- Здорово, здорово, здорово! - припевала Иша, прыгая навстречу Грею.
Тот шел медленно, чуть ли не покачиваясь - то ли от слабости, то ли от усталости, а может, сразу от всего.
Львенка подбежала почти вплотную, как вдруг Грей рявкнул так, что у малышки от ужаса в глазах потемнело. Правда, она сразу сообразила, что она тут ни при чем - это не ее вина, но вот происходящее оставалось для нее загадкой. Льва повело куда-то в сторону, Иша поспешно вывернулась из-под его лап, отскочила с дороги, следя за его передвижениями расширившимися от испуга глазами.
Наконец, Грей тяжело рухнул наземь. Почему-то львенку это перепугало больше всего. Задрав хвост, она рванула обратно к матери - та тоже настороженно подобралась, явно не понимая, что творится.
- Мама! - пискнула Иша, клубком подкатываясь под лапы Мисавы и зарываясь носом куда-то ей в брюхо.
Так было значительно спокойнее. Кто же все разъяснит, если не мама?

- Да, мы пришли, - подтвердил Грей, хотя в этом уже не было нужды: осчастливленная их возвращением Иша подняла такой шум, как будто к ним в термитник пожаловало целое стадо упитанных, сочных антилопьих туш. Кей даже снова улыбнулась, на пару мгновений позабыв о предстоящем разговоре с Мисавой. Не страшно, она еще успеет извиниться перед матёрой за свой побег. Главное, что все были живы и здоровы, и радовались друг другу с предельной искренностью. Ободренная этим чувством, Кей без какой-либо задней мысли высунулась из пушистой гривы наставника и свесилась вниз, желая, в свою очередь, тепло поприветствовать Ишу... однако в этот момент произошло нечто невообразимое. Рев боли, исторгнутый Греем, оглушил львенка, так, что та на пару мгновений потеряла ориентацию в пространстве. Ее "корабль" содрогнулся и опасно накренился в сторону, и Кей с испуганным писком вцепилась в плечи самца, даже не подозревая, что причиняет ему еще большую муку. Она была слишком напугана, сбита с толку. И поэтому, когда спина Грея резко ушла в сторону и вниз, малышка, естественно, сорвалась и отлетела вбок, повторяя траекторию чужого падения. Разумеется, она ушиблась, но, к счастью, не очень сильно - только воздух с шумом выбило из груди, из-за чего Кей несколько секунд была сосредоточенна исключительно на том, чтобы сделать вдох. Наконец, ей это удалось, и вместе с глотком кислорода к ней пришло осознание того, что она ничком валяется на твердой, пыльной земле, и Грея под ней уже нет.
- Па...папа? - не помня себя от волнения и испуга, львенок предпринял неуклюжую попытку встать на ноги. - Папа, как ты? - кажется, темногривый лежал где-то совсем рядом с ней, но поди, отыщи его после такого аттракциона с падением! Да еще и вслепую... Неожиданно сомкнувшиеся на затылке клыки выдавили из Кейоны испуганный не то всхлип, не то писк, однако не причинили никакой боли. Мисава рывком подняла малышку в воздух и тотчас опустила ее обратно на все четыре лапы.
- Стой тут пока, все будет хорошо, - буркнула она, перешагивая через голову Кей и спеша на помощь Грею. Но Кейона, конечно же, устоять на месте не смогла: выпрямившись, она прыжком рванула следом за старшей самкой, полная переживаний и тревог за своего опекуна.
- Грей! Ты в порядке? - пролепетала она, волчком крутясь у задних лап матёрой. Ее белесые глаза, и без того огромные, превратились в два блестящих чайных блюдца. - Мисава, что с ним?...

Перед глазами еще не прогорели темные пятна, а Грей уже силился встать. Мотнуло в одну сторону, повело в другую... на загривке сжались зубы, и неведомая сила потянула его вверх. Охнув, серый лев раскорячился на четырех конечностях, грозящих разъехаться тут же и вернуть того в горизонтальное положение. В глазах снова полыхнуло огнем - он поднял взгляд из-под нависшей челки, в затуманенных глазах отразилось узнавание. Мисава...
Под ее ногами, не смолкая, верещала Кейона. Грей сфокусировал взгляд у Мисавы под ногами... и едва не сел на задницу снова.
Тот стонущий в уголке львенок, на которого свалился Грей всеми своими жирами, белками и углеводами с кинетической энергией десятиметрового разгона, поднялся и бодро потрюхал в сторону от дорожно-транспортного происшествия. Грей лишний раз убедился, что совершенно не понимает, что произошло и происходит.
Поднял взгляд на Мисаву в немом вопросе - что, черт его дери, тут творится?
А рыжий страдалец тем временем остановился и завалился на бок.
- ЭЭэ... - многозначительно протянул Грей, резюмируя процесс активной деятельности во взбаламученных мозгах. - Малец, ты как?.. - сделал он два шага в сторону тушки и осторожно ткнул ее лапой. Все произошло так быстро, что не успело уложиться в мозгах... Что такое обрушилось на его многострадальный загривок, он даже предположить не мог. Но главное - он упал на живого львенка... Раненого.
И как тот остался в живых - у Грея точно в голове не укладывалось. Поэтому он стоял, как рояль в кустах, хотел даже пару раз ущипнуть себя больно, но смотрел в упор на лежащего львенка.
- Он что, помер? - вслух озвучил мысли серый, не обращаясь ни к кому в частности, и даже не соображая, что в чуть более эмоцональном состоянии Мисава его попросту прибьет.

Конечно же, Кейона не собиралась сидеть на месте. Стоило только Мисаве лапу опустить - и она чуть было не наступила на мелкую, веревочкой вившуюся у ее ног. Грей, к счастью, уже пришел в норму настолько, что с ее помощью смог подняться - и, что самое удивительное, тот львенок, на которого он рухнул, тоже был жив. Вот уж удивительно. Он даже смог подняться и отойти чуть в сторону. Вернее, откатиться, потому что упал почти сразу же, а львица, сосредоточенная на том, чтобы не уронить серого еще раз, не могла (да и не собиралась) ему помочь.
Грей устремил на нее мутный взгляд - кажется, он не совсем понимал, что тут происходит. Кто бы понимал, ага.
Под лапами тем временем крутились уже два львенка, и, кажется, именно это стало последней каплей.
Мисава сцедила угрожающее рычание куда-то себе под брюхо - как раз туда, где суетились львята, заставляя ее волей-неволей то и дело переступать с места на место, чтобы не упасть - мелкими-то их уже не назовешь, вымахали, лошадки.
Словом, она глухо рыкнула, оскалив пасть, а затем, отступив, раздала обоим львятам по увесистому шлепку, призванному упорядочить их передвижения - проще говоря, отпихнула их в сторонку.
- А ну сидеть ТИХО! - рявкнула она.
И, все так же скалясь, направилась прямиком к Грею, с недоумением рассматривающему пришельца.
- Ты! - слова терялись в глухом рычании, клокотавшем в ее пасти, - сядь и не отсвечивай!
А затем она довольно грубо схватила льва за клок гривы и навалилась на него, пихая в сторону стены термитника. Если подпереть его стеной, может, он какое-то время падать не будет?
- Разберемся! - все еще раздраженно продолжила она, притирая льва к стеночке и не спеша отходить - а ну как он по этой стеночке и сползет, - если и помер, мы уже ничего не сделаем.

Отредактировано Meesawa (26 Июл 2012 11:43:30)

Ред с некоторым усилием снова поднялся, помотал головой и осмотрелся. Наличие двух взрослых львов не пугало его, а вот то, что он заблудился напрягло сильно... Он снова осмотрелся и сел на задние лапы, смотря на двух львов: Где я... и как отсюда дойти до водопоя? Ну, того, что в пределах границ Прайда - львено говорил с трудом, его голос оказался хриплым и низким, что было скорее следом удара по гортани, чем влиянием возраста. На самом деле, он вообще мало походил на привычных львят... крепкое тело, покрытое узором шрамов, хищный взгляд и гордый нрав... Он еще был по детскому наивен, но это бело редко заметно... Он выростет крепкий и храбрым самцом, в этом сомнений уже не было... даже сей час, избитый и кантуженный, потеряв достаточно крови, не пивший и не евший он был готов бороться за свою жизнь... такие как он не опускали лап и в худшей ситуации, не собирался он сдаваться и теперь - ответьте и я уйду... вам тут явно и без меня проблем хватает - интересно... что тут случилось за то время, что мы провели на Севере...

- А ну сидеть ТИХО! - прогрохотало над головой.
Подбодренная увесистым шлепком матери, Иша пулей отлетела в сторону, делая огромные испуганные глаза. Правда, не так уж она была напугана: за несколько месяцев своей жизни она успела привыкнуть к тому, что Мисава порой бывает грубовата... да что там, попросту груба. Но вместе с тем она никогда не наказывала малышню просто так, и если уж Ишиной заднице доставалось - то за дело.
Она даже тихонько подпихнула Кейону локтем. Та, кажется, изрядно перетрусила.
- Не дрейфь, - шепотом подбодрила львенка, - мама - она такая. Перед ней даже слоны по струнке ходят!
Иша, конечно, изрядно приврала: ни с какими слонами Мисава не встречалась, и уж тем более их не строила. Если и видела когда, то благоразумно обходила стороной: к чему связываться с животным, которое одним только ударом ноги может сделать из тебя маленький окровавленный коврик? Собственно говоря, сама Иша вообще довольно слабо предствляла, что такое слон - она попросту не видела их. Когда она родилась, засуха уже успела прогнать стада из саванны. А здесь, у термитника, крупных животных не было и в помине.

В стороне раздавалось какое-то копошение и утробное рычание, по всей видимости, издаваемое Мисавой. Грей молчал, и Кей в отчаянии напрягала слух, чтобы понять, цел ли ее наставник. Но вот наконец дал о себе знать кто-то третий. На сей раз слепая ошиблась: перед ней был львенок-подросток, а не молодой самец. Все из-за его низкого, хриплого и совсем взрослого голоса. Кей еще больше сжалась в комочек, гадая, что же, в конце концов, произошло. Какой-то чужак атаковал ее приемного отца?...
- Где я... и как отсюда дойти до водопоя? Ну, того, что в пределах границ Прайда... ответьте и я уйду... вам тут явно и без меня проблем хватает, - вновь воцарилось молчание. Кейона рискнула высунуть голову из-за пухлого плечика Иши, хотя, разумеется, это ничего ей не дало.
- Ты далеко за границами Прайда, - проворчала Мисава тем временем. - Но если ты пойдешь туда, относительно недалеко здесь есть источник воды. Перейдешь его - окажешься на землях Прайда.
Кейона втянула голову обратно, тоскливо положив подбородок на передние лапы. Она бы рискнула и позвала Грея по имени - только бы убедиться, что он в порядке и способен твердо стоять на всех четырех конечностях. Но Мисава вполне могла задать ей дополнительную трепку, а тело и так болело во всех доступных и недоступных местах.
- Не дрейфь, - утешила ее Иша вполголоса, - мама - она такая. Перед ней даже слоны по струнке ходят!
Кей лишь слабо приподняла уголки губ в ответ, но не нашла в себе сил что-нибудь ответить.

Грей от такого напора натурально вспотел. Взмок! В спину уперлась холодная жесткость стены термитника, и он, не устояв, сполз какие-то сантиметры, обдирая спину. Однако, неудобно стоять на полусогнутых, удерживаемый только тонной энтузиазма гневной львицы у загривка! Зажмурил глаза, зашипел сквозь стиснутые зубы, дрогнули губы над обнажившимися деснами...
Что-то щелкнуло, словно поменялось, и серый лев недоумевающе открыл глаза, чтобы осознать... она никогда не была так близко. Он отчетливо ощутил этот момент, словно вмиг обострились все его чувства - теснота их прикосновения, ее запах, ворвавшийся в его дистанцию безопасности...
Ее глаза. Ярость, гнев, нетерпение... и что-то другое на глубине. Что-то... большее.
Горячее дыхание коснулось щеки и стремительно заискрилось по венам, изумляя, опьяняя, словно вместе с этим дыханием стайка птиц вспорхнула у него в животе.
- Стой, - донеслось до сознания и... резко стало холодно.
- Стреляй...
Грей от неожиданности оперся на лапы, чуть сполз, но устоял, тут же откинув челку со лба и глянув на Мисаву. Та смотрела на него оценивающе и с какой-то укоризной во взгляде, так что самец тут же поспешно подобрался, будто так и должен был подпирать боком термитник.
А малец-то оказался живучим малым... получив от Мисавы короткое разъяснение, он поднялся и, шатаясь, удалился. Грей проводил его пустым взглядом, в мыслях... в мыслях был полнейший кавардак, такой, что на душу давил. Возбуждение схлынуло, взгляд Мисавы отрезвлял не хуже ледяной воды.
Глядя куда-то в пол, лев оторвался от стены, не сразу определив центр тяжести между четырех широко расставленных лап. Сориентировался, подобрался, поднял взгляд на Мисаву. Сложно было понять, что именно было в этом взгляде. Намешалось все - чувство вины за сказанное сгоряча, страх быть отверженным, страх гнева и... накопленная в сердце нежность схлынула вникуда, словно кто-то вытащил пробку из ванной. Пусто - и ничего больше, кроме ржавых уровней ватерлинии...
- Стою. - заверил он ее ровным голосом, после чего прошел мимо, близко настолько, что она могла почувствовать его движение... но не коснулся. Ощущая на спине ее взгляд, чувствуя, как внутри поднимается удушливая волна едкой злобы и обиды, он упорно прошел дальше и остановился над двумя прижавшимися к земле девчонками.
- Кей... Иша?... - позвал он обеих по имени, легонько касаясь лапой впалого бока слепой малышки. Не отходя от того вакуума, что сгущался в голове, он легонько улыбнулся одними уголками губ, глядя на двух детенышей. Но в улыбке не было тепла.
Затишье перед бурей. Если только он не сможет вновь проглотить все, что сейчас так норовило прорваться наружу...

Как ни странно, малец не свалился в очередной обморок, да и вообще приободрился. Во всяком случае, если в первые секунды его чуть ли не ветром шатало, то удалялся он весьма бодро, под конец уже почти вприпрыжку.
Вот бы на ней так все заживало, - Мисава хмуро двинула бровями. Ей не нравилось признавать несовершенство собственного организма: какая-то лапа, и рана-то пустяковая, а сколько месяцев прошло, и до сих пор о себе напоминает, ноет, дергает.
- Почему он ушел? - в повисшей было тишине прозвенел голосок Иши, и львица наконец обернулась к малышам, пожимая плечами.
Проще всего, конечно, было бы ответить "тебе еще рано это знать", но Мисава, хоть и была сварливой до мозга костей самкой, все же к детям относилась куда мягче, чем ко взрослым львам. Подобных ответов она не давала: проще уж сразу объяснить, что да как. Тут, впрочем, она не нашла слов, да и отвечать, признаться, не хотела.
Грей скользнул мимо, едва не коснувшись львицы боком. Та настороженно глянула на самца: что-то подсказывало ей, что выплеск эмоций, продемонстрированный ей только что - это прекрасно, но всему есть свой предел. Вряд ли она могла полностью это осознать, но интуитивно чувствовала, что еще чуть - и перегнет палку. Хотя львица привыкла не сдерживать свой нрав, такой уж она была.
Сейчас, впрочем, она уже успела успокоиться. Раздражавший ее мелкий лев убрался, Кейона была найдена... словом, все отлично. На львенку, к слову, Мисава уже почти не сердилась: успела выплеснуть все свое раздражение, а потому была спокойна. К тому же, самка все-таки была рада, что Кей жива... В общем, серая успешно избежала и нотации, и хорошей, подстегивающей мыслительные процессы порки когтистой лапой по заднице.
- Ты нашлаааась! Так здорово, так здорово, что ты ее нашел! Мы так ждали, так ждали, - бесновалась тем временем Иша.
Вопила она так, что Мисава даже поморщилась, бросая на дочь раздраженный взгляд.
- Так волновались, - почти прошептала последнюю фразу львенка: видимо, взгляд был недостаточно суров, чтобы заставить ту заткнуться на полуслове.
Разозлиться бы, но львица только головой качнула: сама такой в детстве была - пока все не выскажет, не заткнешь. Сейчас, впрочем, тоже такая.

По щеке расплылось тепло ее дыхания... и тут же полыхнуло взрывоопасной смесью раздражения и несбывшихся ожиданий. Прививка использованием. Раз - и с пожизненной гарантией. Надеяться, ждать, ловить взгляды и случайные прикосновения, искать в них скрытый смысл... и расшибаться вдребезги.
Пальцы сжаты до хруста так, что невыносимо... это страшно и густо, если ты нелюбимый. Он пережил, он переболел, он, казалось ему, забыл и отпустил. Но... так ли легко снова попробовать, если грабли лежат на том же месте, а ты упорно идешь по проторенному пути?
С учетом того, что расставлял их еще в нежной юности... сейчас вместо лба получишь по яйкам.
И может, было бы лучше, если бы он сумел избавиться от оков прошлого... но сердце было надежно зажато в тисках, и при любой попытке стать больше панически сужалось до прежних размеров - ведь нелегко преодолеть боль, пытаясь прорваться?...
Вот и сейчас внезапный прилив желания схлынул и не оставил после себя ничего, кроме несбывшихся надежд и ожиданий. И обижаться он мог только на себя - потому что ждал, ждет и никак не дождется...
А ведь Мисава ему ничего не обещала.
Отвлекла его от разъедающей внутренности обиды не кто-то, а малышка Иша - она лихо навалилась на Кейону, заключив ее в объятия и от души потискав.
- Ты нашлаааась! - звонко залилась она счастливым визгом, на что у уставшей и измученной Кейоны улыбка расползлась от уха до уха. Грей и сам невольно начал улыбаться, а после и вовсе опешил - оставив подругу, малыш-бутуз от души обнял его переднюю лапу. - Так здорово, так здорово, что ты ее нашел! Мы так ждали, так ждали... - на одном дыхании выпалила она, вдруг замялась... Грей даже наклонился, недоумевая, чтобы услышать едва ли не шепот: - Так волновались...
Грей глянул на нее, как будто в первый раз увидел. Моргнул пару раз, а потом... губы расползлись в улыбку, на душе потеплело.
Он будет грызть землю зубами и рвать жилы... только бы его ждали.
Ласково пригладив вихор малышки широченной лапой, Грей ободряюще улыбнулся, а после ласково и тихо добавил, глядя на Нее:
- Кей...
По-лунному светлые глаза вспыхнули в темноте, высветив метнувшегося к огромному льву худенького котенка.
- Грей! Ты в поряд... - серый подхватил ее лапой, с округлившимися от ужаса глазами заглядывая вниз.
Кейона обмякла, повиснув тряпочной куклой на его широкой лапе. А Грея, казалось, накрыло ледяной волной, а потом бросило в жар.
Нет, можно было, конечно, поорать, позыркать глазами в поисках помощи, запищать фальцетом и рухнуть рядом в позу беременного тюленя... но Грей был сделан из другого теста. В тех ситуациях, когда остальные позволяли себе роскошь растеряться и удариться в истерику, он бросался в дело. Так и сейчас - не растерялся, поймал, одного взгляда хватило, чтобы понять - обморок.
Уложив на сухую землю, тут же наклонился и тщательно вылизал мордочку Кейоны вместе с ушами.
- Перегрелась... Как пить дать перегрелась! - приговаривал и ворчал он, как всегда во время какой-либо работы. Растянув лапой малышку на боку, прошелся языком по шее и скулам. Сердце норовило выскочить из груди, и гулко билось о стенки грудной клетки со скоростью, с которой колибри улепетывает от птицы покрупнее. Сказать, что он испугался - ничего не сказать...
Еще раз тяжело и с нажимом лизнув мордашку малышки, Грей напряженно вгляделся в ее черты, пытаясь разглядеть признаки жизни.

Вот и славненько. Пришелец убрался восвояси, Грей уже вполне способен стоять самостоятельно, детишки радуются и прыгают, Кейона в обмороке...
Постойте-постойте.
Львица нахмурилась, отчего ее лоб прорезала вертикальная морщина, придавшая ей совсем уж суровый вид.
- Перегрелась... Как пить дать перегрелась! - суматошно забормотал лев, тут же принявшись судорожно вылизывать малышню.
- Что с ней? Что с ней? - не отставала Иша; ее звонкий голосок заставил львицу раздраженно поморщиться. Она не любила нейтральных ответов типа "все будет хорошо".
- Сейчас узнаем, - вместо этого ответила она.
Грей тем временем разглядывал морду серой с таким выражением, будто на этой самой морде был написан полный отчет о ее состоянии.
Впрочем, Кейона не была ранена - просто измотана... видимо, потому и не выдержала. Мисава шагнула к Грею, склонилась над львенкой, почти касаясь щеки льва своей щекой.
- Отнеси ее в термитник, - посоветовала она, - там прохладнее. После таких переживаний ей нужно время, чтобы прийти в себя. Не тормоши ее: так даже лучше, отдохнет немного.
Львица сама удивилась мягким ноткам, прозвучавшим в ее голосе.
- И кое-кому здесь тоже пора поспать, - с нажимом произнесла она, оборачиваясь к Ише.

Львенка разочарованно завопила.
- Но я не хочу! - упрямо заявила она.
Тут же, впрочем, она сникла, встретившись с суровым взглядом матери. Да, тут особо не поспоришь. Иша, конечно, очень устала, но на чистом упрямстве все еще держалась на лапах.
Втайне она понадеялась, что за нее вступится Грей, но тот и не подумал.
- Мама права - пора спать. - безапелляционно проговорил он и даже подтолкнул малышку в спину, яснее ясного показывая ей, что сопротивление бесполезно.
Иша сникла; ушки ее печально опустились. Нога за ногу она поплелась в термитник. Улеглась в привычном углу; рядом с ней Грей мягко опустил Кейону, и Иша машинально придвинулась к ней, обняла лапами, устроив голову на одной из лап серой.
Не прошло и пары минут, как она крепко спала.

Она смотрела на него с вызовом во взгляде. Он молчал. Ждал, условно, что сейчас "начнется". За что боролись, как говорится... так тебе и надо.
Внутри у него творилось такое, что и заклятому врагу не пожелаешь. Пуще всего душу изматывает маргинальность - неопределенность, неизвестность, неустроенность. Бродишь, ищешь, мыкаешься, ждешь, надеешься, отчаиваешься, веришь, помнишь, желаешь... назад пути нет - alea jacta est. Жребий брошен, мосты сожжены, и не вернуться уже в тот дом, где сквозняк хлопает ставнями. Не вернуться в тот дом, а нового не нашел. Точнее нет, нашел!
Но стоишь под окнами, мнешься, надеешься, боишься. Впустят или прогонят? Как там в сказке. Тетя, тетя-кошка, выгляни в окошко...
Он ее нашел уже давно. Искал взглядом, надеялся на случай, верил в совпадения. Боялся, что не выйдет, что снова граблями по... чувствительному месту. Подсел на нее, как на тяжелый наркотик, питался немного агрессивной атмосферой ее жизни и тела, и все попытки избавиться от этой необъяснимой зависимости приводили к почти физическим мучениям. Боялся, умирал от страха.
Он никогда не рвался в центр внимания, делал свое дело, исчезал внезапно, но был рядом, когда была в нем нужда. То ли ему и вправду удавалось сохранять адекватный вид, то ли и вправду всем было не до него, но так или иначе никто изменений в поведении его не заметил. Он жил от встречи до встречи. И тогда, когда она уходила, ее жизнь продолжалась... а его заканчивалась.
Сказать, что он устал - это ничего не сказать. Устал настолько, что хватило дерзости рубануть серпом по яйцам и осмелиться на этот разговор. Расставить все точки над i. Он невозмутимо-молча ждал ее ответа.
Мисава наградила его тяжелым взглядом. Открыла рот, закрыла, помолчала. Он ждал. Всего чего угодно ждал: хлестких, словно удары хвоста по щекам, слов ехидства и иронии; вызывающе-демонстративного, уничтожающего молчания; был готов даже пролететь фанеркой над Парижем за дерзость и хамство.
Всего чего угодно ждал, только не этих слов.
- Я должна извиниться перед тобой. Я не должна была спать, зная, что не спит Кейона.
Брови поползли вверх, глаза округлились. Она смотрела на него тяжело, исподлобья, словно удара ждала или злого слова. Как-то у нее слова с эмоциями не совпадали...
А потом до него дошло. Она же свою ошибку признавала. Нехотя, угрюмо, тяжело, неохотно... Грей выглядел потрясенным.
Еще бы... Мисаве проще оскалить клыки перед десятком самцов, чем признать неправоту перед всего лишь одним. Это не потому, что он такой особенный. Просто потому, что, наверное, не совсем ей чужой.
Он это понял. Он это ценит...
- И я должен извиниться. - произнес он глухо, немного громче ночной тишины, но уверенно и отчетливо. - За то, как вел себя, когда вернулся. Я должен был быть сдержаннее. - прозвучало притянуто за уши, лев подумал и виновато добавил: - А вообще, по правде, вел себя, как свинья.
Взгляд исподлобья, виноватый, и улыбка такая же на лице - словно ждет, что ему вместо слов улыбнутся в ответ.
- Прости. - в отличие от Мисавы, он не просто признавал ошибку. Он надеялся на то, что будет прощен. Он хотел этого. И ждал...

А метафора была не такой уж метафорой - Грей буквально почувствовал всю тяжесть ее вызова, тяжесть ее вызова собственной природе и ее законам. Так, что он едва ли не начал проседать, припадая на передние лапы, но взгляд выдержал - чего бы ему это не стоило. Где-то внутри раненым зверем металось мужество и собственное достоинство, раздирая внутренности, но почему-то он подсознательно признавал за ней право на эту своеобразную пытку. Он всю свою недолгую жизнь был уверен, что для самок представляет наиболее выигрышный вариант - надежный, сильный, заботливый, проницательный...
И вдруг столкнулся со львицей, которой все вышеперечисленные качества были не нужны. Она обладала ими сама, и нужно было что-то большее, чтобы остаться рядом с ней.
Он захотел попробовать. Дело принципа - добиться любви неприступной львицы. Узнать ее самостоятельность, убедиться в самостоятельности, не останавливаться на полпути. Дело принципа. Без гарантий на удачу, без обещаний на взаимность - за что боролись, на то...
Напоролись.
Холодно-убийственный взгляд становился для него крушением мира. И с каждым ее взглядом таяла его уверенность в том, что он в ответ на свои слова услышит "да".
- А еще говорил, что у тебя в роду буйволов не было.
Буйволов?...
Грей сообразил и расплылся в улыбке. Буйволов, да...
И почему все мысли о том, что надо что-то менять, улетучились из головы, как только на ее лице разгладились прорезанные гневом морщины? Он окрашенного в теплый оттенок слова Мисавы серый лев терял всю свою решимость и был готов ходить за ней доверчивым теленком. Дело принципа. Думал, что дело принципа - не заметил, как сам влюбился по уши и поверил в то, что у него все получится. Без гарантий на положительный исход, без надежд на хоть какой-то просвет.
Просто в омут с головой, в подвешенном состоянии, в ожидании, когда дно омута больно стукнет о маковку.
Мисава прикрыла глаза, глубокая борозда на ее лбу разгладилась. Снова тупик, он... забыл, что хотел сделать.
- День был долгим. - произнес Грей, ловя себя на мысли, что веки тяжелеют, а плечи накрывает колким одеялом запоздавшая боль. - Позволь мне остаться на ночь.