—————————–-Облачные степи

Быстрее, быстрее, быстрее! Лапы мягко отталкивались от земли, несли львицу вперед со скоростью, казалось, даже большей, чем та, с которой она обычно охотилась. Это была иллюзия, настоящее испытание на выносливость - в груди ломило от быстрого бега, дыхание временами сбивалось от мха, хлопающего по щекам, а еще приходилось быть предельно осторожной - узкие полоски коры, за которые она держала мох зубами, чтобы не попробовать яд, то и дело норовили выскользнуть. Держаться вровень с Селем порой было непросто - молодой самец был крупнее и сильнее неё, бежал быстрее и, пожалуй, если бы не усталость, сковывающая и мучительная, уже давно обогнал бы шаманку. С каждым шагом усталость всё больше копилась и в ней самой, и единственным, что ободряло, было то, что склоны Килиманджаро были уже очень, очень близко - долгое путешествие заставило соскучиться по родным местам, по прайду, по каждому камню в стенах пещер логова. Сейчас кому-то там, наверху, грозила опасность - Хайко не знала, какая именно, понятия не имела, что случилось - но была готова ко всему. До сих пор ощущая в сердце присутствие духов с вершины Горы Шаманов, она чувствовала их поддержку, будто слышала где-то на грани сознания чистые, звенящие голоса. Такого не было прежде, они словно звали ее, желая поделиться всеми знаниями мира, словно были ее единокровными братьями, ждущими свою сестру. Это была сила, не иначе - сила видеть, слышать, справиться с любой бедой. Она окрыляла, заставляя бежать всё быстрее и быстрее, делала взор четче, слух острее, открывала второе дыхание...

Хайко едва не споткнулась, когда мчащаяся рядом Эстер, не сбавляя шаг, с немыслимой болью и скорбью взглянула на неё.

Шутка богов - вот как это называлось. Когда мир неожиданно преобразился, сместились судьбы и даже само время резко ускорилось, незаметное для живых существ, но явственно ощутимое для духов, Эстер и ухом не повела. Прежде видела она и знала она одно развитие событий - предопределенное и относительно счастливое, со своими взлетами и падениями, временами щедро сдобренное болью, но всё же такое, ради которого хотелось жить в этом мире - и она жила, наслаждаясь, находясь рядом с теми, к кому искренне привязалась. Всё изменилось в один момент - Хало беззвучно, с тихой усмешкой вздохнул во тьме невидимого мира, кивнул одобрительно, поддержав идею Ахейю - и видимый мир изменился. Теперь каждому, кого она любила, жить оставалось не более нескольких часов - тучи из пепла и дыма сгущались над огромным вулканом, который должен был спать еще несколько столетий, но волею богов был пробужден уже сейчас. И она видела новые судьбы - искореженные, измененные... Обрывающиеся. Она чувствовала присутствие смерти рядом со своими спутниками - духи-проводники бежали за ними по пятам, и, похоже, Хайко тоже ощущала их присутствие - но принимала за иное. И предупредить - оградить - было нельзя. Обреченная знать о том, что грядет, Эстер могла только молча наблюдать за происходящим - воле богов перечить было нельзя.

Они так сильны и так молоды, Отец, Ахейю, зачем?

По склонам они взлетели быстро, и лишь у самого края каменной поляны позволили себе притормозить, а затем и вовсе остановиться. Вот тогда-то усталость и накатила на Хайко в полной мере - лапы подогнулись, дышать стало невероятно тяжело, словно грудь наполнилась песком. Коротко откашлявшись, Хайко выплюнула на землю ядовитый мох, на всякий случай заступив его, и, тяжело дыша, огляделась, пытаясь понять, кому всё-таки нужна её помощь. Черные точки, мелькающие перед глазами, не давали как следует сосредоточиться, но шаманка разглядела короля и королеву - оба они стояли над чьим-то небольшим неподвижным телом. Настолько неподвижным, что Хайко уже после нескольких секунд стало понятно - спешить им с Селяви было уже не к кому. У львицы защемило в груди - они отсутствовали слишком долго. Следовало поспешить еще тогда, когда они только начали обратный путь, следовало побыстрее вернуться в прайд, оставшийся без целителя... Или хотя бы оставить кого-то вместо себя, прежде чем уходить.

- Сель, - шаманка обернулась к своему спутнику. - Идем, мы...

- Это уже неважно, Хайко, - негромко сказала Эстер, неожиданно прислонившись маленьким горячим телом к её лапе. Это было слишком странно, слишком необычно для крольчихи - и Хайко снова осеклась, вспомнив её взгляд, и взглянула на свою наставницу и подругу. Но спросить ничего не успела - в несколько мгновений каменная поляна превратилась в пылающий ад.

Сначала дрожь прошла по земле, будто что-то рвалось из-под каменных склонов наружу, а после вспыхнуло ослепляюще небо, и страшный, безумный и оглушающий рёв прокатился по миру. Хайко невольно вскрикнула и не услышала своего голоса, а лапы её будто приросли к земле, не давая не то что обратиться в бегство - даже двинуться. Она не понимала, что происходит - земля тряслась, и пелена удушливого дыма в несколько секунд опустилась на склоны, укрыла их черным облаком. Стало невозможно дышать, где-то вдали вспыхнуло пламя - и покатилось вниз огненной лавиной, всё приближаясь и приближаясь. Хайко стояла, ослепленная и оглушенная, не слыша, как кричит что-то мечущаяся рядом Эстер, как кричат все, кто был в этот миг на поляне, и только тогда, когда первый огненный камень обрушился с неба в нескольких метрах от неё, она словно отмерла и наконец сумела заставить себя двинуться. Первая мысль - бежать, спасаться! Всё внутри кричало о страшной опасности, о том, что творящееся вокруг погубит всех, если не уходить немедленно. Но как она могла спасаться, когда все остальные были столь же напуганы и растеряны, когда кто-то нуждался в помощи и спасении?

- Сель!

Она отскочила от очередной летящей глыбы и бросилась к спутнику и другу. Сначала он, потом Ари, потом нужно в пещеру - вдруг кого-то нужно оттуда вывести. Потом - уже по ситуации, потому что времени совсем...

Хайко не успела додумать эту мысль - в тот самый миг, когда она оказалась рядом с Селяви, каменный остов поляны обрушился под ними. Земля уехала из-под лап, и львица полетела вниз, судорожно пытаясь уцепиться за скользящие камни, ломая когти и разрывая подушечки лап. Мир вертелся перед глазами - шаманка никак не могла замедлить своё падение, несколько ударов о валуны вышибли из неё весь дух. Она упала на острые камни, что впились в живот и бока, но худшим было не это - в следующий миг сверху на неё обрушилось нечто огромное, придавив своим весом так, что невозможно было пошевелиться. Хайко захрипела, закашлялась, перебирая лапами и пытаясь хоть немного освободить себя из-под этой тяжести. Удалось - давление на грудную клетку чуть ослабло, но больше ничего она сделать не могла.

- Остановись, - тихий, печальный голос Эстер прозвучал над ухом. - Ты не сможешь выбраться. Береги силы.

- Эст... Я... - прохрипела Хайко, пытаясь отыскать взглядом Селя. Тот был в нескольких метрах от неё - сильно пострадавший, но, по крайней мере, способный двигаться. Может быть, он сумеет помочь ей? Или хотя бы спасется сам?

Грохот над головой вновь оглушил её, Хайко подняла голову, пытаясь обнаружить источник звука - и задохнулась. Огромные каменные глыбы мчались на льва - и на неё тоже. Неумолимо ползли вниз, огромные, раскаленные, несущие с собой боль и смерть, они сметали всё на своем пути. И её тоже сметут, погребут под собой, опалят безумным жаром и станут её могилой. Но, быть может...

- СЕЛЯВИ, БЕГИ! - она всё ещё надеялась на то, что выживет хотя бы он, однако надежда растаяла в следующий миг - молодой лев не в силах был не только подняться, но даже пошевелиться. И ей ничего не оставалось кроме как наблюдать, как огромные камни падают на него, как его заваливает дерном, грязью, пылью и пеплом, как из-под них слышатся страшные крики. Хайко тоже кричала, не слыша собственного голоса, и слезы вместе с кровью катились по её щекам - она слепо билась, пыталась вырваться из своего плена, пыталась что-то сделать, как-то помочь, но понимала, что не может. Как понимала и то, что ещё несколько секунд - и её ждет та же участь.

- Пусть духи заберут тебя в светлые чертоги, шаман, - тихо прошептала она, глядя на то, как Сель исчезает под грудами камня, и как глыбы мчатся на неё саму. Было страшно, но голоса духов в голове звучали всё громче, их тихий зов становился всё настойчивей, и даже в этом огненном аду казался глотком свежей воды. Они в самом деле ждали её, звали её... Теперь она поняла, почему.

- Я с тобой, - Эстер, целая и невредимая, снова прижалась к её лапе, и Хайко, прежде чем закрыть глаза, увидела, как она плачет. А после страшные грохот и боль слились в единую безумную карусель, стало резко не хватать воздуха - и всё закончилось.

Хайко в который раз закашлялась и попыталась пошевелиться - боль в груди дала понять, что она до сих пор жива. Сколько времени прошло с того момента, как её засыпало? Судя по крикам и гулу, что доносились из-за камней - совсем немного. Рядом кто-то был - она слышала рычащий, низкий голос, но не могла вспомнить, кому он принадлежит. Она вообще сейчас мало что могла - камни придавили её так, что дышать еле удавалось, из-за нехватки воздуха кружилась голова, а заднюю часть тела она не чувствовала вовсе - видно, дерево или камни переломили ей позвоночник. Долгая, мучительная смерть...

Хайко тихо вздохнула и из последних сил дёрнула головой и относительно свободной передней лапой. И о чудо - камни, прикрывающие их, осыпались, позволив ей глотнуть воздуха, наполненного дымом. Она прищурилась, проморгалась, пытаясь убрать пыль и кровь с глаз - ей удалось это лишь отчасти, но за застилающей взгляд алой пеленой она сумела разглядеть рыжего льва - то был Ньекунду, отчаянно пытающийся откопать брата.

- Бесполезно, - негромко произнесла оказавшаяся рядом Эстер. - Не зови его, Хайко. У тебя есть еще одна
очень важная миссия, после которой я помогу тебе уйти. Отдохни пока.

Хайко посмотрела на неё, чувствуя, как сгущается туман в голове, и, не сказав ни слова, кивнула и положила голову на камни. Она не видела ни Сехмет, которая вскоре увела Ньекунду, ни того, как погибали и спасались остальные члены прайда. Ей и правда нужно было отдохнуть. Печаль, глухая и темная, накрыла её -  она вернулась лишь ради того, чтобы  я увидеть, как гибнет её прайд,, и ничего не смогла сдедать. Никому не смогла помочь. Сель...Она не знала, жив ли он ещё там, под камнями, но как бы то ни было, скоро их ждет новая встреча - там, где смерть ни над чем не властна.

Кто бы мог подумать, что ядовитая змея окажется наименьшей из двух зол, угрожающих прайду этой ночью.

Честно говоря, Лайаму эти облака не казались такими уж страшными. Да, они выглядели очень впечатляюще, и в целом навевали легкую дрожь, из разряда скрытого благоговения перед мощью и красотой дикой природы, но... Разве гроза — это плохо? Насколько успел понять Лайам, дожди приносили с собой жизнь в саванну, они питали траву и корни деревьев, а также насыщали собой водоемы, следовательно, их не нужно было бояться, а, наоборот, местным жителям стоило порадоваться их приходу. Только вот, никто из присутствующих на поляне зверей ни разу в жизни не видел таких странных погодных явлений, об этом говорило абсолютно одинаковое выражение множества обалдевших усатых морд. Даже король Нари, и тот показался Лайаму неприятно удивленным... Львенок молча перевел взгляды на озабоченные лица Хофу и Сехмет, затем — на испуганное выражение глаз Ракхелима. Его братец редко демонстрировал такой явный испуг перед чем-либо, и Лайам сам не заметил, как беспокойно нахмурился: может, прав Дхани, и им всем стоило поскорее уйти в пещеру?

Если бы только Шеру с Мьяхи не начали артачиться...

Все еще не понимая толком, чего конкретно ему следовало опасаться, но уже сильно встревоженный поведением родных, Лайам с растущим сомнением покосился на ярко поблескивающие над ним тучи, а затем перевел взгляд на стоявшего над ним брата, уже приготовившись, по своему обыкновению, мягко и ненавязчиво возразить его словам: все-таки, Хофу был старше и умнее, он наверняка знал, как будет лучше для них всех, и вообще он теперь вроде как был главным в их семье... Однако подросток только и успел, что застыть с глупо приоткрытым ртом, моментально позабыв о том, что он вообще намеревался что-то кому-то сказать. Увиденное заставило его ошалело выпучить глаза и даже слегка втянуть голову в плечи, не на шутку испугавшись. Любой бы испугался, черт возьми! Лайам невольно отступил на полшага назад, инстинктивно желая спрятаться куда-нибудь от этого мощного, ослепительного всполоха — да хотя бы под брюхом у Шеру, черт возьми! — но взгляда не отвел, продолжая во все глаза наблюдать за взрывом вулканического кратера. И секунды не понадобилось, чтобы разноцветные облака рассеялись вместе с пронзавшими их молниями, полностью расчистив небо — даже звезды, и те скрылись из виду, померкнув от такого яркой вспышки. На поляне на краткий миг стало светло как днем, так, что Лайам даже смог различить силуэты львов в глубине пещеры...

А затем что-то с оглушительным ревом ударило по нему сверху, вынудив крепко зажмуриться и тут же вновь в испуге распахнуть веки: земля вдруг резко ушла из-под лап, на пару мгновений сменившись ощущением свободного падения, и тут же вернулась обратно, с размаху врезавшись львенку в бок. Или это он сам в нее врезался, случайно перепутав где верх, а где низ? В любом случае, подросток здорово ушибся — к счастью, не так сильно, как два остальных его брата, но все еще весьма и весьма крепко. Скривившись, Лайам немедленно попытался подняться на лапы... Что ему, как ни странно, удалось с первой же попытки, в отличие от бедного Мьяхи, что с громким, плаксивым ойканьем барахтался на песке рядом с ним. Подвернул лапу? Серый моментально оказался возле брата, подставив ему свое плечо — ну, вставай же, скорее! Почему именно "скорее", Лайам пока что не осознавал, но чувствовал, что так будет лучше всего. Эту мысль подтверждали действия Хофу, уже вовсю с рычанием тормошившего ударившегося головой Шеру. Вид чужой крови заставил Лайама нервозно сглотнуть вставший поперек горла комок.

Что происходит? Почему все вдруг так резко изменилось?...

— Я здесь, Мьяхи, не кричи, — растерянно забормотал он, не зная, как толком успокоить громко вопящего от ужаса подростка. Одновременно с тем, Лайам тревожно зарыскал взглядом по округе, желая проверить, что там с его оставшимися братьями и сестрой — все ли они целы, все ли могут встать без посторонней помощи? На поляне сейчас творилась такая страшная неразбериха, что с ходу понять, кто и где сейчас находится, было чертовски сложно: земля вокруг них волновалась, как речная гладь при падении крупного камня, деревья качались и падали, а откуда-то сверху прилетали здоровенные, докрасна раскаленные куски вулканической породы. Площадку очень быстро заволокло густым, едким дымом от разгорающегося повсюду пламени, и видимость ухудшалась с каждым мгновением; тем не менее, Лайаму удалось рассмотреть Дхани и Ракхелима — последнему здорово досталось, и сердце юного льва невольно сжалось при виде его несчастной, окровавленной морды... Но куда страшнее было увидеть глубокую, пышущую жаром трещину, неожиданно возникшую прямиком под лапами желтоглазого. — РАКХ!! — громко завопил Лайам, осознав, что тот вот-вот грохнется вниз, не заметив грозившей ему опасности. К вящему облегчению подростка, рядом с Ракхелимом столь же внезапно материализовалась Сехмет — она-то и дернула львенка в свою сторону, не дав ему упасть. — Сюда, сюда!... — Лайам аж подпрыгнул, привлекая к себе их внимание: вроде бы, там, где они сейчас стояли, было гораздо безопаснее... По крайней мере, здесь не было таких большущих трещин. Едва только старшая львица оказалась рядом, как Лайам немедленно почувствовал себя гораздо увереннее — не только потому, что она старательно успокаивала их всех, но от того, что большая часть их семьи собралась в одном конкретном месте.

Жаль, что только на время.

— Хофу! Хофу, вернись! Не надо...! — едва завидев, как его самый старший брат вихрем метнулся обратно в пещеры, Лайам инстинктивно поддался следом, но тут же застыл, не решившись бросить Мьяхи и остальных. Так или иначе, ему было безумно страшно... Страшно потерять Хофу в этой суматохе, равно как и порывисто умчавшуюся за ним Сехмет. Хорошо хоть, что Шеру наконец-то очнулся и остался рядом с младшими, иначе бы львенка точно хватил удар от беспокойства! — Куда... куда они побежали? Зачем?! — никто ему, понятное дело, не ответил... И вряд ли его слова вообще были кем-то услышаны — вокруг так ревело и грохотало, что у Лайама аж голова разболелась от всей этой какофонии. Снова крепко зажмурившись, он тесно прижался бочком к громко всхлипывавшему Мьяхи, тщетно силясь отгородить себя от творящего кругом кошмара, из-за всех сил пытаясь поверить успокаивающим словам Шеру... А затем с перекошенной от ужаса физиономией уставился на пронесшийся мимо оползень, потратив несколько долгих мгновений на рассматривание жутких кровавых брызг рядом с собственной лапой — все, что осталось от нескольких его взрослых соплеменников, имевших несчастье угодить под разрушающийся склон.

Никогда прежде смерть не казалась ему такой близкой.

Испуганно завопив, Лайам, как и его братья, из-за всех сил отпрыгнул в сторонку — и вновь накрыл собой бедолагу Мьяхи, целиком закрыв ему обзор и уберегая, таким образом, от новых душевных потрясений. Жаль, он не мог сделать того же с Ракхом и Дхани... И все равно попытался, обхватив их лапами за шеи и резко притянув поближе к себе, едва ли не ткнув обоих в собственную мохнатую грудь — как там говорила Сех?... Не смотрите, просто не смотрите!!

— СЕХ, ВЕРНИСЬ!!! — заорал он на пару с Шеру, чувствуя, что его внутренний лимит ожидания исчерпан на долгие месяцы вперед. К счастью, на сей раз их призывные крики возымели хоть какое-то действие: Сехмет неожиданно снова выпрыгнула откуда-то из темноты, разом накрыв собой все небо, весь космос, все мироздание — чудовищное облегчение, сказать по секрету! Лайам спешно обнял ее за одну из передних лап, борясь с поистине детским желанием целиком спрятаться ей под брюхо. Хах, если бы только он один претендовал на ее защиту! Увы, вся четверка младших детей Шайены уже давно переросла тот возраст, когда они все вместе помещались под чьим-нибудь животом. Так что, под Сехмет умудрился забраться один лишь Мьяхи, в то время как остальные подростки были вынуждены прижаться к ней с трех оставшихся сторон — точь-в-точь как армия до смерти напуганных цыплят. Краем глаза, Лайам заметил также подошедшего к ним Ньека и мысленно порадовался его присутствию. Просто потому, что тот оказался жив и относительно невредим, чего, к сожалению, нельзя было сказать о других членах их прайда. И Хофу... А что насчет Юви? Или Тода? Их они тоже не станут дожидаться?!

— Мы не можем его здесь бросить!... — он попытался было возразить старшим, но его слова вновь остались без внятного ответа. Честно говоря, Лайам и сам с трудом представлял, как им всем придется вытаскивать Хофу из пещеры. Видимо, придется и в самом деле поверить в полнейшую неуязвимость старшего брата, и сосредоточить внимание на тех, кто в первую очередь нуждался в его, Лайама, защите. Например, на Мьяхи... или Дхани, или бедном Ракхелиме, что едва видел, куда он идет. Посуровев, зеленоглазый выпрямился и решительно подпер брата с другой стороны, помогая Дхани его вести.

— Просто беги вперед, Ракх, — шепнул он на ухо брату. — Так быстро, как только сможешь! Мы не дадим тебе свернуть в сторону.

>>> Пылающий саванновый лес

Он копал и копал. Боль в щеке и морде была адская, кровь залила левый глаз, приходилось прищуриваться, а кругом все грохотало, смешивалось воедино и вопли сопрайдовцев, и звуки раскалываемой почвы, и громоподобный шум булыжников, падающих на землю. Ньекунду видел одни камни - те, под которым был погребен его брат и ожесточенно царапал их, пытался сдвинуть плечом. Сель не может умереть.
Он пытался его звать, но тщетно, брат не отвечал. Один раз Ньекунду вскинул горячие глаза и окинул взглядом округу -  может, брат все же успел отойти? Нет, говорил разум, не успел. И вряд ли когда-нибудь ответит. Существо Ньекунду воспротивилось этой разумной мысли, и он, чувствуя ком в горле, бывший сильнее любой боли, продолжал царапать. Над ухом раздался чей-то резкий, громкий голос, зовущий его по имени - впервые Ньекунду огрызнулся, клацнув зубами, на сопрайдовца.
Он краем глаза увидел Сехмет, дернул запыленным ухом и, тяжело дыша, ударил по камню. Погибнет? Сначала он должен откопать брата, Сель ведь не мог.... Она пробовала увещевать, но Ньекунду, внезапно повернувшись к ней во всей красе - рана на полморды, залитые кровью щека, морда, бровь, запорошенная пылью грива, сверкающие глаза и оскаленные клыки. Ньекунду никогда не был грозен на вид, не внушал своей фигурой страх и трепет, но сейчас, пребывая в ярости и отчаянии, забыв обо всем, он был поистине ужасен.
Пусть идет своей дорогой, бежит, если ей надо, а он Селя не может бросить. Даже.... даже если она права. Его не вернуть. Даже если он расцарапает камень, тело Селяви навсегда останется там, раскуроченное, раздавленное. Но уйти - значило признать неповоротность этого. Значит, Сель действительно мертв, а внутри все содрогалось при мысли, что придется это признать.
Сехмет вцепилась ему в ухо, и вспышка боли заставила его зарычать и отчасти прийти в себя. Она потянула, и Ньекунду, слабо дернув головой и бросив еще один взгляд на рухнувшие камни, ставшие могилой Селяви, подчинился.
Он поцарапал подушечки лап, а потому прихрамывал почти незаметно - кругом все рушилось, умирало и гремело, так что эта боль начисто стиралась шоком и потерей брата. Сель.... Сехмет подскочила к группке подростков и обняла тех лапой - Ньекунду молча воззрился на юных львов, испуганных, не знающих, что делать, пытающихся выбраться отсюда. Рядом стоял и Шеру, но, подобно черному льву, Ньекунду не обратил на него особенного внимания - не было ни времени, ни желания расшаркиваться. Он поймал взгляд Сех и слегка вскинул голову - хорошо? Что ж теперь будет хорошо?
Он зачем-то кинул взгляд на поляну - кое-кто успел уйти, кого-то начисто придавило, снесло рухнувшей лавиной из грязи и камней. Отрешенный, он все же успел услышать, что Хофу остался там, побежал кого-то спасать, но ни Сехмет, ни Шеру ждать его не могли. Мысли проносились быстро. Им нужно было вывести своих братьев - а эти подростки часть прайда Нари.
Волею судьбы - а может, самого Нари - Ньекунду проводил с ним времени больше, чем Селяви, больше, чем его законные сыновья. По крайней мере, те, которые достигли возраста, когда молодые львы начинают ходить в патрули. В памяти была жива драка с гиенами, серьезные разговоры с королем, когда Ньекунду учился. Всему. Он становился увереннее, сильнее, хотел стоять рядом с Нари с гордо поднятой головой и помогать ему во всем. Он чувствовал, что Нари ждет от него чего-то и хотел оправдать ожидания.
И сейчас, видя младших сопрайдовцев, слыша хныкание рыжего подростка, Ньекунду мысленно вздрогнул. Он так долго пытался откопать мертвого Селя, что забыл о живых. Они - тоже его прайд. Он должен помочь им - помочь тем, кому может. Мысль эта, простая и ясная, пришла в голову в долю секунды, сам же Ньек, которому приходилось обходиться одним глазом, инстинктивно стал сзади, замыкающим, чтобы помочь, если кто упадет. Они должны выбраться отсюда. Он не мог вернуться, чтобы помочь Ари и Нари вывести всех из пещеры - только время потеряет, а еще его может задавить обломком. Значит, надо помогать тем, кто есть здесь.
Львы перешли на бег, и один из подростков, тот самый рыжий - кажется, его звали Мьяхи, вдруг споткнулся и рухнул оземь. Он чуть отстал от основной группы, и первым, кто к нему подскочил, оказался Ньекунду. Крепко вцепившись в загривок подростка, он рывком помог ему встать, случайно перепачкав, кажется, в собственной крови.
- Беги! Я прямо за тобой, - велел он, рвано кивнув на остальных. - Мы уже почти выбрались! Давай же!
И, убедившись, что Мьяхи более-менее стоит на лапах, двинулся следом. По пути он обернулся и в ужасе увидел пылающую лаву - еще немного, и он поляны ничего не останется, и от тех, кто там находился. Только бы остальные успели выбраться, только бы его семья.... Да Хофу, Нари, Арифу, Ашабу, Нихет, Рунако и остальные, даже Кеди - пусть они выберутся.
Ньекунду помчался быстрее, чтобы не отстать от остальных - он полностью доверил им выбор пути, ибо большая часть мыслей витала в тревоге вокруг Акасиро, Нари и погибшего Селя.
===================================)пылающий саванновый лес

Начало игры

Дэйо, почти взрослый, стоял перед отцом, который давал ему последние наставления перед его первой охотой. Он слушал внимательно и с интересом, а после крался в высокой и густой траве, по запаху выслеживая антилоп, что стояли в некотором отдалении от стада. Вот он замер на мгновение, чтобы ничем не выдать себя, а потом неожиданно сорвался с места и понесся к добыче, прыгнул, готовясь вцепиться когтями ей в бока, и тут антилопа внезапно резко повернула голову и, глядя ему в глаза, выдала:

- ...ничего бы и не произошло, вот что я тебе скажу!

- Что? - ошарашенно поинтересовался Дэйо, зависнув в воздухе, а в следующее мгновение рухнул на траву, странно твердую и пахнущую камнем и другими львами прайда.

Дэйо вскинул голову и попытался проморгаться, прогоняя остатки сна. Морда антилопы до сих пор стояла у него перед глазами, а удивление сменилось досадой от несостоявшейся охоты - такой сон испортили! Оглядевшись в поисках того, что его разбудило (в пещере, и без того обычно заполненной множеством львов, сейчас вообще было не протолкнуться), юный мароци обвел взглядом тех, кто был внутри - несколько старых самок, несколько взрослых львов, мирно отдыхающих на теплых камнях, львята, пара зверей-спутников... А это кто? Незнакомые фигуры сильно выбивались из общей массы - эту группу львят Дэйо не знал, был знаком разве что с Клио, дочерью короля, что сидела неподалеку от них. Приподнявшись, он с интересом потянул носом воздух, пытаясь ощутить их запах и понять, кто они и откуда взялись. Пара темных, пара светлых, да ещё и, кажется, близняшки... Неужели те самые дети короля Нари, о которых говорила мама? А что, вполне возможно. Значит... Стоит познакомиться!

- Мааааам, - Дэйо потянулся и заурчал, поворачиваясь к дремлющей рядом Майе. - Мам, глянь - это ведь те, о ком ты говорила?

Майя, что-то невнятно проурчав, так и не открыла глаза и лапой притянула сына обратно к себе. Дэйо закатил глаза и аккуратно выбрался, не желая больше тревожить ее, а потом поднялся и неспешным шагом направился к львятам - пожалуй, пора была завязать знакомство. Не сразу он уловил то настроение, что витало в пещере среди тех, кто не спал, и лишь через несколько секунд ощутил подавленность, словно все были охвачены горем - и приостановился, не понимая, чем это могло быть вызвано. Неужели что-то случилось, пока он спал? Если да, то... То что?

Он задержался, раздумывая, и не вернулся сразу к матери - это, быть может, и спасло ему жизнь в следующие несколько секунд. Пол пещеры задрожал - сначала слабо, но уже через несколько секунд дрожь была такой, что тяжело было устоять на лапах. Дэйо, испугавшись, припал к земле и услышал гул и грохот - как будто внутри горы кто-то ворочал тяжелые камни. И в следующий миг грохот этот стал четче, громче, и тогда случилось страшное -
потолок пещеры начал рушиться. 

- МАМА! - Дэйо развернулся к Майе, стараясь отыскать её взглядом - всё вокруг в считанные секунды заволокло пылью и дымом, стало тяжело дышать. Он не сразу разглядел в этой пелене силуэт матери - та вскочила, тревожно оглядываясь и тоже ища его. Дэйо рванулся было к ней, но грохот, сравнимый с раскатом грома, обрушил несколько огромных глыб прямо перед ним - мелкие камни полетели в Дэйо, кожу под шерстью обожгло болью, нос мгновенно забился пылью. Мароци закашлялся, попятился назад, остановился, оглушенный и ничего не видящий. Лишь через несколько секунд ему удалось стереть лапой песок с глаз - и только чудом ни один камень больше его не задел. Однако Майе повезло меньше.

- МАМОЧКА! - Дэйо рванулся к ней, но новый толчок сбил его с лап, и он кубарем покатился по горячему каменному полу. Неожиданно кто-то схватил его за загривок, поднял над землей и потащил прочь от тела - к слабому кругу света, который в пыльном аду был выходом из пещеры. Свет ослепил рыдающего от ужаса Дэйо - и в следующий миг его швырнули вперед, выбрасывая наружу. Он упал на покрытые трещинами камни поляны, ударился всем телом и долго не мог вдохнуть и двинуться. Об него споткнулся какой-то взрослый лев, и бок взорвался болью - именно она заставила задышать нормально и подскочить. Дэйо обернулся к пещере, не видя ничего кроме бессмысленного взгляда умирающей матери - он хотел броситься обратно, но за миг до того, как вместе с потолком пещеры обрушилась вся его жизнь, он успел заметить в пыли огромный силуэт отца.

И в следующий миг и его погребли под собой тонны камней.

Дэйо хотел закричать, но у него не вышло - голос пропал, всё вокруг будто замедлилось, стало бесцветным, чужим, страшным. Даже слезы больше не катились у него из глаз - ему не хотелось ни бежать, ни спасаться, только оказаться там, внутри, вместе с матерью и отцом. Каменные глыбы падали вокруг него, бежали, паникуя, львы, под лапами рушилась земля - а он так и стоял, не в силах двинуться.

И так и погиб бы, если бы его снова не сбили с лап.

Отредактировано Дэйо (24 Окт 2017 18:31:53)

Рыжий далеко не сразу понял, да и не сразу прочувствовал всю опасность ситуации. Да, Мьяхи опять нихрена не понял, но это вовсе не потому, что он такой тупой и мозги у него куриные - просто их место... это место, было оплотом, было самым защищенным и самым надежным укрытием для них. Для львят. Единственную опасность для этого раздолбая представлял разве что старина Рак, или раненый злой Мори, которого уже давно не было видать на горизонте. Голубоглазому еще предстояло как следует обдумать случившееся с Трандуилом, а на горизонте уже полыхала новая беда алым заревом. Он категорически не был к такому готов. С чего ему вообще было паниковать, когда рядом старшие братья... Уверенный голос Шеру так и вовсе убедил конопатого, что беспокоиться тут ровным счетом не о чем.

И безмятежное состояние "отпусти и забудь" продлилось ровно до того момента, когда всю поляну взболтнуло и подбросило, а по всему склону угрожающе заворчавшего вулкана прокатилась целая волна из смеси горячего, серного пара и вонючей гари, ударив в нос, морду, едва не спалив слизистые и скрутив усы в спираль. Подросток только и сумел распахнуть пасть в протестующем визге, как кубарем полетел вниз, следом за Шеру и всеми остальными шлепнувшись брюхом вниз и угловатым крупом кверху, высоко задрав над головой растрепанную, пыльную кисточку хвоста. При его вынужденном столкновении с землей у Мьяхи что-то хрустнуло, львенок даже испугался, что у него чего доброго отвалилась какая-нибудь немаловажная мммм... деталька, с таким то страшным звуком. И в какой-то степени он был прав - приземлившись на каменные плиты всем своим весом, не таким уж и маленьким, младший вывернул заднюю лапу так, что исцарапанные кожаные подушечки в распрямленной до хруста в сгибе конечности недолго неестественно "смотрели" в освещенное инфернальным заревом небо. Болезненный вопль бедолаги Мьяхи было слышно на другом конце Килиманджаро, не иначе. - Я РАНЕН! РАНЕН! - и да, рыжего гораздо больше интересовала собственная поврежденная лапа, чем творящийся вокруг него сущий ад, с падающими валунами с небес. Даже расползающаяся по швам земная твердь не казалась воющему от боли Мьяхи более ужасной, чем его травма. Кажется это даже Лайам понимал! По крайней мере серый вихрем подлетел к завывающему пожарной сиреной младшенькому, подставив тому свое  крепкое братское плечо и утешающе пробормотав что-то вроде "хорош орать, я здесь". - Моя лаааАаа... - было начал капризный вой заново рыжий, но тут же осекся, тревожно вскинув косматые, припорошенные черным пеплом уши, едва Лайам панически вскрикнул имя красношкурого, буквально вынудив паникера сфокусироваться в поисках Ракхелима и примолкнуть. Судорожно сглотнув от вида Ракхи с окровавленной мордой и незрячего на один глаз, который, к тому же, едва не улетел в пустую черную бездну промеж колыхающихся и дрожащих плит, рыжий вновь заныл, зажмурившись, с театральной миной и развесив взлохмаченные лопухи в стороны, - Мы все умреееем... мы все будем как та зебра! Как Трандуиииил! - нащупав рядом гостеприимную женскую грудь сестры, рыжий, поджав хвост, сопливо врезался в нее мордой. Наверное зря Сех утешала этого оболдуя, потому что почувствовав мягкий сестринский язык на торчащим ежовыми иглами загривке, подросток заревел еще громче.

Наверное мрачная ругань Ракха, громом раздавшаяся над измазанной соплями мордой львенка была более чем заслуженной. Рыжий даже послушно притих на несколько секунд, опасливо съежившись и поглядывая на ломающиеся с хрустом и треском ступени каменной поляны, аккуратно пододвигаясь ближе к родным и подальше от края. Он даже подозрительно спокойно, лишь вытаращив синие глазищи в пространство, отреагировал на исчезновение Хофу, пребывая то ли в шоке, то ли искренне веря, что если он будет тише воды и ниже травы, он не свалиться в клокочущий, аки украинский борщ, похожий и по цвету и по консистенции, с плавающим львиным мясом (ням-ням), виднеющийся в глубоких, образовавшихся расщелинах паутинкой разделивших все видимое пространство. В юном самце проснулось то, что представляет собой инстинкт самосохранения - раньше он просыпался в нем в те мгновения, когда в Ракхи просыпался экстра-активный садист и тот начинал терроризировать округу. В том числе (и главным образом) его самого, Мьяхи, имевшего уникальные особенности раздражать все и вся вокруг. Но сейчас до подростка постепенно так доходило, вместе с болезненными ощущениями в отбитой лапе, что то, что происходит здесь и сейчас, это куда страшнее, куда опаснее, и что если Мьяхи сделает неверный шаг, одно движение в сторону... Он больше не встанет. Будет больно. Будет страшно. Страшнее и больнее чем, ему приходилось на данный момент. Он не мог себе это представить, как бы не пытался - но что-то ему подсказывало, что так оно и будет.
Ну вот и Сехмет куда-то рванула. Прекрасно.
Игре конец, чуваки. Игре... конец!

Однако, прежде чем Мьяхи уже решился смириться с неизбежной своей кончиной "как зебра", воздев покрасневшие очи к обстреливающему склоны булыжниками вулкану "предаю дух мой в лапы твои", прямо перед скучковавшимися львами во главе с Шеру, тщетно пытающимся поднять братишкам упавший боевой дух с характерным шуршанием и перестукиванием крупных валунов друг о друга водопадом сполз пробужденный мощным землетрясением оползень, обрушившийся прямо на улепетывающих с поляны сопрайдовцев - трех весьма крепких и здоровых самцов, которых Мьяхи часто видел отдыхающими в тени пещер и даже был знаком с одним лично... правда имя у него ни разу спросить не догадался. Рыжий мигом отбросил все торжественно-печальное выражение на прокопченной физиономии, и завизжал ультразвуковым фальцетом, отлично пародируя женщину-"психо", едва не взобравшись к Шеру на голову. Грязь и пепел перед ними теперь разнообразили розовато-бурые склизкие пятна, брызнувшие во все стороны... и кажется кое-что попало Мьяхи в рот, изящно перелетев через спину прикрывшего его Лайама. - ОНО У МЕНЯ НА ЯЗЫКЕ! ФУ! ФУУУУУ! - вернувшаяся к братьям самка, - да еще и не одна, а в компании! - как раз попала в тот момент, когда конопатый со скулежем полировал передней лапой бледный, чумазый, розовый язык, весь содрогаясь от мерзости и гадости. Затесавшись под живот Сехмет, все так же утирая перекошенную в отвращении морду тыльной стороной передней лапы, рыжий осторожно выглянул из-за своего "домика", покосившись вверх. Хорошо, Сех вернулась, ну а Хофу то как же? Что и озвучил, вопросительно уставившись в изумрудные глаза старшей, - Где Хофу?
Недоверчиво выслушав сбивчатый ответ львицы, рыжий шумно шмыгнул, обернувшись через плечо в ту сторону, куда умчался по непонятной им причине самый старший в их семейке. Может им все же его дождаться... может быть? Чуть-чуть?... немножко? Мьяхи опасливо припал к земле, провожая взглядом очередной со свистом разрывающий поднебесную огненный снаряд из недр жерла. Это зрелище падающих камней, пугающее и завораживающее одновременно, вынудило Мьяхи замешкаться, и последним среагировать на движение родных. Полузрячего Ракхелима зажали стройным маршем Дхани с  Лайамом, а вот рыжий был сам по себе. будь помладше, может его и понесли бы в пасти. Ох, как же ему хотелось сейчас скинуть свои годки, всмысле месяцы, и фривольно болтаться сейчас кулем у Шеру, или Сех во рту, пока те старательно улепетывали от огненной, низвернувшейся со склонов реки.
- Подож... ай! - прыжками догоняя старших, веснушка со всей дури скакнул прямиком на больную лапу... и рухнуд мордой в разъезжающиеся булыжники, еще и переносицей ударившись. Забыли что ли, что он вообще хромой?!

Однако прежде чем Мьяхи успел обдумать, обидиться ли ему, или сейчас вообще не время и обиды подождут, к нему рыжим вихрем подлетел сопровождающий Сехмет, присоединившийся к их группе "погорельцев" лев, порывисто схватив округлившего глаза Мьяхи за загривок, и рывком поставив того на ноги. Спасибо что ли?
- Беги! - басисто рявкнул подростку в морду Ньекунду. Пожалуй, благодарности и обиды, да вообще, все на потом можно оставить, да. Морально поседевший раньше времени Мьяхи, с торчащей дыбом челкой, повинуясь приказному тону самца вихрем развернулся на месте, - есть сэр, так точно! - и зайцем рванул следом за семейкой, то и дело спотыкаясь и пошатываясь, но, по крайней мере больше не пытаясь рухнуть кулем с костями. Он даже оборачиваться не стал.

———–) пылающий саванновый лес

————-Тайная пещера
Мия не могла передвигаться нормально, потому что её глаза, уши и лапы жили собственной жизнью каждый: первые пытались охватить всё полыхающее пространство единым взглядом, вторые бешено крутились, аки два полосатых локатора, ловя грохот и шум вокруг, а третьи – третьи так и вовсе запинались друг за дружку, словно юная львица, только недавно научившаяся ходить, внезапно разучилась обратно.
Катара подгоняла обоих львят, поминутно толкая их носом, хотя Джастису, похоже, это не было нужно – он и без того улепётывал из пещеры, словно вулкан уже успел подпалить его красновато-бурый зад. Мии же упорно казалось, что она попала в один из тех снов, когда нужно убегать, но бежать получается мучительно медленно. Именно так она себя чувствовала: маленькой, никчёмной, медленной, не способной спастись.
То, что происходило с горой, не могло как следует укорениться в детском незрелом сознании – это же дом, это же убежище, защита, опора! Дом не может убить! Куда бежать, если дом вот он, у неё за спиной, у неё над головой?!

Мия смутно помнила, как оказалась посреди поляны в окружении мечущихся львов, в высоты её роста это выглядело как безумное мельтешение лап самых разных размеров и расцветок.
Вулкан извергнулся, но львёнка не успела ничего понять, не успела ничего почувствовать. Мать обхватила её лапами, и на несколько долгих мгновений малышка оказалась в тёплых крепких объятиях, прижавшись мордашкой к грязно-белой шерсти на груди Катары, вдыхая её родной запах, пробивающийся сквозь горелую вонь. Она не смогла как следует проникнуться масштабом творившегося вокруг звездеца, но от этого ей не было менее страшно. Пожалуй, и хорошо, что так.
Но вот Катара отпустила их и выпрямилась, и Мия тут же почувствовала себя мучительно незащищённой; теперь грохот и рёв бушующего пламени долетают до неё в полной мере, и она боится пошевелиться, боится выпрямить лапы – так и лежит, сжавшись в комочек. Может, скоро всё пройдёт, всё успокоится, и они вернутся обратно в пещеру? Да, должно быть, так и будет. Не может не быть!

Крик Катары заставляет Мию подскочить на месте. Этот голос, скрипучий, жёсткий, кажется ей совсем незнакомым, и ей становится ещё страшнее, и она думает, что страшнее, чем теперь, быть уже не может, но стоит ей взглянуть в глаза матери, как становится понятно: может, ещё как может. Мия раскрывает рот, словно хочет что-то спросить, но взгляд её приковывает Килиманджаро за спиной Тары. Огромная гора вся заволочена чёрным непроглядным дымом, и сквозь него, прорезая этот дым, проносятся раскалённые докрасна глыбы, они сыпятся с неба на землю.
«Как это возможно?»

Джастис сорвался с места, а Мия получила ещё один тычок в бок, но ей было необходимо, чтобы Катара произнесла ещё хоть что-нибудь, и она сдвигается с места неохотно, оглядываясь через плечо и ловя взгляд матери, словно только ухватившись за него, она спасётся, вытянет себя из этого кошмара.
– Это Айхею? Он злится на нас? – девочка хорошо помнит множество историй, которыми Катара развлекала их, и имя божества, которое во всех сказках было великим и добрым, всплыло в памяти именно сейчас.
Всё же логично, кто ещё это может быть? Кто ещё может сломать и поджечь гору?
– За что? – тихий голос Мии на этот раз не долетает ни до чьих ушей – кроме, разумеется, самого Айхею, который почему-то не торопится ей отвечать. Она уже увлечена стремительной погоней, гонкой со смертью, в которой никто не спросил её мнения, поставив на кон её жизнь.

———→>> Склоны

Вы видели когда-нибудь, как реальность тонет в Хаосе? Когда множество Смертей наконец-то дожидаются своего часа, выбираются наружу, чтобы забрать свое. Каждый из нас день ото дня имеет дело со своей Смертью. Она есть в тебе, и во мне, и во всем живом. И каждый из нас каждый день говорит ей: “не сегодня”. И Смерть, склонив голову, отступает. Уступает. Но все так же продолжает ждать. Как терпеливый хищник в засаде. Как змея. Как вода в ущелье. Она умеет ждать. Ей некуда спешить.

Такита неслась вверх по склону так быстро, как только позволяли ей силы и, может, даже немного быстрее. Эхекатль едва поспевал за львицей. Честно, он не знал какой злой дух его дернул сунуться в это пекло. Они с Такитой друзья, но не настолько же, чтобы умирать друг за друга! Но почему-то продолжал бежать за ней. Дура она, как ему казалось.

Но… Правильные поступки далеко не всегда - самые умные и разумные.

Яркая вспышка. Грохот, который, казалось, заставил их вибрировать изнутри. Какая-то невидимая сила, прокатившаяся по округе, сметая все на своем пути. Такита, застывшая от неожиданности, когда небо столь противоестественно озарилось, словно днем, успела лишь зажмуриться перед тем, как улететь кубарем. Хруст. Самка очень надеялась, что это были не ее кости. Все тело болело, а особенно плечо, ребра и, почему-то кончик хвоста. Она приоткрыла глаза и первым делом сообразила, что валяется к верху пузом. Второе, что она заметила - был источник звука. Львица улетела прямо в какое-то толстенное дерево, а хруст, давеча напугавший ее - был от треснувшего ствола. Третьим был стон. Самка приподняла голову и увидела вцепившегося в кисточку ее хвоста фенька. Эхекатль успел вцепиться в первое, что попалось под морду. И слава предкам, что успел, иначе улетел бы, как листочек на ветру.

- Извини, - запыхавшись произнесла Такита. Она повернула голову набок и резко подскочила, громко заверещав. Прямо на нее угрожающе надвигалась огромная трещина. Львица резко прыгнула, уходя с пути этой пасти. Эхекатль, все это время по инерции продолжавший держать хвост самки в зубах, пискнул. Но зубов не разжал.

- Да что же это происходит?! - взревела Такита, пятясь назад, подальше от трещины. Глаза, и без того уже заплаканные, опять были мокрые, правда, непонятно от дыма ли, или от страха.

-  Слишком много смертей, - невнятно проворчал фенек, отпуская многострадальный хвост подруги. - Ты все еще хочешь туда идти? Одна из них может стать твоей.

Такита замешкалась, в ужасе наблюдая, за трещиной. Зеленые глаза, казалось, скоро выскочат из головы, а сердце с бешеной скоростью колотилось где-то ни то в шее, ни то в пятках. Ее била дрожь и уже это совершенно точно было не от вибрации земли, хотя и она вставляла свои пять копеек. Такиту трясло, как, наверное, никогда в жизни. Она посмотрела на Эхекатля, который, каким-то образом, казался абсолютно спокойным! Словно он вовсе не боялся смерти!

Хотя нет, конечно. Боялся и еще как. Потом, задним числом, Такита будет не один раз вспоминать его тяжелое, но ритмичное дыхание. Вдох. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Пауза. Выдох. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Пауза. Повторить. Эти упражнения, которые он ей показал, когда они познакомились были чудо как хороши. Жаль, что тогда она не придавала им особого значения и откровенно халтурила с их выполнением.

Такита сглотнула. Все вокруг просто кричало: “Разворачивайся! Уноси отсюда лапы, пока можешь! Жизни никогда не победить в этом раунде!” Но почему-то, самка не могла заставить себя развернуться. Она кивнула.

- Тогда бежим. - И Эхекатль рванул вперед, вверх. Такита резко дернулась следом. Почему-то с этим у нее проблем не возникло. Как в смертельную опасность лезть - ее друное тело слушается. А как поступить по уму - так фигу!

Они выскочили на Каменную поляну, и Хаос поглотил их. Крики звучали чуть ли не громче, чем грохот извергающегося вулкана. Клубы дыма спускались сверху, не давая львам нормально смотреть и дышать. И тут уже даже не важно прижался ты пузом к земле или нет. Само логово слишком высоко, чтобы это имело хоть какое-то мало-мальское значение. Горло, нос, глаза, все жгло, словно львица сунулась мордой в муравейник и была сожрана заживо.

Самка испугано оглядывалась, щурясь, пытаясь внести хоть какую-то долю порядка в этом Хаосе. Хоть в той его части, которая накрыла ее бедную, буйнопомешаную голову. Край глаза зацепился за то, чего Такита никак не ожидала здесь увидеть.

Яркий, как трава на солнце мех Хайко и темная, растрепанная грива Селяви. Паника, читавшаяся на их лицах, когда земля резко ушла у них из-под лап. Ахейю, больше всего на свете Такита хотела увидеть шаманку час назад. Хотя бы час! Сейчас же от одного ее вида сердце львицы, кажется, пропустило удар.

- Хайко! - Взревела самка и дернулась было в их сторону, но резкая боль в многострадальном хвосте остановила ее. Такита в шоке обернулась, возмущенно посмотрев на фенька.

- Ты им уже не поможешь! - донеслись сквозь гвалт еле слышные слова, несмотря на то, что Эхе орал во всю силу своих маленьких легких. - Если и правда хочешь что-то сделать, то делай что-то от чего будет толк!

- Почему ты так уверен?! - прорыдала она, но, не получила ответа. Черная тень нависла было над ее другом, и Такита, не раздумывая, прыгнула, хватая его зубами за голову. Большущая глыба приземлился прямо за ней, пустив по земле паутину из маленьких трещин, об одну из которых самка споткнулась и повалилась набок, выпустив фенька из зубов. Эхе тряхнул головой, а потом в ужасе стал перебирать лапами по расползшейся прямо под ним земле. Его высокий писк ударил Таките по ушам, но самка не стала долго думать. Она вообще не думала. Голова была пустая, как дупло в дереве. Она только реагировала. Схватила Эхекатля за загривок, а затем и сама приподнялась, пятясь от очередной расширяющейся пропасти.  С криком “держись!” Такита закинула фенька себе на спину.

- Ты издеваешься, да?! - чуть ли не плача взревел лис, обхватывая ее шею лапами, насколько хватило их длинны. И, до кучи, вцепился зубами в светлый загривок львицы.

Но Такита уже не обращала на него внимание. И о свалившихся в объятия Смерти Хайко с Селем она тоже не вспомнила. Краем глаза львице показалось, что сквозь дым она видела чей-то силуэт возле Большой пещеры. Самка кинулась туда. Если там кто-то застрял, то он в опасности! Надо убедиться, что все успели убежать!

Такита влетела под свод пещеры, бешено бегая глазами по тому, что от нее осталось.

- Нам нельзя здесь задерживаться! - крикнул Эхе, ненадолго отпуская загривок.

И он был совершенно прав. Часть пещеры и без того уже обвалилась. В любую секунду она может оказаться здесь заживо погребена! И в конце концов, не она одна, с ней вместе окажется завален и Эхе, который, по большому счету, не имеет никаких причин геройствовать. Хотя и у нее их нет. И вообще ни у кого никогда нет реальных, настоящих причин рисковать своим здоровьем ради кого-то другого. Такита собиралась было предложить Эхе бросить ее и уносить лапы, а она как-нибудь сама спасется. Наверное. Но ее внимание привлек слабый кашель, донесшийся откуда-то из-под камней.

Какое-то странное чувство, что-то среднее между радостью, - да! Она не зря рискует, она может кому-то помочь! - и ужасом, - а вдруг не сможет? - охватило львицу, но она уже не придавала этому значение и принялась раскапывать завал. Самка остервенело раскидывала мелкие и средние камни, пока под ним не показалась мордочка одного из львят прайда. Фус, всего полугодовалый малыш. Такита неплохо его знала, даже чувствовала некоторую родственную связь с ним. Ее ведь тоже в свое время, как и его, бросила мать, переложив ответственность за ее жизнь на плечи львов прайда. И вот к чему это привело.

Отредактировано Такита (11 Ноя 2017 15:06:28)

И смерть как сон - сияющая нить, ведущая тебя в миры иные,
но ни порвать, ни сжечь, ни изменить...

Время шло. Медленное, молчаливое и необратимое, оно лилось алой кровью по камням, капало тяжёлым алым в пепел, густело угольно-черным дымом, минута за минутой, секунда за секундой. Хайко не отмеряла его хода, не замечала его, лишь знала - она пока ещё жива. Густая, вязкая боль была тому подтверждением, но если раньше она мучила, то сейчас будто отошла на второй план, скрывшись за чувствами - удивительно острыми, яркими и живыми. Невыразимые печаль и тоска захватили умирающую шаманку: она вспоминала ту часть своей жизни, что началась на землях Прайда Нари. Она пришла сюда молодой, сильной телом, но не помнящей ничего из собственного прошлого - всё, что у неё было, обменяла она на избавление от смерти и великий дар. Всё, кроме имени. И прайд принял её, к ней были добры, ей позволили развивать свои силы, ей доверяли - каждый знал, к кому идти, если что-то случится. Она была целителем тел и душ, она была готова всю свою жизнь отдавать себя Прайду, чтобы только чувствовать себя его частью - это было счастье большее, чем она могла себе представить.

А теперь не было больше прайда Нари, ибо огненная гора ожила и забрала себе великое множество жизней. Хайко знала - кто-то наверняка сумеет выбраться из этого пылающего ада, кто-то выживет и сумеет сохранить память о зеленых склонах, огромных водопадах, исполинских пещерах-логовах, том единстве и той силе, что царили здесь. Радости и печали, страсти и боль - всё это останется в памяти спасшихся, но они уже не станут единым прайдом, таким же сильным, как когда-то, не будут больше одной семьей, в который каждый был готов помочь другому и чувствовал себя в безопасности. А кто-то и вовсе не увидит больше чистого синего неба, не погонится за добычей, не сможет прикоснуться к неизведанному или вновь увидеть родных - смерть беспощадна и вечно голодна. Хайко посмотрела на тело Селяви, неподвижно лежащее неподалеку - кровь струилась из-под придавивших его камней - и по ее щекам вновь покатились слёзы.

«Мне так жаль, Сель... Мне так жаль...»

Его смерть причиняла боль - невыразимо сильную. Она обещала быть его наставницей, его другом, оберегать его и помогать познать тот удивительный мир, что ему открылся - и ничего не смогла. Не смогла даже проститься с ним в последний миг его жизни, успокоить и достойно проводить туда, откуда не возвращаются. Она и сама очень скоро станет одним лишь воспоминанием - быть может, кто-то однажды припомнит ее рыжую шерсть, пахнущую травами, зеленые глаза и спокойный голос, но пройдёт время - забудется и это. Нет ничего, что осталось бы после неё - лишь исцеленные раны других, что забываются столь же быстро. Песня духов, зовущих её в иной мир, всё громче звучала в ушах шаманки и служила ей утешением, но всё же дом её был здесь, на земле - и невыносимо больно было знать, что уже ничего здесь не будет, как прежде.

Вокруг снова загрохотало, и Хайко зажмурилась, вжала голову в плечи - Каменная Поляна вновь обрушалась над её головой. Крики и гул стали громче, жар от земли - мучительнее и сильнее, и львице показалось на миг, что сейчас всё и кончится. Гигантские валуны катились сверху, чудом пролетая мимо неё, мелкие камни и пепел укрывали всё тёмной пеленой, не давали дышать. Шаманка почувствовала, как ломающая кости тяжесть над ней увеличилась, и вскрикнула - острая боль пронзила позвоночник и грудную клетку, шкуру на спине словно разорвало изнутри. Больно. Больно, больно, больно, больно, как же больно...

Всё снова стихло, на несколько мгновений наступила страшная тишина, прерываемая лишь её собственным тихим воем, резко перешедшим в хрипы и кашель - кажется, что-то внутри неё разорвалось, превратилось в одну сплошную рану. Боль утихла резко, словно вовсе ушла, во всем теле появилось ощущение странной легкости - будто душа уже отделилась, будто осталось лишь только закрыть глаза.

- Рано, - негромко сказала Эстер рядом, и её голос вернул и боль, и жизнь в тело львицы. - К тебе гости, Хайко.

Шаманка, немного придя в себя, попыталась разглядеть два маленьких силуэта, что возникли в густом черном дыму, и сумела - то были два львёнка, совсем юные, раненые - слава небесам, легко. Тот, что казался старше, поддерживал второго, смотрел внимательно и серьезно. Хайко вгляделась в его глаза - и неожиданно провалилась в холодную снежную бурю, увидела огромные скалистые вершины, покрытые странными зелеными лесами, горные ручьи и реки, орлов, издающих боевые кличи высоко над скалами. Посмотрела на второго - и встретилась взглядом с мшистым лесом, с теплом уютного логова, с перекликанием певчих птиц в мягкой ночной тишине, с будоражащим запахом свежей добычи...

- Это Антарес, - сказала Эстер, и Хайко сразу поняла, кого из львят так звали. - Старший сын короля Нари. И Дэйо, юный мароци, что станет его спутником. Они...

- Вы должны идти на север, - прервала её шаманка, глядя львятам в глаза. - Вы должны... Бегите отсюда скорее и всегда держитесь вместе. Уходите с этих земель - на север, туда, где горы... Где реки, леса и снег. Скорее, пожалуйста... Здесь сейчас всё обрушится. Уходите на север. Уходите.

Она говорила торопливо, сбивчиво, быстро, потому что знала - время кончается. Его осталось мало, ничтожно мало, а эти львята обязательно должны жить. И тогда голос её в одно мгновение наполнился отзвуками других - словно сразу несколько львов, шепчущих и рычащих, говорящих твердо и ласково, говорили вместе с нею:

- Эти земли больше никогда не станут вам домом. Ваша судьба - там, где скалы вспарывают небо острыми клыками.

- Кто вы? - подал голос один из мальчишек, и львица взглянула на него снова - в зеленых глазах ее горел, как когда-то, потусторонний огонь.

- Хайко. Я была... Шаманкой прайда, - слова давались с трудом, но звучали удивительно твёрдо. - Я благословляю вас.

Силы оставили её сразу, как только львята, убегая, исчезли в чёрном дыму. Хайко опустила голову на камни, чувствуя, как смерть крадется к ней на своих мягких лапах, всё приближается - неумолимая и беспощадная. Было страшно - так, как никогда прежде. Хайко знала, что как только она оставит это тело и присоединится к сонму духов, что вели её всю её жизнь, ей откроются великие тайны, прошлое и будущее этого мира станет её частью, она встретится с теми, кого и не чаяла увидеть...

И всё же всё это она променяла бы на несколько мгновений жизни здесь - лишь бы они позволили кого-нибудь спасти.

- Эстер, - негромко и хрипло позвала Хайко подругу - единственную, кто сейчас был рядом. - Прошу тебя... Не забывай это всё.

Она хотела сказать больше, но закашлялась, захлебнулась собственной кровью. Однако Эстер, похоже, всё поняла.

- Я не забуду тебя, - тихо ответила крольчиха, уткнувшись трепещущим носом в свалявшуюся шерсть львицы. - Обещаю. Я прожила тысячу жизней, Хайко, и никогда прежде так не хотела жить. Благодаря тебе... Прости, что не защитила.

- Всё хорошо, - медленно ответила Хайко, закрывая глаза и чувствуя, как тяжелеет голова и сбивается дыхание. - Всё хорошо. Я... Я не хочу умирать, Эстер. Я не хочу...

- Отец, - мольба Эстер была тихой, едва слышимой, но львица, погружаясь во тьму, сумела различить её. - Прошу...

Мягкий лунный свет залил всё вокруг, и чёрный дым, окружавший шаманку, обернулся серебристым туманом. Запахло ночью, дождем и травами, и камни обратились в сияющий пепел, что лег под лапами ровной тропой, уходящей за горизонт. Не было больше безумного жара, крови и боли - лишь поле с серебристо-зеленой травой, испускавшей сияние, и темно-синее небо с гроздьями ярких созвездий, что пели звонкими голосами. Всё это оплетало, окутывало легкостью и истинностью, и Хайко поднялась на лапы, не чувствуя собственного веса. Вдалеке мелькнула яркая белая точка, и уже через несколько секунд Хае увидела, что это львица - такая же, как она сама. Эта львица мчалась через поле, и столько в беге ее было радостного ожидания, что шаманка невольно подалась вперед, желая быстрее воссоединиться с нею. И это случилось - незнакомка, чья шерсть была такой же рыжей, а глаза синими, словно бескрайний океан, оказалась прямо перед ней и улыбнулась, расправив плечи.

- Я здесь, сестра. Я за тобой, - мелодично пропела она, и в этот миг Хайко вспомнила всё. Долгие несколько секунд смотрела она в глаза родной сестры, которую забыла во имя дара, а после перевела взгляд за её спину - там её ждали сотни сияющих силуэтов, многие из которых казались странно знакомыми и даже родными. И каждый смотрел на неё без осуждения - лишь с теплом и заботой, и даже молодой пятнистый лев, что стоял в первом ряду... Селяви?

- Идём, - улыбнулась Отоми, и развернулась, направляясь к тем, кто ждал вдалеке.

И Хайко, смеясь сквозь слезы, сделала шаг.

Отредактировано Хайко (15 Ноя 2017 14:28:13)

Ей пришлось зажмурить глаза, чтобы не ослепнуть от ярчайшей вспышки, так резко и неожиданно озарившей затянутое тяжёлыми тучами небо. Это была не гроза, но что именно — Сараби затруднялась ответить. Впрочем, и ей, и всем присутствующим на поляне было не до того — тьма, казалось, ещё не успела опуститься обратно на земли Килиманджаро, как произошло нечто страшное — более сильное, более могучее, более пугающее, чем это мгновение яркого света, вернувшего на пару секунд яркость дня.

Сумасшедшей силы грохот, из-за которого она была вынуждена прижать уши к голове и в страхе взглянуть вверх, одновременно с этим инстинктивно вжимаясь всем своим существом в землю, и последовавшая за ним мощная ударная волна, от которой часть деревьев вырвало из земли с корнями, вынудили львицу, искавшую на землях этого прайда убежища и спасения от потенциальной смерти на Землях Гордости, всеми силами подавлять в себе желание бежать, поджав хвост, обратно к Скару, добровольно отдавшись на растерзание гиенам. Потому что, ей богу, смерть от клыков падальщиков на данный момент казалась намного милосерднее, быстрее, безболезненнее и, возможно, даже приятнее, чем перспектива быть оглушённой грохотом, отброшенной (если не разорванной на кусочки) взрывной волной и ослеплённой яркими вспышками. И ведь это было только начало кошмара…

Если до сих пор все, преисполненные страха, лишь стояли на своих местах, беспокойно озираясь и кидая тупые взгляды вокруг в тщетной попытке понять, что же происходит, то после мощного толчка из-под земли, оставившего на лапах лишь единицы присутствующих на поляне львов, началась настоящая паника. Завалившись на бок и довольно сильно ударившись плечом о каменную поверхность логова — благо, что не головой — Сараби, обескураженная происходящим, так и осталась лежать, непонимающим взглядом следя за мельтешащими вокруг неё тенями. Всё представлялось ей как в замедленной съёмке — кто-то куда-то бежал, что-то кричал, кого-то подхватил, куда-то улетел. Каменная пыль уже довольно скоро заслонила собой весь обзор; ещё быстрее пространство заполонили серые струи дыма, вырывающиеся из-под земли, из огромных трещин, паутиной расползавшихся по каменистой поверхности поляны. Лишь когда она чудом успела зацепиться лапами за ближайший камень и подтянуться, чтобы не упасть в образовавшуюся пропасть — а задние лапы Сараби уже свисали над разрезавшей вдруг землю трещиной, будто подсвеченной изнутри жёлто-красными цветами лавы, — львица пришла в себя. Она отползла на, казалось, безопасное расстояние от трещины и, уже осмысленным взглядом обведя поляну, поняла, что это была не единственная беда. То здесь, то там с неба падали огромные валуны, то и дело грозящие подмять под себя мечущихся в панике и страхе обитателей Диких пещер (взглядом зацепив кроваво-красную лужу с промельками песочной шерсти Сараби поспешила отвести взгляд, стараясь не думать о том, что она увидела), а небольшие и уже поваленные деревца и густая трава, окружавшие поляну, начали возгораться.

Она совершенно потеряла счёт времени и лишь вжималась в огромный камень — был это просто большой валун или стена одной из пещер, Сараби не понимала, да и не до выяснения подобных мелочей сейчас было. Важно было то, что камни, падающие с неба, до сих пор бились где-то наверху её опоры, отлетая от стены как мячики, что помогало ей пока что сохранить жизнь. Так вот, потеряв счёт времени — сколько прошло? несколько секунд? минута? полчаса? час? — львица лишь бездумным взглядом следила за снующими туда-сюда львами, так особо и не понимая, что происходит — настолько силён был её страх.

Она поняла, что пора уходить, лишь когда её начал разрывать кашель от заполнившего всю поляну вулканического дыма, а глаза начали слезиться. Но как преодолеть страх, заставить себя выйти из своего убежища и попытаться уклониться от падающих валунов, грозящих задавить тебя при первой же удобной возможности? А ведь впереди ещё были горящие окрестности, представляющие собою жар, огонь, дым и падающие деревья — не задохнёшься, так будешь погребён под горящей древесиной. Огромный пожар, объявший земли за Зимбабве несколько лет назад, живо всплыл в памяти львицы.

И всё же необходимо было уходить. Сараби резкими порывами то и дело предпринимала попытки убежать с поляны, но каждый раз останавливалась — то из-за приступа кашля, то из-за упавшего прямо перед ней куска вулканической породы, то по какой-либо другой причине. Спустя пару минут и несколько попыток львица всё же преодолела страх и половину поляны, но в этот момент она увидела, как одна из молодых самок кинулась в пещеру, своды которой осыпáлись — ещё пара минут, и от бывшего логова прайда не останется и следа. Могла ли бывшая королева, эта добросердечная львица, готовая оказывать помощь не только своим подданным, но и в принципе всем, попавшем в беду, оставить это без внимания?..

Ответ очевиден.

Подгоняемая паникой и страхом, она ворвалась в пещеру вслед за Такитой — призыв молодой самки к спасению застрял в её горле, как только она увидела каменный завал, который усердно пыталась разгрести львица, и показавшуюся на какое-то мгновение между камнями мордочку львёнка (на лежащие здесь же мёртвые тела сородичей Сараби, как и ранее на поляне, старалась не смотреть — слишком жутко выглядели эти убитые упавшими с потолка камнями львы). Не говоря ни слова, она подлетела ко львице и начала помогать ей расчищать завал. Долго это, правда, не продлилось — Такита сделала бóльшую часть работы.

Однако дело ещё не было завершено — всё чаще с потолка осыпáлась пыль и мелкие камни, упала пара больших валунов. Было ясно, что ещё несколько секунд промедления — и они будут погребены здесь навечно.

— БЕГ… БЕГОМ ОТСЮДА! — воскликнула она, запнувшись на середине фразы из-за кашля.

Увы, львёнок прихрамывал — похоже, камни обрушились не перед ним, а на него —  и бежал не так быстро, как должен бы был, а каменная крошка тем временем всё чаще сыпалась с потолка. Недолго думая, Сараби схватила Фуса за шкирку и буквально выбросила за порог пещеры, желая спасти львёнка.

В этот же момент свод, поддерживающий вход в пещеру, рухнул — вынужденная резко затормозить Сараби повалилась на бок, оказавшись буквально в миллиметрах от обрушившейся кучи камней и погребённой под толстым слоем каменной пыли, взметнувшейся в воздух.

—→ Пастбища

Когда на льва полыхнуло открытыми языками пламени, он лишь на мгновение затормозил, судорожно оглядываясь. Слишком быстро пустынные кладбища превратились сперва в намёк на лес с редкими деревьями,  а затем и в самую настоящую пущу, которая была объята огнём насквозь. Пылало всё сверху до низу, горела сама земля, воздух плавился. Хромой сталкивался в жизни с пожарами, но ни разу не оказывался в эпицентре. Хотя чувство самосохранения просто орало о необходимости бежать от огня, а не к нему, лев подавлял в себе этот базовый для любого животного страх. Он на самом деле кожей чувствовал, как тяжело и больно той, кого он любит, и ощущал липкую панику — чужую, не свою.

И именно поэтому он всё-таки двинулся вперёд, сквозь огненные всплохи, прокладывая себе путь, сбивая трухлявые или уже почти догоревшие стволы плечом, перемахивая через упавшие деревья. Он не считал, сколько раз поворачивал в сторону, чтобы не попасть прямо в самое пекло случайного костра. Обоняние быстро привыкло к запаху дыма, тело — к постоянному жару, зрение — к режущим глаза всплескам. Среди этого настоящего ада самец чудом понимал, куда идти, не сбивался с только ему одному известному пути.

Дым начал щипать горло, но это не останавливало Хромого — он уверенно двигался дальше, ощущая постоянный жар на себе. Перед ним рушились и падали какие-то остатки деревьев, мелкие и не очень камни, — всё это он ощущал на своём теле, но не прекращал этакой спасательной операции. В какой-то момент часть его гривы — вернее, та самая часть, что шла по спине полоской — в очередной раз "поймав" одну из пылающих веток, занялась маленькими язычками пламени, постепенно подбираясь к плечам. Возможно, лев бы этого и не заметил, если бы сплошной лес не закончился, и он фактически не вылетел на поляну. Под лапами тут и там валялись обломки камней и земли, повсюду были видны следы бегства — и не всегда удачного. Прямо под лапами самца на самом деле кипела бурая лужа крови, липкая и омерзительно пахнущая. Запах палёных шкур душил не хуже чистого дыма. Начинало мутить, и лев привалился к стенке одной из заваленных пещер. Только это и уберегло его от лишения своей синей шевелюры — грива на спине фактически под корень сгорела, оставив не менее заметную чёрную полоску подпаленных волос. Коротко выдохнув, кот мгновенно сориентировался, хотя и сам до конца не понял, как. Та самая пещера, возле которой он стоял — льва не просто так сюда тянуло. Там, именно там была Сараби — или хотя бы её тело...

С рёвом лев кинулся на поиски того, что раньше было входом, и отчего едва не задавил полугодовалого львёнка, который лежал совсем рядом возле пещеры. Казалось, он ещё жив, но Килем чувствовал, что прямо сейчас помочь вряд ли сможет именно малышу — он не был целителем, чтобы точно определить, что с котёнком не так. Судорожно поискав более-менее безопасное место, матёрый быстро понял, что никуда сам львёнок сбежать не сможет, а потому лишь лапой отодвинул его за свою спину. Оборачиваясь, он снова увидел гиену — даже двух, и глухо угрожающе произнёс, начиная лапами откатывать камни:
- Троните его — задушу.
Но, кажется, на сей раз падальщики не стремились поживиться — да и не лучшее это было время и атмосфера. Направив все свои силы на разбор завалов, Хромой отталкивал более крупные плечами, мелкие откидывал лапами, не боялся обломать когти, засовывая лапы в мельчайшие трещинки, чтобы отколупать и вынуть очередной булыжник или валун. Он не ожидал, что гиена присоединиться к нему, но это лишь придало сил обоим, кажется. Поляну почти заволокло дымом, но лев чувствовал, что ему вот-вот удастся убрать все камни.

Чутьё не подвело. В какой-то момент лапа провалилась в небольшое углубление, а потом, когда самец рывком вытянул обломок скалы, за ним оказалась пустота. А в ней стояла густейшая пылевая завеса, среди которой еле-еле угадывались очертания новых камней. Но именно тут была Сараби — Килем её не видел, но чувствовал, и вскоре это подтвердилось. Возле неё, столь же обессиленная и заваленная камешками и покрытая крошкой, находилась ещё и молодая самочка. Вороном подлетев к вдове, матёрый ткнулся носом в район шеи и, уловив дыхание, головой постарался помочь ей подняться, а при случае и подставить плечо для того, чтобы она могла опереться.

Джастис был ошарашен тем, что происходило сейчас на поляне. Видеть, как погибает твой родной дом, кого-то из сопрайдовцев "пожирает" лавина из камней. Но, пока подросток с ужасом смотрел на эту картину, камешки прилетели прямиком в него. Взвизгнув от неожиданности, Джастис уже через несколько секунд почувствовал боль в челюсти. Правда, разбираться что да как времени совсем не было, да и адреналин в крови подскочил так, что Джастис почти и не почувствовал боли. Сбежать и спрятаться, а там уже будет видно.

Джастис, пробегая по поляне, видел торчащие лапы, слышал крики. Ему никогда еще не было так страшно, как сейчас. А вот тут раньше он любил лежать в теньке, отдыхая от очередного сложного дня. Теперь же тут была груда камней. И больше ничего. Вот в этом же месте он любил сидеть в засаде, когда поджидал своих сестер, чтобы вновь накинутся на них со своими любимыми словами:"А вы знали, что..." или "Представляете, я тут недавно узнал, что...". Далее следовали факты, которые, в целом, не представляли никакого интереса для окружающих.

А теперь от всего этого остались лишь вопли о помощи, смерть и страх. Где еще можно чувствовать себя защищенным, как не дома? Но у Джастиса больше не было этого самого дома.

Дым пробирался в легкие, так что подростку постоянно приходилось откашливаться. Что, в свою очередь, отдавало болью в челюсти, но боль была не столь сильна, как чувство страха. Так что Джастис бежал вперед. Он перескочил через кусты первый, перед матерью и сестрой, а затем, не оборачиваясь, побежал вперед. Подросток знал, что сестра с матерью бегут следом. С ними ничего не случится. Они смогут выбраться.

→ Саванновый лес.

——–) пастбища

  Крокута двигалась ритмично и быстро, низко опустив голову к земле, спасая собственное дыхание от удушливой, витающей вокруг гари. Мрачно зыркая по сторонам желтыми углями глаз, полыхающими не хуже кострищ, расположившихся то тут, то там, и ловко обходя громко врезающиеся в землю объятые огнем валуны - в кои-то веки можно было сказать "спасибо" богам за свои компактные размеры. А так же за небольшой опыт метеоритного дождя во снах. Кто ж знал, что в реальности это все пригодиться.

На пару мгновений крокута замерла, следуя предвзятой пословице "дважды в одну воронку булыжник  не падает", застыв рядом с выглядывающим из ямы обломком, размером с буйвола-самца. Бок опаляло мелкими искрами, которыми плевался осколок горной породы, но гиена старательно игнорировала неприятный запах собственной подпаленной шерсти, вывалив язык из пасти и щуря золотистые зенки (слава Ро'Каш, что ее шерсть настолько плотная и густая, что крокута умудрилась избежать возможных ожогов по шкуре, что неминуемо грозили всем, кто умудрился попасть на территорию извержения). Подобрав тяжело свисающую вниз слюнявую челюсть, самка с напряженным фырканьем вдохнула в себя жаркую атмосферу охваченных пожаром лесов и полей.

Это непросто, найти улизнувшую из поля зрения цель - скаровский громила кляксой растворился в дыму, таком же густом и темном, как и его окрас. Поди его отыщи.

"Упустила", - раздраженно дернула ушами крокута, подняв переднюю лапу и сгибом потерев зудящую мочку носа. И куда теперь?

Легкие, хрустящие смятой травой шаги вынудили самку отвлечься от созерцания горящих, красных, как кровь, горизонтов, и обернуться - Линг шустро, лавируя по-лисьи средь паникующих зверей стадами пробегающих мимо и глубоких рытвин откуда вырывались непредсказуемые жгучие языки, минуя целую череду препятствий, добрался таки до монументом застывшей на месте самки. Причем в зубах у самца болтался Хенги, панически поджавший хвост, лапы, и перепуганно зарывшийся короткой носатой мордашкой Лингу в косматую шею.

С некоторым уважением во взгляде смерив коренастую фигуру шлепнувшего на землю свою дрожащую поклажу, - не испугался, вы посмотрите, - крокута молча опустила взгляд на своего фамильяра, который моментально забился ей под брюхо, опасливо косясь на тлеющий камешек в двух шагах. - Смотрю ты огня не боишься, - хрипло усмехнулась самка, вновь уставившись в дымную завесу и с прихрюкиванием втягивая в легкие прогорклый, пропахший животным страхом воздух. - Это хорошо, потому что он разгорается еще больше. И назад нам пути, похоже нет, - оценив по достоинству инфернальную стену распространяющегося дальше пожара, Небу покосилась на своего спутника, опустив голову вниз, где дышалось легче благодаря сырой земле/ - Не могу уловить запах того серого льва, - она сдержанно, глухо кашлянула, - Тут кругом пахнет только горелым мясом, - Небула неприязненно поморщилась. Хенги под ее животом заходился в невнятной истерике, очевидно, уже приравнивая и себя, и своих покровителей к обугленным трупам, коих повсюду было превеликое множество, и неистово цеплялся за конечность хозяйки. Небуле пришлось раздраженно лягнуться, чтобы сбросить с себя живую гирьку в лице Хенги.

Кажется придется все же искать пути отступления, потому что ни Сараби, ни этого самоотверженного героя бросившегося на ее поиски, крокута так и не учуяла... зато, какая приятная неожиданность, ее странный приятель волею судьбы оказавшийся с самкой в огненной клетке всхрапнул, жадно заглатывая чернющий воздух.

Поймал его след? Ну надо же.

Без лишних слов, гиена кивнула, мол, веди тогда, и не тушуясь больше схватила за шкирку чрезмерно шумного, не затыкающегося шакала, гуськом следуя за потрусившим вперед падальщиком, ступая след в след и бдительно следя, чтобы им на головы не рухнул очередной осколок. Чем дальше в лес - тем хуже окружение и больше трупов. Очень скоро помимо паленого мяса завоняло еще и знакомым ароматом львиной шерсти (тоже частично испорченной жаром) который успела уловить  крокута, пока они со Скаром были на пастбищах. Он точно где-то по близости. Если конечно не сварился живьем, свалившись в огненную расщелину, что выше в гору так все чаще встречались на пути, булькая и клокоча эхом лавы глубоко внизу. В итоге, кроме непрекращающихся раскатистых толчков, из-за которых ноги как у новорожденного тряслись, гиенам пришлось перескакивать горными козлами с плиты на плиту, молясь, чтобы не улететь в бездонные и вечно голодные недра проснувшейся горы. Хенги так вообще пищал молитвы всем известным божествам вслух и истерично бился в конвульсиях, когда лапы самки отрывались от нагретых камней, чтобы перепрыгнуть на следующий... и только тогда парочка, наконец, увидела внушительную фигуру льва, преградившего им путь к одному из завалов. Одна из пещер, где, похоже, привыкли отдыхать члены прайда.

В свою очередь опустив на землю Хенги, Небу критично наморщила переносицу, среагировав на агрессивный рев гривастого (наполовину лысого?) самца, загородившего собой одного из живых (и на первый взгляд единственного) прайдовских львов - подростка что трясся похуже ее ручного шакала. Он правда думал, что они сюда пожрать пришли? Молча приблизившись к Килему, самка зависла на несколько мгновений, сосредоточенно принюхиваясь к стене камней... Да, все верно - темношкурый первее ее ощутил запах Сараби, непонятно каким способом, но так оно и было, и теперь неистово таранил плечами, шибал лапами и лобастой головой обломки, с безумием вороша завал. Интересная тактика... А сам не боишься себя под камнями схоронить с таким то безумием?
- Линг, - она мотнула башкой, подзывая своего приятеля. - Иди сюда, поможешь. А ты брысь, - отпихнула широким бедром львенка Небула, подпихнув его к съежившемуся на месте Хенги.

Гиены в паре с матерым довольно быстро управились, работая мощными челюстями и растаскивая обвал по камешку, по булыжничку, то и дело вскидывая головы и напрягаясь с каждого злобного клокотания ожившего Килиманджаро.

Едва только в завале образовался долгожданный проход, в который могла бы протиснуться львиная тушка, темный прытко нырнул во внутрь, не сильно заботясь о риске при неаккуратном обращении с полуразрушенной пещерой. Того и гляди осыпется в итоге, если не поспешить и не вытащить королеву.

- Стой здесь, - оставив Грида с гранитным обломком в пасти, пятнистая, горбясь и припадая на брюхо полезла следом, мохнатым шаром вкатившись в тесный пыльный закуток. Черный уже во всю обхаживал королеву, ее размытый силуэт самка уловила краем глаза, но помимо Сараби в ловушку попала еще львица... И, кажется, меньше всего на свете Такита ожидала увидеть перед собой сумрачную, перепачканную пеплом гиенью морду. Смерив взглядом заплаканную шаманку, Небу широким жестом задней лапы отодвинула ушастого фенька на выход, как первую и самую легкую "жертву несчастного случая", а затем опасно приблизилась к Таките, обдав горячим дыханием ее ухо. - Спокойно. Не вздумай дрыгаться, если не боишься, что нас здесь обоих засыплет. Насмерть, - "обнадежила" львицу крокута, мягко схватив ее клыками за загривок и попятившись жопой к единственному "окну" что был прямо у нее за спиной, - Шевели лапами, милая, - прошамкала сквозь сомкнутые челюсти самка, выволакивая потерпевшую наружу.

- Хорошо, господа, - внимательно наблюдая за тем, как Килем помогает королеве выбраться из-под завала, готовая оказать поддержку в случае чего, падальщица молча окинула взглядом спасателей и спасенных. - Теперь предлагаю покинуть это место, пока нас не поджарило.

Отредактировано Nebula (4 Дек 2017 20:40:09)