже некоторое время, но пока что даже толком не устал: он знал, что впереди его ждёт ещё огромная дорога, но относился к этому спокойно и нейтрально. Передвигаться по песку было не очень просто, но Хазар старался, ради своей цели, конечно же, и поэтому ему удавалось. Ветер дул прямо в морду, занося за веки песчинки, что было крайне неприятно, но терпимо. Белки его стали уже окончательно красными от раздражения, но он терпел. Также песок забился повсюду: в шерсть, в гриву, в нос и в пасть, прилип к губам и чуть ли под хвостом не забивался. Он был везде... Это было мерзко, но и терпимо в то же время.
Несмотря ни на что, наш герой продолжал идти к Оазису. 

→ тихая река

Туара внимательно, пристально разглядывала неловко жмущегося юнца, с непроницаемым выражением на светлой морде - кто знает, что на уме у этого самца, хотя, судя по его неуверенным движениям и прерывистой речи, вряд ли он желал семейству зла. Скорее просто измученный тяжелой жизнью самец, только недавно перешагнувший черту зрелости. Потерянный. В его взгляде самка все еще отчетливо видела детеныша. Ну и как тут остаться равнодушной, когда вроде бы совсем взрослый, косматый самец, много больше ее самой, съежился перед нею в комочек, словно маленький, виноватый котенок... - Рико? - Где-то она уже слышала это имя. Грубоватый тон пробухтевшего из-за ее спины старшего сына, мигом привлек к себе внимание на секундочку задумавшейся львицы. Туара нахмурилась, обернувшись через плечо, - Мигель. - Строго пресекла язвительное замечание светлого мать. - Не груби. - Уже более мягко добавила Туара, вновь оборачиваясь к скромно молчавшему черногривому юнцу, взвешивая все "за" и "против", за его присутствие в их обширной семейке. Ее старшие львята явно не питали симпатии к этому самцу, интересно почему...
По крайней мере, сейчас Туара не видела причин отказывать тому, кто может хоть как-то обеспечить защиту ее львятам, к примеру, а так же быть ей хорошим помощником, как бы это сверхкорыстно не звучало. В конце концов, похоже Рико и сам это понимал, с готовностью дожидаясь указаний старшей матери семейства, если конечно самка его не погонит прочь, подальше от детенышей, что тоже не маловероятно. Рико... почему ей казалось знакомым это имя, хотя до этого дня с этим юнцом львица никогда не сталкивалась. Ладно, оставим это потом - она тревожилась.
Ее семья теряла время, бестолково топчась на окраине пустыни, а ведь им идти еще очень долго, и пока что, пронизывающий, холодный ветер не был так жесток к шкуркам малышей - пески все еще дарили тепло, и уже так не обжигали лапки. К самому мерзлому времени длинной ночи, они уже должны преодолеть, по расчетам матери, половину пути до привычного ландшафта, и то, это в лучшем случае. - Хорошо Рико, можешь идти с нами. - Еще немного помедлив,  сдержанно кивнула Туара, дернув кисточкой хвоста, - Ты поможешь мне, Мигелю, Тулио и Арбелле... И надеюсь, - чуть громче добавила самка, приметив недовольные, сморщенные физиономии братьев-неразлучников, - ... мои сыновья будут чуточку сдержаннее, понятливее и... дружелюбнее. - Туара поставила длинную паузу, сурово, с укором глядя сверху вниз на притихших подростков, виновато прячущих глаза. Шумно вздохнув, львица едва заметно покачала головой, и размашисто прошлась языком по черному чубу Тулио. Не огорчайте маму, глупенькие.
Обойдя подростков стороной, старшая подхватила за шкирку Шазию, не позволив хулиганке удрать, пользуясь случаем, пока все отвлеклись на нового члена их большой семьи, и перенесла малышку к поднявшемуся навстречу с земли Рико, поставив проказницу прямо перед ним. - Присматривай за ней. Я надеюсь ты оправдаешь наше доверие, ведь я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть.  Дороже всех сокровищ на свете для любой матери - ее дети.
Хорошо, теперь можно и в путь. Но, опять же, Ахейю распорядился так, что с торжественным шествие через пустыню, опять следует ненадолго повременить. Размытый силуэт приближающейся небольшой группы встревожил самку куда больше, чем один Рико возникший внезапно за спинами детворы. В любом случае им нужно поторопиться, чтобы переждать самые холодные часы в укрытии, и успеть пересечь пески до того, как солнце начнет зноем плавить кожу до костей. - Хорошо, так, построились все в линию. Рико... ты пойдешь за мной. - Быстро сгребая свое потомство в кучку, придвигая малышню ближе к старшим львятам и черногривому самцу, который покорно стоял истуканом и растеряно таращил зеленые глаза на копошащихся под его брюхом львят, самка-мать быстро обернулась, наблюдая за приближением незнакомого льва в окружении подросших детенышей Тиары. Удивленно вскинув брови, львица глухо хмыкнула - у Тиары новый кавалер? Давно же она не видела бурую львицу, как и ее детей. Как же они выросли... - Не нарушайте строй и подождите меня здесь. Ясейчас вернусь. - Шепнула  Туара, не отрывая взгляда от нежданных гостей.
Медленным, широким шагом двинувшись в сторону Икси, загребая лапами рыхлый песок, светлая прошла несколько метров по направлению к рыжему и его подопечным, ответив на приветствие дружелюбным кивком и мягкой улыбкой, - Приветствую. Да, мы с Тиарой добрые знакомые, наши семьи долгое время дружили. Здравствуйте дети, - Она перевела теплые, серые глаза на прижавшихся к бокам незнакомца львят. - У нее опять неприятности? - Отвернув уши назад, самка покосилась на бесконечные, пышные барханы начинающиеся буквально на расстоянии одного прыжка. - Есть старое логово в песках, когда то мы забрали их оттуда еще малышами, их едва не съели грифы. Возможно, если ее нет в оазисе - она там? - С некоторым сомнением в голосе проговорила львица, совершенно не уверенная в своих словах. Тиара хорошая самка, но по мнению Туары, иметь детенышей ей было рановато... Она похоже опять оставила их одних. - " Я присмотрю за ними, если мы ее не найдем."
- Я могу взять их с собой, мы зайдем по пути в их старое логово. Если мы не... - "... не найдем ее" - хотела сказать она, но вовремя осеклась. Не за чем расстраивать детей, что, возможно, им придется привыкать к новой "маме", как в свое время привыкли Тулио, Мигель и Арбелла. - Со мной они будут в безопасности.

Каково же было удивление Иксяши когда эта львица, отошедшая от компании к нему и детишкам Тиары, оказалась знакома с львятами. На мгновение он даже потерял дар речи, опешивший, глядя на бегущего к "тёте Туаре" Джея, далеко не самого смелого из малышей. Оставалось всё меньше причин для не доверия к этой львице.
Говоря на чистоту, я понятия не имею, что случилось у Тиары, однако с уверенностью могу сказать, что детям нынче вовсе не безопасно оставаться в Оазисе, даже под моей опекой, - к концу фразы одноглазый нахмурился, вспоминая конфликт на водопадах. Сам он непременно должен был вернуться туда, на злосчастную поляну, как можно скорее, узнать, что же сталось с оставшимися членами клана Оззи, кроме того Шасси тоже осталась там, почему-то не последовав за красногривым, а мамбу, одного из своих самых дорогих друзей, Икси никак не мог бросить на произвол судьбы.
Ко всей сложившейся ситуации очень кстати пришлось предложение Туары. Конечно, доверять впервые встреченной львице детишек было затеей весьма сомнительной, но тот факт, что малыши были с ней знакомы, что она знала Тиару, наверняка, подольше Иксяши, а главное, что она могла значительно успешней позаботиться о детях в силу большего опыта, окончательно перевесил сомнения рыжего одиночки.
Спасибо тебе, - красногривый улыбнулся искренне счастливо. За что спасибо? А пёс его знает, он просто был рад за детишек, он верил, что с Туарой малышей будет ожидать лучшее будущее чем в неспокойном Оазисе, куда сам должен был вернуться, ведомый зовом внутреннего голоса.
Я был бы очень рад помочь вам хоть чем-то, но не могу более задерживаться, меня ждёт мой очень дорогой друг, я волнуюсь за неё... Позаботься о них, - коряво пытался попрощаться Иксяша. Удерживая себя на месте, он обвёл взглядом львят, тепло улыбнувшись им:
Вы сильные, ребята, оставайтесь дружными и будьте рядом друг с другом, тогда ничто не сумеет сломить ваш дух, - последовал кивок в знак прощания, но ещё не отправившись в последний путь, Икси добавил: Пожалуйста, слушайтесь Туару.
Всё, финал, Икси отвернулся от компании и уверенно зашагал обратно к ставшему таким родным оазису, чья судьба зависела и от него, одного из обитателей зелёного уголка. Вскоре шаг перешёл в бег и уже сквозь уже знакомые заросли красногривый держал свой путь на малые водопады.

===> Малые водопады

————–-Тихая река
Кристиан довольно бодро шлёпал вперёд, безостановочно крутя головой и стараясь увидеть всё и сразу. Время от времени его слегка заносило на идущего рядом Мигеля, потому что львёнку не удавалось полностью скоординировать свои действия. Путешествие вышло куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Во-первых, помимо того, чтобы смотреть по сторонам, нужно было ещё глядеть под лапы – рельеф земной поверхности оказался весьма и весьма причудливым и своенравным, и по первости Крис никак не мог привыкнуть к тому, как ровная земля, по которой он шёл, внезапно обрывалась овражком, а то и ручьём. Подниматься на холмы оказалось чрезвычайно сложно. Во-вторых, силы крошечного львёнка явно не были рассчитаны на длительные переходы. Ну и в-третьих, вечер уже давно сменился ночью, и под тонкий мягкий шерстяной покров песчаного постепенно начал пробираться холод. Чтобы согреться, Кристиан ускорился, а сообразив, что так он быстро оторвётся от основной группы, принялся кружить вокруг Мигеля и ровесников, намурлыкивая себе под нос весёлую песенку. Так как остальные малыши вели себя примерно также, он на их фоне сильно не выделялся. Вообще, Туаре следовало бы при жизни поставить памятник, потому что углядеть за такой оравой, где каждый так и норовит что-нибудь учудить – это вам не шуточки!
К счастью, переход закончился раньше, чем львята успели как следует устать. А может быть, и к несчастью для некоторых. Потому что стоило только взрослым остановиться и заговорить о своих скучных взрослых вещах, как Шазиа, не тратя попусту время, выдвинула предложение пойти осмотреться. Маленький бунт непослушания был задавлен прежде, чем кто-либо из сиблингов успел его поддержать. Крис мысленно пожал плечами: ему и здесь было на что посмотреть.
- Нет, не замёрз, - звонко отозвался он на адресованный ему вопрос.
Итак, многочисленное семейство остановилось в месте, которому слово «пустыня» подходило ну просто идеально. В смысле, это именно типичная пустыня, такая, какой её себе представляешь: бессчётные дюны, кругом песок, горизонт пуст во всех направлениях. Разнообразие вносит висящая по правую лапу огромная белая луна. Или по левую? Ну, если так крутиться, то это уж точно не возьмёшь за ориентир. Больше всего здесь Криса поражала земля. Это была не сочная трава, щекочущая живот, даже не мягкая пружинистая почва, в которой остаются отпечатки лап. Песок, уже успевший остыть, был странно сыпучим и ненадёжным. Лапы по нему скользили, он царапал нежные подушечки пальцев и забивался под когти.
«Интересно, а валяться на нём здорово?»
Недолго думая, голубоглазый поджал лапы и перекатился на бок. Холод стал поступать в его тело ещё интенсивнее. Решив, что это всё-таки не самая лучшая идея за сегодня, львёнок перевернулся на другой бок, целиком извалявшись в пыли, и поднялся. Отряхнув шёрстку, Кристиан облизнул мокрый нос, к которому прилипли песчинки, и приблизился к матери. Он не пытался понять, что происходит, но решил, что так безопаснее. Да и вообще, он наверняка не прогадает, держась вблизи Туары. Пораскинув, львёнок решил разузнать о ближайших планах, но как раз в этот момент их всех выстроили в цепочку, видимо, для того, чтобы продолжить путь. Тут песчаный впервые обратил внимание на того, к кому большую часть времени обращалась мама. То был лев, вроде бы не совсем взрослый, но далеко и не маленький, намного старше даже Арбеллы и Тулио с Мигелем. Последние, кстати, были настроены не очень дружелюбно по отношению к незнакомцу, и Кристиан подозрительно прищурился. Он привык считать старших своими идеалами, а их мнение – авторитетным. Если им не нравится этот черногривый лев, то он не нравится и Крису!

Хотя Тулио продолжал молчать, светля пришельца весьма недружелюбным взглядом, Мигель, как это порой водилось за обоими подростками, высказал мнение обоих. Было видно, что Рико неприятно это слышать. Хотя он ничего плохого братьям не сделал (вот его заносчивого братца, Симбу, Тулио невзлюбил куда более — тот казался ему совершеннейшим параноиком), поди забудь, что при первой встрече они орали, как два перепуганных бабуина. Обидно было и то, что Туара тут же одернула Мигеля, строго напомнив всем своим приемным детям, что они должны быть дружелюбнее.
Братья дружно скривились, на морде Тулио появилось выражение, которое можно было примерно истолковать как "Ну мааааам!", но, смирившись, темношкурый кивнул и даже попытался (не слишком удачно) изобразить улыбку.
Пойти они не успели. Черногривый подтолкнул брата лапой.
— Смотри! Вот это чудик! — к счастью для приближавшегося Икси, подросток говорил достаточно тихо, чтобы никто, кроме брата, его не услышал, — рогатый!
По мере приближения Икси льву, впрочем, стало понятно, что самец идет не один. И не просто не один. Туара двинулась навстречу пришельцу, с усилием переставляя лапы по рыхлому песку, а к ней уже семенил мелкий шкет, которого, как помнил Тулио, звали... кажется, Джей. Мысленно черногривый застонал, да и вслух весьма звучно скрипнул зубами. Конечно, он успел привыкнуть к детям Тиары, полюбил их по-своему, но все-таки... все-таки порой рядом с ним было чересчур много детворы.
— Кажется, я знаю, что будет дальше, — мрачно продолжил Тулио, с трудом сдержав рвущийся из груди тяжкий вздох.
И точно: после недолгих переговоров самец развернулся, оставляя львят с Туарой, и удалился восвояси. А львята, да-да, все львята, остались.
Ладно, чего уж там. Львенком больше, львенком меньше. С тех пор, как у Туары появилось необычайно многочисленное потомство, и Тулио, и Мигелю, и Арбелле было не привыкать возиться с малышней. Порой самец задумывался о своем будущем, и тогда ему становилось одновременно и интересно, и жутко: как это будет у него? Кто станет его самкой, когда он окончательно вырастет, и будет ли ее потомство столь же обильным? Или это редкость? Ведь Тулио, насколько себя помнил, был единственным ребенком у своей родной матери.
Ну что, идем что ли? Черногривый без особой на то нужды призвал находящихся с ним рядом львят в порядке, заодно и пересчитав, все ли на месте. Вроде, все... Хотя Шазиа как-то особенно подозрительно озиралась, явно прикидывая, не стоит ли свалить поисследовать окрестности, пока мама занята, подросток предпочел деликатно сделать вид, что ничего подобного не замечает. В конце концов, он сам был такой же. Да и до сих пор такой. Не за горами уже время, когда он окончательно вырастет и, наверно, покинет свою приемную мать, хотя пока что ему не хотелось думать об этом как об расставании надолго или даже на всю жизнь. Хорошо, когда у тебя есть возможность вернуться куда-то, где тебя ждут, — а Туара, он точно это знал, будет ждать и не упрекнет, даже если великовозрастный лоб, уйдя на неделю проветриться, вдруг вернется лет этак через пять, отягощенный семьей и детьми (если ветер в его голове позволит ему завести хоть какие-то более-менее стабильные отношения).
Так. Еще один. Кто-то заботливо ткнул его, заставив оторваться от своих мыслей и посмотреть на очередного пришельца. Пустыня такая тесная, такая тесная. Кажется, все, кому не лень, сейчас сбежались сюда. Вот и этот черногривый тоже. Кстати, довольно знакомый тип. Где они могли видеться?.. Тулио поскреб подбородок, но ничего подобного не припомнил.

Словно покорнейший ученик она внимательно следила за малейшим действием командира Клайда. Циклический приступ прекратился: ментальное поле не дюжей авторитетности этого могучего жеребца исцелило Коротышку от недоумения, сосредоточив всё её внимание на его словах и движениях. Статным вихрем он промчался мимо неё, подарив возможность насладиться этим великолепным мускусом чистой мужской силы и богатырского пота… Но хватит обожания, здесь, судя по всему, решается серьёзный вопрос.
-… Что для вас в приоритете, принести пользу обществу, или умереть под этим самым солнцем в этом самом месте, и чтобы иссушенными и обветренными вашими костями хищники потом украшали свои жилища? – кобыла тихо, томно вздохнуло.
"Как же хорошо сказано!" – в принципе и общем, аналогичное мнение она имена по поводу всей речи командира Клайда. Если бы их группа была чуть больше, то вместе с ними она бы одобрительно вопила: "Правильно! Правильно!", что-то вроде "Не видать хищникам наших костей!", "Веди нас, Вождь!" и даже, может быть: "Я хочу от тебя жеребят!", но это уже сугубо тонкости. Она не смела подать вида, намекающего о минутных слабостях всепоглощающего восхищения, ибо чтобы она по этому всему поводу не думала, дисциплина превыше всего. И к тому же, не помешало бы проследить, чтобы командир Клайд, в пилу воспитательных работ, таки не покалечил принца Глиста… Так, чтобы он не смог закончить этот путь.
Так или иначе, конфликт, не без феноменальных предрасположенностей командира Клайда к дипломатии и психологии, был исчерпан (как уверилась эта кобыла), самцы пришли к общему согласию и члены священного похода могли продолжать путь. Оставаясь на месте, она проводила командира взглядом, пока тот не занял ведущую позицию, затем посмотрела на Глиста, чтобы убедиться, что он тоже идет, и только после двинулась сама. Изнурительный поход возобновился. Коротышка была изрядно удивлена, почувствовав, что они двигаются не быстрее, чем раньше, а напротив, спокойнее и размереннее… Ай да командир, ай да золото! Наимислостивейший вожак!
Эти утрированные заключения фанатичной лошади помогли продержаться подобию боевого настроя ещё немного, прежде чем к ней вернулось это всефронтовое противостояние тела, веры и разума (или его подобия). Она стойко переставляла копыта, утопая и поднимаясь из песчаных дюн, изо всех сил не взирая на солнце, время суток и ноющее чувство в ногах, как к неё мокрому телу липнет всяческие малоприятные вещи, как что-то так и норовит проникнуть в лёгкие через раздутые от усилий ноздри. И не только через ноздри…
Как уже говорилось, от дум идут сомнения, верно? Если Праотцу будет угодно, она дойдёт; не будет угодно… Что ж. Его воля – всё. Это успокаивало кобылу. Осознание собственной ничтожности и отсутствие права влияния на что-либо, в частности на собственную судьбу, освобождало от множества проблем и, как ни странно, делало Коротышку счастливее. Зачем беспокоиться, если Сверху всё давно предрешено?
Через какое-то время квагга во всех смыслах не осознавала, что творится поверх горизонта, что они делают и, главное, насколько измождено её тело. Благослови Праотец автономность пустых черепных коробок. Как и ранее, она просто следовала за командиром Клайдом в самом прямом смысле, даже перестав посматривать, не отстал ли кто. Думать и отдавать отчёт происходящему стало выше её перегретых сил. Вернуть в реальность её смогло только одно:
- Как ты?
"Что?"
- Для самки этот переход должен был быть особенно трудным.
Кобыла с самой малостью недоумения посмотрела вокруг. Она видела совсем не то, что видела… Когда? Только что? Может быть, час назад? Или целую неделю? Так или иначе, палящее солнце сменилось закатом, или даже ночью. Горизонты песков больше не были столь однотипными, теперь виднелась целая огромная скала. Прямо рядом с ними. Неужели это всё?.. Или она всё-таки умерла, а это и есть врата к Праотцу? Но Коротышка поспешила вернуть себе по-солдатски невозмутимый вид. Перед ней стояла эмоциональная волна во много раз большей силы. Ведь…
К ней.
Впервые.
Обратился.
Принц.
Росинант!
Собственной, полосатого верблюда ей в глотку, персоной.
Не чтобы послать принести что-то, что-то поручить или спросить о чём-то по делу, а поинтересовался… Он поинтересовался самочувствием простой рядовой самки? Вы серьёзно? Так бывает?.. "Какой же он добрый… Добрый и великодушный. Принцесса, наверняка, самая счастливая кобыла всех табунов! Да, не иначе", – в сознании юной квагги это достаточно холодное обращение значилось как самое неожиданное, искреннее и заботливое неформальное обращение, на которое она только могла когда-либо рассчитывать со стороны этого жеребца. Нет, даже рассчитывать не смела.
И она так усердно загружалась, разбираясь со своими ощущениями, что момент ответить благополучно миновал. Однако спешу вас уверить, что ничего более связного, чем: "Что вы, нет, я не… Я нет…" кобыла выдать не смогла бы, так что, так даже лучше. К тому же, перечить принцу? Вы что? И тем ни менее, в душу квагги закралось беспокойство, не оскорбила ли она царскую особу своим молчанием… "Вот почему я ничего не сказала, почему-почему-почему? Глупая, пустая голова…" И это, я обещаю, надолго. Возможно, Глист просто мимолётно приободрил её и поспешил двигаться дальше, однако неразумной Коротышке придётся побороться со стыдом и придумать, как впоследствии загладить свою, без сомнений, страшную вину.

==> Шакальи скалы.

Отредактировано Коротышка (28 Апр 2015 20:29:19)

>>> Малые водопады >>>

Народная мудрость постоянно напоминает нам, что движение – это жизнь, а его отсутствие – смерть. На мудрость можно не обращать внимания, игнорировать её, но факт остаётся фактом: в суровых условиях саванны прожить всю жизнь на одном не просто сложно – невозможно. Хорошо ли это?… С одной стороны – нет, ведь для движения нужна энергия, а что бы добыть эту энергию в суровых условиях нужно движение; но выход из этого вечного цикла означает смерть.
Эту суровую реальность Тесва за время своих странствий усвоил и осознал очень хорошо, потому что это оказалось одной из первых осознаний льва после потери Родины… А для странника понимание этого было важнее всего остального на свете.
У льва был тысяча и один шанс вернуться к оседлой жизни… Но он до сих пор он это не делал. И сам не знал, почему…

Зачем он снова куда-то бежит? Что значит для него этот свободолюбивый подросток?... Счастье? Дружбу? Удачу?...
Тесва не знал. Он никогда не знал, куда приведёт путь, которому он следовал.

«Может, пора перестать делать то, что кажется правильным… потому что это неправильно?»

Лев остановился на небольшой поляне, перед очередным небольшим ручьём. Склонившись над водой, он дышал всей грудью после пробежки, обдумывая свою последнюю мысль. Может действительно надо всё оставить? Но он только-только сумел найти друзей и, что важнее, семью. Он пытался вернуться к этому все те годы, что прошли после трагедии его прайда… Так куда идти, что делать?!

– Рисует жизнь мне снова миражи...
Прошедшее пора забыть, – запел себе под нос Тесва, даже не осознавая, что он перестал молчать.

Но он снова вспоминал самый страшный момент в своей жизни… Момент, когда он потерял всё и когда началась его жизнь Вечного Странника.
Одно время Тес зарёкся вспоминать это, решив, что надо течь по течению и не оглядываться на прошлое… В конце-концов, он продолжал верить в Судьбу, которая равнодушна к прошлому. Но сейчас он начал понимать, что из-за своих, возникших из-за чрезмерной доброты, желаний помочь везде и всюду, он начал запутываться ещё сильнее. Слишком многое он хотел взять на себя. Но он не всесилен, что-то в этом мире должно идти независимо от него. И надо было решить, что именно.

Тогда, три года назад, он сражался за всё, что у него есть и потерял всё.
– Мне стало ясно, что за путь избрать, –
Тогда он поклялся самому себе, что восстановит всё, что у него было…
– И я отправился в пу-уть!... –
Неужели он нарушит свою собственную клятву?

Нет. Тесва слишком много прошёл, отказываться от своей клятвы… От своей мечты.

– И я в пути –
Словно откровение.
И путь далёк…
Но без колебаний
Хочу прийти туда, где нужен я… –
Как будто он может хотеть что-то иное.

– Мой путь...

Тесва вновь вспомнил их первую встречу с Симбой и Рико. Какие они были… странные тогда. Впрочем, это не их вина, странник в общих чертах знал их историю…
– И снова есть выбор,
Новые цели,
И жизнь даёт мне шанс! –
Тёмнорыжий надеялся, что сможет помочь им, поддержать их… Но потом он вновь нашёл Туару. С детьми, его детьми.
– Мучительный выбор…
Но опыт ошибок
Точно поможет мне. –
Туара, Симба или Рико… И почему у Тесвы вообще до сих пор есть какие-то сомнения?! Рано или поздно, ему предстояло сделать свой выбор, и в любом случае это должно было быть не совсем правильно по отношению к тем, на кого этот выбор пал…
– Пойму, что я сделал,
И станет мне ясно,
Каков здесь результат… –

Внезапно, в небе послышался знакомый звук, отвлекая льва от мыслей. И даже ещё не подняв голову, лев без труда узнал источник.

– Фармазон? – ну конечно, это был верный помощник Туары. Но он никогда не прилетал просто так. – Что-то случилось?
– Туара считает, что находиться в Оазисе стало опасно, – «А когда Туара успела узнать об этом сборище?...» – Она решила уйти отсюда.
– Уйти?... Но куда?!
– На восток, через пустыню.
– Через… Пустыню?! – Тесва примерно понимал, почему розовошёрстная самка решила уйти из Оазиса: он сам видел то число опасных для львят зверей, которых едва ли существовала возможность держать в узде… Но идти через пустыню… Одной с таким количеством детей… Это самоубийство. – Она серьёзно решила идти туда одна, с детёнышами?!
– А к тебе я просто так прилетел, «Пока» от Туары передать?
– … Логично. А где она?
– Лети за мной, я покажу тебе дорогу…

Сказано – сделано. Тесву не пришлось долго уговаривать.
– Время настало идти!

Ведь его мечта, то к чему он стремился все эти годы и от которой он теперь не мог отказаться – это семья.

Семья…

Тесва и забыл значение этого слова за годы странствий. Он видел много семей: и большие прайды, и маленькие семьи оседлых одиночек. Но это были не его семьи, он не был своим в них. А теперь у него была своя… На самом деле, хоть Тесва это никому не показывал, он боялся этой мечты.  Он боялся, что не сможет их защитить, что история его прошлого повторится… Второго такого удара он просто бы не пережил бы…
Но у него уже есть семья, он не может теперь отступить. И хотя Тесва не любил такие утверждения, считая, что выход есть всегда, лев прекрасно понимал, что сейчас пути назад уже точно нет.

Оазис был не таким уж и крупным, что бы отнять у матёрого странника слишком много сил на радиальное путешествии. Впрочем, лучше сказать ещё прямее: ему вообще было плевать на усталость сейчас. Волнение за Туару и за львят вызывал невероятный прилив сил у льва, что только укрепляло его уверенность в верности своего решения. С каждым шагом его страх, что что-то пойдёт не так, уменьшался. С каждым шагом он всё больше верил, что он нашёл своё счастье…

И вот он подходит границе оазиса… Фармазон, скорее всего, уже прилетел к своей хозяйке, доложив, что отец её детей уже почти пришёл.
А пустыня манила его, словно шепча: «Давай, я жду твоего путешествия, мы славно проведём время вместе: ты и я…»
– Прости, родная… Но я больше не Вечный Странник… – скрепя сердце, прошептал Тесва, обращаясь к безмерной дали впереди себя… Ему ещё предстоит попутешествовать, но это больше не будет похоже на предыдущие путешествия… Больше никогда.

От одного взгляда на выделяющуюся из толпы розовую львицу внутри Тесвы всё сжалось. – «Вот она, красавица, вместе с…» – и тут странник заметил, что его желанная спутница была не самым крупным силуэтом – «с детьми», – Тесва с напряжением взглянул в сторону любимой, рядом с которой стоял лев. Не то, чтобы Тесва был ревнивым, но незнакомый лев рядом его львицей и его детьми – это по умолчанию повод заволноваться. Впрочем, на второй взгляд, при оценке потенциальной боевой ситуации, лев понял, что львица не просто не была в защитной или подобной стойке, да и вообще выглядела более-менее спокойной. Так что с катаниями бочек на окружающих Тес решил повременить. Но узнать, что это за лев такой всё-таки стоило.

Подойдя поближе, Тесва ещё раз осмотрел присутствующих. Помимо детей Туары, в том числе и старших, и этого самого льва, странник увидел Рико, за котором он первоначально следовал и нескольких дополнительных детей. И если с Рико всё было более-менее ясно, то ещё львят в их детский сад он добавлять побаивался: уж слишком много их выходило на такое количество взрослых. «Не лучшая затея, этот поход через пустыню…» – впрочем, в данном случае проблемы следовало решать по мере их актуальности.

– Так… Я что-то пропустил, не так ли? Что тут у вас происходит? – улыбнувшись, спросил Тесва у не совсем воодушевлённой и радостной толпы. Хотя последнее слово явно спорное… Но да не суть. Им предстояло столкнуться с очень сложным испытанием, в котором настрой был если и не решающим, то по крайней мере весьма значимым фактором… Кому как не Тесве это знать?

—————————————>Пустыня>Малые водопады
Жизнь без приключений — не жизнь, по мнению Шина. Просто идти за наставником, покорно исполняя его поручения он не мог. Это не интересно, абсолютно шло в разрез со всеми желаниями рыжего. У льва уже был план, как улизнуть. Он казался ему идеальным. Незаметно затеряться в густых зарослях и вернуться в пустыню. Побегать по барханам, исследовать весь путь до дома. А потом вернуться в оазис, так, чтобы за разговорами Рагнар даже не узнал о его пропаже.
Приближалась ночь. Сумерки сгущались над бесконечными песками, начинал дуть холодный ветер. Но это не пугало рыжегривого парнишку, впрочем, таких безбашенных, как он мало что пугает. Шин шел за черным львом и его дочерью, периодически затормаживая, чтобы чуть оторваться.
Рагнарек зашел в оазис, разводя высокую траву и лианы своими могучими плечами. Молодая львица пошла за ним. А вот у рыжего были свои планы. Он резко остановился и нырнул в ближайшие заросли. Если наставник увидел бы его, то, скорее всего, подумал, что молодой отлучился по нужде. Это не было подозрительно, тем более, седогривый сразу занялся разговорами с толпой львов на поляне у водопадов. Никому не было дела до нашего шилозадого товарища.
Шин дождался, пока шаги учителя стихнут и медленно вышел из кустов. Никого не было вокруг, значит можно было выбираться. Крадучись, он пошел туда, откуда они вернулись. Пески чем-то привлекали рыжего. Он подошел к границе оазиса, там, где трава становилась жухлой и желтой, а потом и вовсе превращалась в пыль.
— Стой! — услышал молодой лев щебет откуда-то сверху. — Куда ты пошел без своего отца?
Говорили как будто хором, двое. Это были явно мелкие птички. Но, как бы не щурился молодой лев, он не мог разглядеть нарушителей спокойствия. Лев, вертел головой, как ненормальный, пытаясь узнать направление, откуда шел звук. Тщетно. Пернатых не было видно в гуще листвы.
— Кто здесь? Покажитесь! — негромко, но отчетливо сказал рыжий.
Послышался шорох листвы и откуда-то сбоку вылетело два ярких пятнышка. Они были настолько маленькими и юркими, что разглядеть их точно было невозможно. Наконец, оба они приземлились прямо под лапами Шина, на песок. Это были попугайчики, выглядевшие очень похоже друг на друга. Можно было даже сказать, что они были одинаковы. Как две капли воды. И щебетали они наперебой, дополняя друг за другом фразы, да так, что практически невозможно было разобрать, кто какое слово говорит.
— Джани. И Дживу, — представились они. — Мы видели тебя, молодой лев. Нехорошо убегать от отца, в пустыню. Ты там умрешь. Не ходи, не ходи!
Шин фыркнул и встал. Он не был намерен слушать каких-то там пташек. Ему нужно было уйти подальше от оазиса, чтобы Рагнарек его не заметил. Но пташки не дали ему пройти. Они начали летать вокруг его рыжей морды, лезть в уши и щебетать что-то. Молодой лев пытался отмахиваться, но это не помогало. Пташки явно не хотели, чтобы он уходил.
— Ладно-ладно, ХВАТИТ! — рявкнул лев, останавливаясь. — Если вам так неймется посмотреть, что со мной будет, пошли со мной.
Птички тотчас остановились и нагло уселись на спину Шина, цепляясь за гриву. “Таких надоед я не встречал давно”, — подумал он. Но птичек с позвоночника сбрасывать не стал. В конце концов, разговоры могут даже развлечь. Он не понимал, что Джани и Дживу хотели от него, но не могут же такие мелкие птички причинить вред. Да и пустыню они явно знают лучше него.
Шин шел и шел по горячему песку, то и дело оглядываясь назад, пока оазис совсем не скрылся из виду. Только тогда он решил повторить подвиг Рагнара, который казался таким веселым! Взяв хороший разгон, он рванул вперед, взбираясь на бархан, улыбаясь своей белоснежной улыбкой. Он изрядно запыхался, когда добрался до пика песчаной горы, но останавливаться не собирался. Адреналин пылал в его крови, а осознание того, что он делает все это без спроса, подстегивало Шина творить больше глупостей.
Джани и Дживу орали ему, чтобы остановился, чтобы пошел обратно. Но рыжий упрямец шел вперед, хотя уже и не подозревал, где находятся предгорья. Но спросить у птичек означало проиграть в борьбе “я же сильный и смелый, я все сам могу”. А этого молодой лев уж никак не хотел. Его изначальный план уже не нравился льву, он уже решил, что вернется домой сам.
— Вот увидите, скоро мы будем дома! Я познакомлю вас с отцом, он король, — боромотал он птичкам, сидящим у него на спине.
Тем временем, ночь окончательно опустилась на саванну, Становилось холодно, ветер в пустыне пробирал до костей. Но тело Шина пылало жаром. Он был обезвожен, лапы стерты о песок в кровь. В ушах звенело, а в глазах плыло. Лев плелся медленно, еле переставляя лапы. Как ни пытались попугайчики растормошить своего нового друга, все было напрасно.
Рыжий остановился. Он не в силах был больше идти. Молодой лев завалился на бок и начал тяжело дышать. Из его горла вырывался хрип, раздирающий глотку. Глаза так сильно болели, что не открывались. Сознание уходило от Шина, рывками показывая моменты сегодняшнего дня. Ему было спокойно.
А вот Джани и Дживу не могли успокоиться, видя, как умирает молодой лев. Они летали около него, пытаясь договориться, что делать. В конце концов, они решили найти наставника этого мальчишки. Они запомнили его внешность (такую сложно не запомнить), а о имени рассказал сам рыжий. Птички взмыли в воздух и полетели на поиски. Через какие-то десять минут они заметили группу львов, среди которых был и Рагнарек. Они подлетели к нему и начали громко кричать:
— Рагнарек, там Шин! Ему плохо, он лежит! Сознания нет, сознания! Туда!
Не дожидаясь ответа, две мелкие птички полетели обратно к Шину. Им не хотелось оставлять его одного, на съедение падальщикам, которые частенько путали трупы и тех, что просто без сознания. Они сделали для него все, что могли. Оставалось лишь дождаться того седогривого льва. Он-то сможет помочь юнцу добраться до воды.

Рагнар спокойно рассматривал львов, которые стояли перед ним, его несколько позабавил один из львят-подростков. Мигель, да, его зовут Мигель, на память лев никогда не жаловался.  Впрочем, потом он начал забавно жестикулировать, явно намекая на то, что количество львят в их маленькой группе строго лимитировано да и вообще, жрать и самим нечего. Пока он ожидал общей реакции, приперся еще один лев, чем то смутно знакомый ему... В каких то снах. Старых снах... В памяти пронеслись обезьяны, безумные прыжки и гиены... Вроде бы льва звали Тесвой, но разве можно быть уверенным в этом? Ведь знакомились они во сне... Да, тогда Рагнар дрался с ним спиной к спине, но разве это означает то, что львам суждено дружить? Нет. Рагнару вообще было плевать на всю компашку.
Он ухмыльнулся и приветливо кивнул Мигелю, а потом тихо сказал: - Тебе с Тулио привет от Реда, он вроде как был рад с вами общаться. Так что заходите, если что... - он помолчал немного и продолжил: - Спасибо, что взяла мелкого. Я буду рад, если вы зайдете к нам - это официальное приглашение. Если патрульные будут задавать вопросы, скажите, что Рагнар звал в гости, - лев тепло улыбнулся и почти уже ушел, как прилетело две мерзких, маленьких птички и начали орать ему в уши, своими тонкими, писклявыми голосами: - Рагнарек, там Шин! Ему плохо, он лежит! Сознания нет, сознания! Туда! - Да иду я, иду... - пробурчал темный, тем не менее он бодро пошел за попугайчиками.
Через некоторое время они начали его доставать, еще через некоторое - откровенно злить. А потом он не удержался и рявкнул: - Да замолчите вы уже наконец, ********!
Прооравший, льву полегчало, и вскоре он увидел тело своего ученика. Он подошел к нему, потыкал лапой в бок, услышал невнятное бормотание и слабый стон молодого льва, облегченно вздохнул и закинул подростка к себе на спину. Птички, к счастью, заткнулись и уселись на Шина, начав о чем то тихо и обеспокоенно щебетать. Рагнар же, в свою очередь, начал медленно и упрямо топать в район прайда, явно намереваясь как можно быстрее добраться до джунглей, а оттуда - на холмы, где после ливня река должна была вернуться в свои берега, наполненная миллионами ручейков.
- Эй, мелкие... Извините, я обычно не ору просто так, но зуд меня сильно выбешивает...

–→ Джунгли

Отредактировано Рагнарек (25 Июн 2015 12:20:36)

—–→ Шакальи скалы

После твердых камней в Шакальих скалах песок казался лапам необычайно ласковым и мягким. Утро только-только наступило, солнце еще не успело подняться высоко, и потому жарко не было. Приятная такая прохлада, в самый раз для усталых лап и потрепанной гордости. Дюны были по-настоящему огромны — выше самых высоких деревьев, которые только приходилось видеть Амадею. Песок в них, должно быть, слежался до твердости камня; сыпучим был только самый верхний слой.
И вот он-то доставлял немало проблем. Только в первые моменты Амадею понравилась бесконечность пустыни и однообразие пейзажа — с вершины бархана, на который они с Дуго взошли, были видны лишь другие барханы. Их вершины казались ненмого размытыми из-за того, что ветер тонким слоем сдувал с них песок. Издалека все это очень красиво... но стоило Амадею пару раз оступиться, едва не уехав вниз по склону — как он поспешил переменить свое мнение. Довольно быстро он почувствовал себя невероятно уставшим. Лапы гиен не приспособлены для путешествий по пустыне. То и дело вязнут в рыхлом песке, вытащить их — целая проблема. Крокут чувствовал, что соскучился по саванне. По бескрайним просторам, когда до горизонта расстилается бескрайняя равнина. Трава, даже высушенная засухой, приятна лапам. А еще в ней можно спрятаться и поспать... или спрятаться и поохотиться. Словом, идеальное место для гиен — вот только до нее идти не один десяток километров, при том в другую сторону.
Вирша, мирно дремавший на его плече, встряхнулся и, чуть кольнув кожу, оттолкнулся когтистыми лапами, взмывая в воздух. Маховые перья чуть чиркнули по песку; затем, описав над вершиной бархана полукруг, гриф по спирали поднялся выше, осматривая окрестности. Его помощь сейчас была очень кстати: в пустыне легко заплутать. Для пятнистого все барханы были на одно лицо. Он только обратил внимание, что пески необычайно пустынны — если вообще можно так сказать. Пустыня, хоть и кажется мертвой на первый взгляд, все же полна жизни. Сейчас, когда только начиналось утро, этой самой жизни следовало кипеть, как кипит ключ, бьющий из-под земли. Самое время выбраться из своих нор и поискать, чем поживиться... но почему-то никто не спешил этого делать.
Интересно, почему?
Задать этот вопрос вслух Амадей не успел. Сперва откуда-то с высоты крикнул Вирша, предупреждая о буре; задрав морду, пятнистый увидел, как гриф поспешно поднимается еще выше, с трудом справляясь с резкими порывами ветра.
Затем здоровенная горсть песка прилетела в морду крокута, заставив его зажмуриться, кашляя и утираясь лапой. Глаза, к счастью, он успел закрыть, хотя веки все равно будто огнем обожгло. В какие-то несколько минут легкий ветер превратился в ревущее нечто. Сгорбившись, крокут придвинулся ближе к своему спутнику.
— Нужно где-то укрыться, — озвучил он прописную истину.
Вот только сказать это было легко... куда легче, чем собственно найти укрытие. Сейчас сошло бы что угодно — камень, какой-нибудь скелет, кочка, сухой куст. Пусть даже не слишком большой. Хотя бы спрятать морду от ветра и безжалостных песчинок.

—→ Тропический лес

Отредактировано Амадей (15 Дек 2015 22:15:51)

Вот что действительно вызывало у него недовольство, так это периодические остановки. Кайто всегда был чуть впереди, недовольно дергая ухом он оборачивался назад, чтобы узнать, почему снова поднимается какая-то возня и буча, останавливающая шествие. Новые лица, новые морды – та пара самцов, что подкинули его матери еще нескольких львят, оставили львенка совершенно равнодушным. Конечно, он обратил на них внимание, когда они только появились, но, по сути, ему было чуждо любопытство к такого рода новостям. Кайто любил своих родственников, периодически ему хотелось с ними общаться, но, по правде говоря, его гораздо сильнее интересовал мир вокруг него, и в этот мир пока что не вписывались все прибывающие новые члены их группы. Он кивнул паре львят из них, заметив чужие взгляды на себе, но на этом все их  знакомство и закончилось. Ему было все равно, кто это и что им надо. Он просто хотел идти дальше, хотел увидеть, что там, за пустыней, за горизонтом, но стоял паинькой в ожидании, когда Туара и ее старшие подопечные решат очередные проблемы. Несмотря на яростное желание идти вперед, он не был готов их оставить, хотя нетерпение наполняло его тело ощущением бурлящей энергии, лапы покалывало от вынужденного простоя, и вся его любознательная натура призывала его двигаться вперед. Но так же он прекрасно сознавал, что не готов к одинокому существованию. Быть может, позже. Когда он станет старше и сильнее, научится охотиться…. Тогда никто не сможет тормозить его путь.

И все же, они снова в пути. Кайто перебирает лапами, все еще как-то умудряясь наслаждаться долгим переходом, ощущением песка, расходящимся под его небольшим весом, и сухого, удушливого ветра, перебирающего его чуть отросшую шерсть на голове. Приветливо помахивая хвостом, он идет впереди, поглядывая по сторонам все с той же прежней жадностью. Иногда он замечал ящериц, шустро исчезающих в песке при приближении большой львиной компании, иногда ловил тени птиц, пересекающий пустыню в воздухе, и его наполняло его чистой радостью. Он чувствовал себя живым, бороздя без устали по песчаному океану, и лишь дергал ухом, стоило кому-то зачем-то попытаться призвать его к себе или порядку. Он, конечно, не был непослушным, просто считал, что не нарушает правил и вполне может себе позволить идти чуть в стороне от прочих. В конце концов, было и без него много львят, за которыми требовался куда более тщательный присмотр. А Кайто справится и своими силами, не дурачок же какой-то.

Когда в морду впервые хлестнуло горсткой песка он даже не заподозрил ничего тревожного. Забавный эпизод, не более. Прищурившись, он лишь облизнул сохнущий нос и зашагал дальше. Чуть погодя, заметив на очередном бархане небольшой вихрь из песка, быстро распавшийся, он ощутил некоторое волнение. Теперь в морду дуло гораздо чаще, и порывы ветра нередко приносили с собой песок, вынуждая время от времени скрипеть им на зубах. Но что окончательно убедило его в том, что ситуация явно выходит за рамки нормы, так это зрелище барханов, с которых шлейфами сносило песок и закручивало в нестабильные вихри. Небо потемнело и ветер креп буквально с каждом минуты, что, в конечном счете, заставило Кайто сбавить шаг и прибиться к своим гораздо ближе, чем ему было действительно нужно для душевного комфорта. Кидая по сторонам напряженные взгляды, он мог точно сказать, что сейчас-то пустыня им всем покажет свое настоящее лицо. И мрачные ожидания оправдывались. Растущая вокруг буря наполняла его трепетом и каким-то инстинктивным страхом, смешанным с восторгом – с ним такое происходило впервые, несмотря даже на всю опасность ситуации (а ее он вскоре понял, как только заметил, что и видимость падает с каждым новым порывом жуткого ветра), она несла в себе какое-то странное  очарование. Львы рядом становились все менее различимы, а братья и сестры и вовсе тонули в рыжем монохроме. Кайто шел почти вслепую, прикрывая глаза, ориентируясь на мелькание тел поблизости, и старался приблизиться к тем, кого еще мог различить в сплошном мельтешении песка вокруг. Дышать становилось все сложнее, нос забивался песком, и очень скоро пришлось начать приоткрывать пасть на каждый вздох, чтобы урвать глоток воздуха. Мир потонул в песке, сузился до полутора метров доступного обзора и очень скоро к этому добавилось ощущение дезориентации. Пропал слух, только вой бури наполнял теперь его уши. Кайто не знал, кто рядом с ним, есть ли вообще кто-то. Где Туара и Тесва. Где старшие братья и рядом с кем он сейчас идет. Страх внутри него рос.