Через пару минут, по словам льва, а точнее по их дальнейшему отсутствию, я понял, что большой кот уже смылся, и мне уже не угрожала такая большая опасность как прежде , но оставались еще две маленькие, любопытные и шустрые львенки, которые при большом желании могли найти мое временное укрытие и... даже подумать страшно, что бы со мной сделали. Надо драпать от сюда! И пошустрее!
К моему счастью серая спрыгнула с "обрыва", а не пошла вниз по проходу, ибо так она бы точно меня заметила. Через пару секунд, благодаря своим большим ушам, я уловил какой-то тихий шепот и решил подойти поближе, чтоб услышать о чем говорят львенки, и касается ли это меня, но все-таки сильно высовываться я не стал и надеюсь, что барышни меня не заметили. Увы, я услышал лишь последнюю фразу бурой и  не ошибочно принял ее на свой счет. Мысли в моей голове зашевелились еще быстрее и в итоге окончательно запутались, поэтому схватившись за первую попавшись за первую попавшуюся идею, я решил действовать строго по ней. В итоге естественного отбора победила мысль о том, что нужно как можно быстрее взобраться повыше, чтоб маленькие проказницы до меня не добрались, хотя по-хорошему надо было дождаться пока львенки залезут в термитник, и спрыгнуть вниз. Но выбор сделан, и я на всех лапках прыгаю наверх.
Постоянные повороты и тупики введи меня в заблуждения, и я то и дело поворачивал назад, сам не зная об этом. В итоге, напрыгнув на какой-тол камень, я споткнулся и кубарем покатился вниз. В голове, да и не только, все перемешалось, и был больше не способен здраво мыслить, да и мыслить вообще.
Выкатившись к самой расщелине, я был напуган, но бежать назад я уже не мог и если честно не хотел. Будь, что будет, все равно помирать рано или поздно, лучше поздно конечно, но все же... я был настолько изможден и напуган, что убегать снова не было ни сил, ни духу...

Отредактировано Chichiri (10 Фев 2013 12:22:29)

- Да ладно, это будет весело, - бурая сощурилась, не понимая, почему Кей не разделяет ее энтузиазма.
Хотя, конечно, убивать незнакомца, кем бы тот ни был, Иша, пожалуй, не хотела. Она и не умела еще этого делать, а потом, хоть зверек и некрупный, но все же он первым заговорил с ними. Не побоялся львов. Что в глазах львенки значило только одно: он не боится их, потому что сам страшнее.
Ядовитый, может быть? Или больно кусается? Только где же он? Иша совсем немножко попробует его половить, самую капельку. Страшновато, но интересно же.
И тут зверь показался сам. Он мчался прямо на львят со зловещим шорохом, из-под его лап бежали струйки песка и мелкие камешки, и хотя размерами зверек явно не отличался, скорость, с которой он приближался, сразу заставила Ишу занервничать. Она даже не успела понять, что тушканчик скатился к ним не по своей воле. Кейона с визгом нырнула за спину Иши, и та, попытавшись пятиться, сразу уперлась в подругу спиной. Отступать было некуда.
Львенка как могла отодвинулась от жуткого зверя, боясь прикоснуться к нему, даже приподнялась на задние лапы, чтобы не задеть того передними.
— Вы не ушиблись? —поинтересовалась Кей, высовывая голову из-за плеча Иши и настораживая уши.
Ага, ей-то легко говорить, она позади.
- Он на меня смотрииииит! - в ужасе простонала львенка, с удивлением рассматривая пришельца.

— Он на меня смотрииииит! — Иша, скуля, попятилась вплотную к подруге и навалилась на ту всем своим весом, из-за чего Кейоне пришлось как следует упереться всеми четырьмя лапами в землю — иначе бы они обе свалились назад. Впрочем, слепая не была уверена, что сможет долго продержать на себе пухлую тушку сводной сестры: уж больно сильно дрожали ее конечности, глядишь, вот-вот надломятся.
— Он страшный? У него клюв есть? — уже откровенно паникуя, шепотом уточнила Кей. Ей еще не доводилось нос к носу сталкиваться с обитателями пустошей, исключая ту самую заварушку с участием двух голодных стервятников. Потому сейчас малышка желала убедиться, что они имеют дело с кем-то более мирным и неопасным... Впрочем, Иша так и не успела ответить: маленький незнакомец неожиданно сделал прыжок в их сторону. Выглядело это достаточно потешно... для постороннего зрителя. Но вот Ише и Кейоне было вовсе не до смеха.
— Бу!
— Вааа!!
В страхе пискнув, слепая резко отпрянула еще на пару шагов назад. Как выяснилось — зря, ибо Иша тотчас потеряла опору и пушистым колобком свалилась прямо на спину подруги. В итоге оба львенка кувырком покатились по земле, тоненько повизгивая от ужаса.

Она что-то ответила, он, может, что-то и уловил, но запоздало и краем сознания, которое стремительно ускользало. Разум дан для того, чтобы понять, что жить одним разумом нельзя. Издав короткий, хриплый смешок, он перехватил ее поцелуй. Горячий вдох, уверенный, сильный толчок, и...
Уши затопила тишина настолько сильная, что их хриплые стоны казались неприлично громкими. Каждый удар сердца, каждое касание губ воспринималось слухом настолько остро, что дарило собой какое-то особое наслаждение. Он поймал себя на этом, пережидая первые секунды привыкания друг к другу, а затем с головой ушел в омут страстного, жгучего и неистового по своей сути танца.
Это было наслаждение на грани с болью - тягучее, томное, безумно приятное. Каждое движение было сродни изощренной пытке, каждый новый толчок только усиливал этот шквал, который невозможно описать словами. Это танец, танец, который танцевали самцы за сотни лет до него, и Грей сходил с ума от близости с ней, доводя их обоих до полуобморочного состояния, когда реальный мир рассыпается на мириады осколков, растворяется в этом омуте страсти, и эта буря, этот неистовый, животный секс поглощает все разумные мысли, кроме острого ощущения ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.
Прикосновения его наглого, уверенного языка, хриплые полустоны, дрожь в сильных лапах и глубокие борозды в сырой земле от вспоровших ее когтей... Он то набрасывался на нее с поцелуями и ласками, то запрокидывал голову и хрипло стонал, сходя с ума, но сладострастная мука длилась, терзая сладостью его душу и тело, и вдруг его накрыло таким цунами последнего наслаждения, что он мог только беззвучно стонать, подрагивая и прижимая к себе Мисаву...
- О Боже... - Едва прохрипел он, опускаясь на локти и приникая горячим выдохом к шее своей партнерши.
Это было безумием.
И он отдал бы все на свете, чтобы оно продолжалось вечно...

Должно быть, громогласное визжание сестер спугнуло неведомого пришельца. По крайней мере, когда львята закончили катиться по земле, его уже и след простыл. С трудом распутав лапы, обе малышки поспешили принять вертикальное положение: мало ли, вдруг страшный и оголодавший тушканчик вздумает броситься на них, пока они беспомощно валяются в пыли?
— Где он? — дрожащим от ужаса голоском спросила Кейона, прижимаясь к Ише тощим боком и боязно вертя ушами по сторонам. Из-за падения, слепая потеряла ориентацию в пространстве и теперь отчаянно жалась к сестре, рассчитывая на ее помощь и поддержку. Сердце львенка шумно ухало, глаза едва не вылезали из орбит, а густые усы встопорщились как у зашуганного таракана.
— Давай лучше вернемся к Грею с Мисавой! Иша, пожалуйста! Вдруг он на нас набросится, — уже шепотом взмолилась она. Страх и паника все еще боролись с элементарной вежливостью, причем Кей сама этого не осознавала. Нет, ну правда, грубо так говорить в чьем-либо присутствии, даже если тебя хотят сожрать со всеми потрохами.

Затаив дыхание, львица слушала. Слушала, как Грей постепенно задышал спокойнее, размереннее. Его грудь была прижата к спине Мисавы, и самка чувствовала отчаянное биение львиного сердца. Теперь и оно постепенно успокаивалось. Впрочем, львица и сама ощущала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди и помчится по пустоши - так сильно и гулко оно стучало.
Она еще раз облизнула пересохшие губы. Грей уже отстранился от нее, но не уходил. Странно это было и непривычно. Другие львы так себя не вели. Ни нежностей, ни совместного отдыха после. Впрочем, и сама Мисава к этому не стремилась. Сделал свое дело? Проваливай на все четыре стороны, не хватало еще твою гривастую рожу здесь терпеть.
Нет... кажется, теперь все было по-другому. Львица ощутила острый укол сожаления. Как жаль. Как жаль, что все это происходит с ней только теперь, когда добрая половина ее жизни уже за плечами, и там, в прошлом, нет ничего, даже отдаленно похожего на происходящее с ними.
Впрочем, что толку об этом жалеть. Львица перекатилась на бок мордой к Грею, с готовностью придвигаясь поближе, чтобы он мог заключить ее в объятия. Она не говорила ему о своей любви - пожалуй, она попросту не умела выражать эти чувства вслух. Но разве для этого обязательно нужны были слова? Взгляд львицы и так говорил обо всем этом более чем доступно. Никогда еще, наверно, Грей не видел, чтобы Мисава смотрела на него так. Все еще затуманенные страстью, глаза львицы в кои-то веки светились нежностью, которая была адресована только ему.
Правда, все это длилось лишь пару мгновений. Затем, будто бы смутившись, Мисава опустила отяжелевшие веки, и неожиданно для самой себя прильнула мордой к гриве льва.

Львица позволила себе ненадолго забыться, расслабиться. Закрыла глаза, притянутая к груди льва, слыша, как сильно и размеренно бьется его сердце. Короткие мгновения покоя, когда можно представить себе, что вся жизнь состоит из таких мгновений - спокойствия и безмятежности.
Нет, конечно, это не так. Птичий крик потревожил Мисаву, заставив ее открыть глаза. Всего лишь сокол, и все же иллюзия безмятежности отхлынула, как уходит волна, набежавшая на берег. Грей отстранился, вглядываясь в некрупную птичью фигурку, и самка подавила вздох разочарования. Зачем вообще ему птица? Добраться до нее не представлялось возможным, да и сколько того мяса... Так, девчонкам поиграться.
И тут лев не на шутку удивил ее, поднявшись и окликнув сокола. Более того, тот отвечал его - и судя по радости, звучащей в их голосах, они были уже давно знакомы. Странно. Очень странно и непривычно. Хотя, если подумать, при короле Муфасе же был этот, со здоровым клювом, как там его звали. Львица удивленно дернула бровью, наблюдая за встречей.
- Познакомься, это Даер, - наконец, опомнился Грей, подходя к львице - сокол устроился у льва на плече так, словно сидел здесь всю жизнь, - мой друг.
Самка ожгла птицу таким взглядом, что, обладай он силой, дымящийся сокол тихо шмякнулся бы наземь. Впрочем, она почти всегда и на всех так смотрела. Впрочем, и пернатый ответил ей подобным взглядом, отчего львица даже почувствовала к нему нечто вроде уважения.
Можно было бы соврать, что она рада встрече, но увы, Мисава не испытывала и сотой доли того энтузиазма, который светился в глазах Грея.
- Ты никогда не рассказывал мне о том, что у тебя есть такие друзья, - вместо этого, кивком поприветствовав птицу, обратилась она ко льву.

Львица одарила сокола еще одним холодным взглядом и неожиданно смягчилась. В конце концов, не ее это дело, с кем общается и дружит Грей. Хоть бы даже и с гиенами... впрочем, нет, подобного соседства самка никогда бы не потерпела. Она разглядывала птицу не без любопытства, отмечая и хорошую физическую форму, и гладкое оперение. Ну, будь что будет. Если дети случайно его сожрут - сам будет виноват.
- Мисава... очень дорога мне... и она замечательная. Мне очень... хорошо с ней. Она - моя семья. - наконец, старательно подбирая слова, промямлил Грей.
Еще один тяжелый взгляд был отправлен по его адресу, правда, в нем явно светилось еще и что-то другое, особенное, предназначенное только самцу. Никогда еще львицу не представляли... так. Приятно, чертовски приятно, даже когда этого не ожидаешь. Самка сварливо поджала губы, пряча улыбку. Ей было тяжело проявлять свои чувства при посторонних, пусть даже это всего лишь птица.
Сокол почтительно склонил перед ней голову, и Мисава не могла не ответить тем же.
Что она делает, черт побери, а? Птицам кланяется?
- Нужно найти детей, - наконец, медленно проговорила она, - иначе Иша обязательно втянет Кейону в какое-нибудь приключение. Пойду их приведу.
Хотя она не стала говорить об этом вслух, Грею и Даеру явно нужно было побыть вдвоем, и львица отлично это понимала. Поднявшись, она удалилась к термитнику, разыскивая следы львят.

Отредактировано Meesawa (27 Апр 2013 07:18:15)

Мисава бросила на него тяжелый взгляд - мол, чего ты городишь, серый проходимец? Однако Грей жил с ней достаточно долго для того, чтобы увидеть неуловимое для постороннего взгляда изменение - свет в ее глазах. И скомканная попытка спрятать улыбку - увидев это, Грей, в отличие от Мисавы, своих чувств не скрывал. Обстановка разрядилась сама собой: львица с соколом обменялись почтениями. У Грея отлегло от сердца...
- Нужно найти детей, иначе Иша обязательно втянет Кейону в какое-нибудь приключение. Пойду их приведу.
- Давай. - Грей коротко коснулся носом ее щеки, прежде чем львица встала, и проводил ее взглядом.

- Да... удивил ты меня, серый. - протянул сокол, который, оказывается, тоже провожал Мисаву задумчивым взглядом. - Вроде расставались - был холостой.
- Все течет, все меняется. - философски отозвался Грей, мечтательно глядя вслед любимой. - Ты еще дочери моей не видел.
- Дочери?!
- Приемной. - рассмеялся Грей в ответ на откровенный шок птеря. - У меня теперь... семья есть... я... счастлив.
Даер глянул на друга - все недосказанное выдал за него свет в глазах. Он действительно не узнавал Грея, и был искренне рад за друга, но, в отличие от него, не пребывал в любовной эйфории, и видел все гораздо более трезво. И поэтому рискнул спросить:
- Давно вы вместе?
- Недавно. - помедлив, уклончиво ответил серый. И не стал уточнять конкретнее. Если подумать по-взрослому, то Мисава впустила его в свою жизнь вот только прошлым вечером.
- И надолго?...
Грей недобро зыркнул на невозмутимую птицу. Вот ведь одно слово - лучший друг - все видит, ничего не скроешь. Только зачастую не лезет в душу, пока сам не выскажешься, а тут... Грей сдался, тяжело вздохнув и глянув на громаду термитника усталым взглядом.
- Не знаю. - вот оно... и обнажается. Сползает с морды эйфория, становится видна исстрадавшаяся душа. - На самом деле... я не уверен. Мне хочется верить, что это все надолго, возможно, навсегда, но...
- Что "но"? - заставил продолжать проницательный птерь.
- ... но все шатко-валко. Ты видишь ее. - с горечью в голосе, указав кивком вслед Мисаве. - Она... старше меня. Намного. На очень много.
Даер молчал, не мешая Грею выговориться.
- Она самостоятельная... самодостаточная. Она привыкла жить одна, не полагаясь ни на кого. Она... сурова, местами грубовата, я... не подхожу ей.
Вот теперь уже сокол воззрился на серого с недоумением - чего это Грей ударился в самобичевание?
- Я боюсь, что не смогу стать для нее... достойным мужем.
Вот уж "бздынь" так "бздынь". Называется, друг прилетел - появилось, кому высказаться. Вот и сидели эти два товарища в предрассветной тишине, переваривая. Грей - то, что высказал вслух, а Даер... что ему теперь с этим делать. Весь все в точности, как он и предполагал - за эйфорией скрывалось отчаянное желание и потребность любить. А уж про "быть любимым"... как будто в его жизнь судьба забыла это заложить.

— Подожди меня, - испуганно пискнула Кейона, торопливо семеня следом.
Иша обернулась на ходу. Глаза подруги казались огромными на худой мордочке, уши настороженно встали торчком. Кейоне явно было не по себе.
Пришлось приостановиться и позволить ей догнать себя. Иша вытянула хвост, коснувшись им плеча слепой львенки.
- Вот, чувствуешь? Мой хвост. Я пойду медленно, а ты иди за мной. Мы уже почти пришли, - с жаром заверила она.
Бурая уже успела смириться с недостатками Кейоны. Она любила свою подругу, считая ее сестрой, а потому ей даже в голову не приходило подшутить над ней, оставить одну или напугать. С неожиданным для ее возраста терпением Иша неторопливо шла вперед, следя, чтобы Кей не отстала или не споткнулась о камень.
- Уже утро, - говорила она на ходу, стараясь отвлечь сестру от посторонних мыслей; львенка щурилась от порывов теплого ветра, то и дело налетавших на них, - мне совсем спать не хочется, а тебе? Кажется, я могу целый месяц не спать.
Небольшая пауза, во время которой Иша яростно утерла морду: очередной порыв ветра поднял с земли мелкие камешки и песчинки, бросив их прямо ей в пасть.
- Погода какая-то странная, такой ветер, а дождя все нет, - пожаловалась она затем и моментально перескочила на другую тему, - а еще я опять есть хочу. Как думаешь, того бородавочника еще не доели?

Кейона слегка вздрогнула, почувствовав неожиданное прикосновение к плечу, но вмиг успокоилась, осознав, что это всего лишь Ишин хвост. Страх сразу отступил куда-то на задний план: когда сестренка была рядом, слепая малышка могла не бояться внезапного нападения — Иша наверняка предупредила бы ее о возможной опасности.
— Вот, чувствуешь? Мой хвост. Я пойду медленно, а ты иди за мной. Мы уже почти пришли, — Кейона снова кивнула и улыбнулась, показывая, что готова двигаться следом за подругой, куда бы та не направилась. Лишь бы та не оставляла ее в одиночестве. Поразмыслив, Кей осторожно прихватила чужой хвост зубами, стараясь не тянуть его слишком сильно, и почапала так дальше. Вместе львята обогнули красную громаду Термитника; в морду тотчас ударил сухой порыв ветра, несущий вместе с собой тучи песка и пыли. Кейона зажмурилась, защищая глаза: хотя они ничего не видели, но все же оставались уязвимы для непогоды. Кажется, в пустошах поднималась песчаная буря... Иша что-то болтала, по всей видимости, утешая напуганную подругу, а та лишь невнятно мычала что-то сквозь зубы, поддерживая таким образом их разговор. И только когда перед малышками невесть откуда материализовалась сердитая Мисава, Кейона, наконец, выплюнула хвост Иши изо рта — теперь-то она уже точно не потеряется.
— Мы просто гуляли вокруг Термитника, — поспешила объяснить Кей матерой львице. — Внутри было так скучно... мы не стали бы отходить далеко от логова, правда.

Некоторое время львица задумчиво смотрела на детей, наперебой заверяющих ее в своей послушности, сообразительности, ну и так далее. В самом деле, ничего дурного они не сделали. Или не успели сделать. Зная Ишу, матерая почти не сомневалась, что рано или поздно она вытворила бы что-нибудь этакое. Мисава сама такая же была в детстве.
Знай она, что львята уже успели повстречаться со взрослым львом (к счастью, ветер дул в другую сторону, так что самка не почувствовала постороннего запаха), реакция, наверно была бы другой. Впрочем, и тот факт, что львята покинули Термитник не через вход, а через лаз в стене, тоже вряд ли привел бы ее в восторг.
Но поскольку она ничего не знала, то и говорить тут не о чем. Смягчившись, Мисава провела языком по встрепанным макушкам.
- Хорошо, - проронила наконец, матерая, - а теперь идемте. Мы с Греем должны кое-с-кем вас познакомить. Это птица, но вы не должны на нее нападать, даже чтобы поиграть, поняли?
Конечно, чисто из вредности Мисаве следовало бы ни словом не обмолвиться о соколе, чтобы посмотреть, какой будет реакция львят. В конце концов, если они его поймают - сам виноват, недостаточно быстр. Но, пожалуй, с Греем львица шутить таким жестоким образом не хотела.
- Идемте, - без лишних слов самка развернулась к малышне костлявой кормой и зашагала обратно - к Грею.

Как и всегда: Мисава немного поизображала из себя огнедышащего дракона, но надолго ее не хватило. У Иши было достаточно времени, чтобы привыкнуть к тому, что ее мать скупа на положительные эмоции, зато на все прочие щедра как никогда. Так что все это не производило на львенку ровно никакого впечатления.
Она обрадованно вскинула голову, почувствовав на шерсти материнский язык, и лишь чудом не врезалась затылком в подбородок Мисавы. Иначе, пожалуй, искренних заверений во взаимной любви и уважении между матерью и дочерью было бы гораздо дольше. Конечно, проницательный взгляд матерой Ише не нравился: мать всегда ее словно насквозь видела, все ее увертки и уловки.
Но, тем не менее, ничего не сказала.
- Птица? Какая птица? - львенка привычно затараторила, заполняя тишину; она трусила чуть позади Кейоны, - а почему мы не можем нападать? Ну а поиграть-то хоть можно? Хоть капельку?
Она бросила вопросительный взгляд на невозмутимо шагающую львицу. Может, если хорошо попросить, все-таки разрешат?
И тут свой ход сделала Кейона. Едва только очередной порыв ветра принес запах Грея, как серая радостно рванулась вперед. Вот чтоб она так резво прыгала, когда они возвращались с прогулки... Будто бы и не замечая ничего вокруг (и как она только умудрялась бежать с такой скоростью, если ничего не видит?), она помчалась прямо к нему. И Иша, разумеется, присоединилась к ней.
Вот только Кей сразу бросилась к Грею, с разбегу врезавшись в него, а Иша затормозила за пару шагов. Присела на задние лапы, озадаченно разглядывая птицу на плече льва. Глаза львенки блеснули азартом, она прижала уши и, кажется, уже была готова броситься в атаку.

- Ты любишь ее?
Грей помедлил с ответом. Птиц все понял и горько вздохнул.
- Ты не умеешь быть счастливым. Вечно о ком-то заботишься, чем-то жертвуешь, за кого-то переживаешь. Это сложно, особенно когда внутри живет нестерпимое желание любить. А оно живет внутри тебя. Я знаю.
Лев угрюмо слушал сокола.
- Ты вообще был счастлив когда-нибудь? Короткие вспышки радости не в счет.
Задуматься... а было ли когда-нибудь? А был ли он счастлив? Вот так, постоянно, системно, смотрел ли он когда-нибудь на мир глазами, светящимися от счастья? Вряд ли. Не потому, что его постоянно третировали и мучили, а потому что он сам позволял это делать. Тащился, как телок безмозглый, в пасть хищникам: нате, жрите!
- Мне почему-то с тоской вспоминается наше прошлое. - размышляя вслух, произнес Даер. - Там был вечный режим чрезвычайной ситуации и постоянное "должен". - Грей усмехнулся. - Каждый вздох имел смысл и значение, каждый миг ценился на вес золота, потому что мог стать последним. Мы трое... - без какого-либо акцента на слове "трое", но это царапнуло за душу. -... знали, для чего живем и дышим. И ты, как тогда не научился жить для себя, так и сейчас тухнешь в этом же болоте.
Грей молча смотрел на свои лапы.
- Если любишь - люби. Не оглядываясь на прошлое, не заглядывая в будущее. Просто люби ее здесь и сейчас.
Лев улыбнулся, глядя на приближающуюся Мисаву с детьми.
- Спасибо, Даер. Я, кажется, понял...

Самец просиял, когда, заливаясь смехом, девчонки наперегонки ринулись вешаться ему на шею.
— Грей! - вписалась в его бок серая малышка, пританцовывая и пытаясь обнять обеими лапами за шею.
- Кейона... - поприветствовал дочку серый, прижав ее к груди передней лапой. Дети, однако, растут, и вскоре эту лошадку в зубах не потаскаешь! - Привет, Иша. - в свою очередь обратил внимание он на бурую хулиганку, у которой бегущей строкой в глазах было написано: "ХОЧУ ЖРАТЬ И БАСТА!".
И жрать не кого-нибудь, а невозмутимо косящегося на нее Даера. Грей не всполошился, а наоборот - улыбнулся загадочно, словно предвкушая интересное представление. Если Иша думала, что она первая из знакомых Грея пыталась сожрать Даера, то она наивно заблуждалась.
- Иша, а ты хочешь научиться летать? - интригующе спросил Грей, по-прежнему обнимая Кейону лапой.

Грей тепло поприветствовал приемную дочь, и та на какое-то время полностью отключилась от окружающей ее действительности — так ей было хорошо в пыльных, утомленных объятиях опекуна. По-прежнему широко улыбаясь, малышка на пару мгновений прикрыла незрячие глаза и прильнула к всклокоченной гриве отца... В этот момент ее ухо дернулось, уловив странный шорох над головой: это Даер аккуратно перебрал когтистыми лапами, слегка подвинувшись на плече Грея, так, чтобы Кей не смахнула его в пылу вселенского обожания. Львенок тотчас опустился обратно на все четыре конечности и даже слегка припал брюхом к земле, напряженно "отыскивая" взглядом предполагаемого врага. Как уже говорилось, с птицами у Кейоны сложились весьма специфические отношения... Так что, кроха старалась держаться настороже.
— Пап? — почти шепотом окликнула она отца, словно бы уточняя: что за существо у тебя на плече и можно ли ему доверять? Конечно, Грей не стал бы усаживать на себя незнакомого стервятника, но... При воспоминаний о недавнем инциденте в пустоши, Кейону ощутимо бросило в дрожь. Некоторые глубокие царапины от острых клювов и когтей пернатых падальщиков до сих пор виднелись на ее серой шкурке — стоило ли удивляться тому, как напряженно она реагировала на присутствие Даера...