–-Расщелина

Закнафейн бывал в этих местах и раньше. Он помнил это место более цветущим, когда животные приходили  сюда, чтобы утолить жажду. Вода была мутной, и в ней был виден песок и ил. Зак опустил в воду лапу, и брезгливо оттряхнул лапу от грязных капель. Взгляд голубых глаз скользнул по белеющим скелетам и черный крокут ненадолго остановился возле одного из них и задумался. Он вдыхал запах старой войны и смерти. На зубах скрипел песок. Ветер шевелил белую гриву и Зак запрокинул голову, чувствуя, как пересыхает в глотке.
Источник жизни теперь стал мертвой землей. Земли Гордости больше не были уютным местом. Они больше не были домом. Закнафейн шел мрачнее тучи. Белая грива обрела золотистый оттенок от песка. Повсюду был едкий запах тухлого мяса и засохшей крови. Повсюду жужжали мухи, они добавляли особый антураж к этой атмосфере. Зак брезговал бы даже пить эту воду, которая смешалась с кровью и илом, и теперь мелела на глазах.
День был жаркий, солнце, высоко стоявшее в пустом мареве неба, безжалостно жгло серые камни и жалкие остатки сухой травы. Все застыло. Неподвижен был и Закнафейн. Лишь изредка вялые взмахи хвоста нарушали застоявшуюся тишину. Темные тучи затянули небо плотным полотном и были практически осязаемы. Земля умоляла о живительной влаге, но никто еще не догадывался сколько бед  и перемен с собой принесет дождь. Он принесет с собой жестокость войн и реки крови, ярость мужчин и слезы женщин. Но дождь принесет с собой перемены, в которых нуждался каждый из них.
От мрачных  измышлений Закнафейна спас Робин, который вцепился ему в хвост. Теперь щенок мирно раскачивался на хвосте деда. Зак и сам устал, и почти не чувствовал лап, но все же он был более выносливым, чем двое маленьких щенят, для которых столь длинное путешествие было в новинку. Зак обернулся и посмотрел на  Робина. Его сердце сжалось и он не скинул щенка, позволив тому немного покататься на себе. Тем более, что особых неудобств внук не доставлял.
-Готовься мальчик, впереди тебя ждет много  подобных дорог. – Это прозвучало, как угроза, хотя Зак не повысил голос. Но это была реальность, и мальчикам действительно надо было привыкать к подобным местам и лишениям. Но что старалась этим показать Небула, Закнафейн откровенно не понимал. Они каждый день видели смерть, зачем ее показывать снова? Чтобы доказать, что Шани преступила черту в своей необоснованной жестокости? Но это итак все понимали.
Он обернулся к Небуле. Как долго предстоит им идти? Зоркий глаз старого крокута различил силуэты молодого льва и еще одной хищницы. Закнафейн напрягся. Его все еще не радовала компания из двух хищников. А тогда, в пещере, когда он увидел Герона, все происходящее стало для него ирреальным. Он снова видел тело Мэлис, с ранами от львиных когтей и зубов. И повсюду царил запах крови.  Он никогда не любил ее, но в его обязанности входило защищать ее. А он не смог ее защитить, он отсутствовал в клане именно тогда, когда его супруга нуждалась в нем. Закнафейн тяжко вздохнул. Матерый крокут претерпел слишком много лишений.
Он остановился именно там, где и сказала Небула, и поднял голову. Кладбище. Много тел, которых похоронил под собой песок, напоминал о смертях, которые пережил Закнафейн. Небула была осторожна, и е доверяла своей сестре с первого шага. Что ж, это было мудрое решение. Он и сам не до конца доверял светлой гиене, не смотря на то, что она была его дочерью. Неизвестно, как на Вирент сказались те года, которые она провела под крылышком богини. Он чуть прищурился и неотрывно смотрел на Вирент, которая пылко вещала о своей богине, прославляя ее.
Закнафейн верил в свои собственные клыки и когти.  Он не верил в богов. Боги лживы, боги тщеславны, богов не существует, хотя быть может, они более реальны, чем он сам. Богов слушают, богам внемлют, их уважают и прославляют. А он просто старый крокут, который вынужден подчиняться воле тех, кто на свой лад толкует их волю. Однако все свои измышления и презрение к богине Закнафейн держал при себе. Опыт подсказывал, что если тебя не спрашивают, лучше держать язык за зубами. И потому он молчал, но его молчание дорогого стоило. Прожив целую жизнь рядом с Мэлис, Закнафейн очень верно для себя расставил приоритеты и усвоил четкие правила.
Простая истина: молчание – золото, была неподвластна еще одному его сыну – Дайнину. Закнафейн сам оскалился в его сторону, готовый защитить дочь. Крокут встал между Дайнином и Вирент и внимательно посмотрел на своих детей. В каждом из них текла его кровь. Зак внимательным взглядом проследил за Дайнином. Крокут улегся на свое место. Закнафейн не обернулся на Вирент. Но он чувствовал, как от нее распространяется аура, полная гнева.
-Сегодня мы видели слишком много смертей и пролитой крови, этого было достаточно. - Глухо откликнулся Закнафейн и дал проход Вирент, дабы светлая гиена сама сделала свой выбор – пошла по стопам и убеждениям отца или показала ярость и беспощадность своей богини.

Вирент взволновано ждала ответа Небулы на свои пылкие заявления, будет ли сестре этого достаточно? С ее точки зрения, все было донельзя очевидно: ее возвращение, переломный момент в отношениях двух самок, который она застала, присутствие отца и даже брата. Все это устроила Богиня, вовремя послав свою дочь в путь. И теперь Вирент лишь ждала, когда зерно здравомыслия сестры и ее личное чутье воли Ро`Каш, сделают свое дело и она ее поймет. А пока гиена ждала, к ней осторожно подобрались детеныши, невольно отвлекая возбужденную самку от напряжённого созерцания сестры. Дети Небулы, в глазах Вирент, они были маленьким сокровищем, тем самым, ценность которого пока неизвестна, но которая тревожит всех, кто о нем знает. Если они угодны Богине, она будет велика, не так, как если бы это были самочки, конечно, способные к общению с Верховной Матерью, но все же. Они не побоялись выйти к ней, и она это оценила весьма благосклонно. Вирент опустила морду к Робину, втягивая его щенячий запах, запоминая его, эти щенки были пластичным материалом. Еще такие молодые, пусть и всего лишь мальчишки, они могли составить костяк воинов, верных Ро`Каш. Из них еще можно было вырастить достойное поколение. Если, конечно, они благословлены. Вирент бегло лизнула двойника отца в щеку и повернула морду ко второму отпрыску Небулы, более осторожного, как ей показалось.  Его запах был так же тщательно проанализирован и запомнен, и так же, как и его брата, гиена лизнула в темную щеку. Красные глаза навеяли мысли о матери Мэлис, и, словно по заказу, один из самых ее неудачных детей решил, что самое время раскрыть пасть. Дайнин. Вирент почти сразу потеряла свое душевное спокойствие, стоило только светлому самцу начать говорить, при этом так приблизившись к ней. Была целая тысяча причин, почему Вирент не желала терпеть брата, и уж тем более, его хамское поведение, но она не уподоблялась самцам, трескучим слабакам, которые бы сразу подняли лай и вой. Каждое его слов, плевок, все это ему воздастся, несомненно, но позже, пока еще самка стоит, непоколебимо, едва повернув голову к дышащему ей в морду дерзкому самцу. Мало того, что он хамил всем, при этом смотря на нее, акцентируя внимание на ней, он еще смеет подходить к детенышам, что были сейчас под ее опекой. Презренный самец! Внутри гиены застучало сердце, подгоняя кровь, наполняя мышцы силой и адреналином, пока возмущение отравой разливалось внутри груди Вирент. Словно и не было этих лет разлуки, один только спесивый голос младшего брата словно вернул ее на пару лет назад, когда она была более импульсивной, более несдержанной, менее опытной. Внутри назревала целая буря и только кровь и удача поможет Дайнину уйти целым отсюда, после того, что он сделал. Вирент могла пропустить мимо ушей оскорбления себя, в конце-концов, она презирала его, так что его слова были лишь пустым брехом, но оскорбление Ро`Каш… Чем думал этот глупец, утверждая такие немыслимо безобразные и идиотские вещи? Вирент подняла голову выше, сверху вниз взирая на самодовольную морду, ее грива встопорщилась, выдавая гнев светлошкурой, но она молчала, в некоторой степени осмысливая открывшуюся глупость брата. Он казался ей крепким, и вполне ладно сложенным, но, возлюбленная Богиня, отчего его голова так пуста? На что он надеется после стольких ядовитых слов, на которые не вышел чином? 

Он слишком похож на Мэлис, - мелькнула мысль, гиена переступила напряженными лапами, и носом подтолкнула Ренека в бок, мол, отойди, маленький принц. Пришло время поставить зарвавшегося Дайнина на место. Взгляд Закнафейна не унял ее тихую ярость, и ей по настоящему было сложно позволить Небуле высказать свое недовольство раньше нее. Но Небула была сейчас главной, старшей,  и Вирент из уважения проявила терпение, и это единственная отсрочка приговора, на которую мог бы надеяться Дайнин. Нет больше никаких причин, по которым он бы мог избежать трепки. Вот почему маленькие родственники имели куда больший вес в ее глазах, нежели взрослые сиблинги – кто знает, кем они стали теперь, когда светлошкурая самка скиталась по саване в одиночестве? Дайнин так никак не изменился. Разве что, лишь сильнее запаршивел. Она ответит ему на все вопросы, раз он нашел в себе наглость их задать. О, и он, конечно же, за все ответит тоже.
Она выслушала и запомнила слова сестры, мрачно кивая на оказываемую уступку. Что ж, Небуле хватило разумности позволить ей ответить младшему брату, иначе Вирент бы сочла противное новым оскорблением. Она тронулась с места, проходя мимо освободившего дорогу отца, задирая хвост и щерясь в злой ухмылке. Голос тихим шипением потек из пасти, ядом разливаясь воздуху:

− Маленький братец, ты стал слишком самонадеян и, в самом деле, сколько лет ты ждал меня ради трепки? Видно, Мэлис давно не стало, раз ты возомнил, будто между твоих ног больше не болтаются эти нелепые признаки мужественности и ты можешь вести себя так, будто ровня нам,  - к слову, мужественность в среде гиен означает совсем другое. Слабость, ничтожность, бесполезность. Всего лишь носитель семени рода. Которому, к слову, следовало хотя бы попытаться реализовать свою роль в природе. Как это сделали Закнафейн и другие самцы, присоединившиеся к клану. Она действительно считала, что любой уважающий себя самец не должен оставаться в родном клане, где все так или иначе родственники, а должен покинуть его и уйти на поиски других, пытаясь привлечь внимание самок и оставить потомство. И то, что среди них нет ее любимого брата, Налфейна, только усиливало ее презрение к младшему. Значит, хотя бы Налфейн ведет себя, как настоящий мужчина клана.
– Так что же ты делаешь здесь, на землях клана, а, Дайнин? – самка прошла почти все расстояние, что разделяло ее и самца. Конечно, для дела внутриклановой борьбы наличие младшего брата среди них было хорошо, но для Вирент, имевшей сложившееся мнение о том, какие самцы угодны богине, а какие бесполезные мешки костей, это не играло роли. Дайнин был просто самодовольным  дураком, которого, по удивительному стечению обстоятельств, еще никто не поставил на место.
− Неужели ты не способен покинуть родню и найти ту, которая позарится на тебя, решит, что ты вполне сносен для продолжения рода? Ущербный, трусливый, слишком дерзкий, ты позабыл свое место! – она могла бы говорить подобные вещи вечно, ведь младший брат всегда вызывал у нее тонну недовольства, и ей нашлось бы, чем его упрекнуть. А его наглая морда бесила неимоверно. Вирент подбиралась к нему неторопливо, неся себя, как отдалённое возмездие.  И судя по всему, самец настолько расслабился в отсутствие Мэлис и других самок, кто не стал бы терпеть такого поведения, что развалился на земле, чувствуя себя безнаказанным. Что ж, очень скоро этот светло-серый крокут пересмотрит свои позиции. Вирент упивалась монологом, но нависнув над братом, высокая и сильная, она приблизилась к самому главному. К его еретическим вяканиям о Ро`Каш. Один из присутствующих самцов уже сказал Дайнину причину его глупости, но Вирент желала, чтобы младший брат услышал ее:

− Посмотри на меня, Дайнин. И на себя. Видишь, мой дерзкий  младший брат, - о, она знала как он ненавидел каждое упоминание о том, что он младший, а  значит, ниже по статусу даже своего брата, Налфейна. – Я по-прежнему сильна и здорова, хотя и жила одна, наедине с Ро`Каш. А ты… -она издала презрительный хриплый смешок, ставя лапу на его спину, - Ты всего лишь бездетный самец, неспособный найти в себе смелости оторваться от родного гнезда! Это ты - ничто для Богини! – И ее голова метнулась к его. Конечно, даже после таких оскорблений она не желала ему смерти, он был членом ее семьи, просто самым неприятным и богопротивным. Поэтому, она собиралась лишь как следует похрустеть его ухом, пустить крови, ну а после сделать то, чего хотела Небула – вырвать клок из его гривы. Последний шанс проверить, есть ли хоть капля божественной любви к нему – будет ли удача на его стороне и он сможет избежать мощных челюстей сестры?

Отредактировано Вирент (2 Июл 2014 01:11:29)

Робин активно встрепенулся, когда шершавый, влажный язык тетки осторожно прошелся по его темной мордашке, насторожил черные, круглые уши и задрал кверху хвост. Первое знакомство между ними можно сказать, состоялось, и теперь можно приступить к самой интересной части - осторожны вопросам к Вирент, проделавшей долгую дорогу до родной семьи. Робин не хотел быть надоедливой занозой, но как любому ребенку, ему было до жути любопытно, и потом, наверняка из рассказов тети, он сможет вобрать в себя не малую толику опыта, и выслушать наглядные уроки выживания. В вое время он выслушал с десяток подобных от деда, мать и бабушка не занимались тем, что едали своему потомству истории, предпочитая использовать в воспитательных мерах телесное наказание. На самом деле, в тайне конечно, щенок был безумно рад, что Вирент - это не Мэлис и не Небула, потому что шквала оплеух ему хватало с лихвой... Не то что бы самка была не способна дать крепкий подзатыльник, но... Тонкие губы на круглоносой мордашке дрогнули и смешно растянулись, едва ли не касаясь уголками краев желтых, раскосых глаз. Черный дождался, пока самка уделила время его брату, и нова поддался вперед, привстав на задние лапы, чтобы передние аккуратно уложить на широкую, скуластую морду Вирент, но резкий, хриплый голос его дяди, который всегда был в семействе совсем не в почете, оборвал все желание, да и, тетке похоже было уже не до потомства ее старшей сестры. Щенок припал брюхом к земле и агрессивно прижал к продолговатой черепушке уши, нахмурился, и осторожно попятился назад, в траву, ловя встопорщенным загривком первые, тяжелые капли дождя. Буря назревала не только в хмурых небесах, но и здесь, на земле, в его родном "гнезде" - он отчетливо видел, как в лазурных очах Вирент, возвышающейся рядом с ним плечистой горой бушевала что ни на есть самая настоящая гроза готовая  любой момент обрушиться на голову дерзкого самца. Робин не дурак, под горячую лапу не спешил попадать и во взрослые разборки никогда не совался. Лежа в траве, щенок молча вслушивался в грозный лай Рауфа, гневное ворчание Небулы, неистовый монолог Вирент преисполненный презрения и ярости, и тихое замечание дедушки - вся родня скопом навалилась на дерзнувшего нарушить спокойную беседу взрослых Дайнина, и судя по всему, он сейчас получит знатной порки. Не смотря на то, что щенок считал справедливо было надрать нахалу пушистый зад, он жалел дядю. Жалел, потому что знал, как это больно и унизительно... Пожалуй это знал любой представитель мужского пола в клане гиен, и это несколько их сплочало между собой. - Идем, - тихо произнес он, пихнув лбом Рэнека в круглый бок, подтолкнув его в сторону улегшейся калачиком матери, устроившейся рядом с Закнафейном - ну точно судьи перед бойцовской ареной. Просеменив по влажной траве, низко пригибая голову к земле и косясь на тетку, уже принявшуюся за воспитательные меры своего братца, Робин тут же отвел взгляд, тяжело, сумрачно вздохнув. Это было все-таки... не приятно. С содроганием слушая истошные повизгивания за своей спиной, Роб  переступил через материнские, тонкие лапы, и оказался прямо у мягкой груди Зака, тут же свернувшись плотным клубком и крепко прижавшись к ней, зарывшись в густой шерсти покрывающей жилистую шею старика. Очередной писк преисполненный боли, и Робин снова вздрагивает всем телом. Малыш поднимает голову, с отчаянием взглянув на старшего большими, влажными глазами...
- Дедушка?...

Стоило ли ожидать, что среди его сестёр, которые избрали смыслом жизни вылизывание гиперклитора своей "богини", кто-то восстанет после пламенной речи братца? Трижды "ха", если не больше. Достаточно опрометчиво было поступать подобным образом со стороны Дайнина, поскольку он заранее прекрасно знал, что его речь примут за пропаганду какого-нибудь еретика и возжелают сжечь дотла. Именно такое желание он разглядел в буквально пылающих глазищах Рауфа. Ну, стоит предполагать, что другие смотрели на него взглядом ничуть не более добрым, но сам Дайнин на сий момент смотрел только на братца, который первый пустился возмущаться против высказываний желтоглазого. Горели они как-то по-особенному... С особенной ненавистью. Само собой, Дайнин не мог прочесть мыслей Ральфа, поэтому не до конца доверял его убеждениям. От этого даже хмыкнул не без ехидной нотки ему в ответ. Дайнину отчётливо казалось, что в Ральфе говорят слова сестёр. Девки окончательно задавили его своим нерушимым семейным авторитетом, напрочь лишив собственного мнения. Вроде как кастрировали его мозг, чтобы он не заботился о поисках удовлетворений желаемого лично им, а не указанного кем-то со стороны. Хотя... Девки в семье боевые, того и гляди - взаправду кастрируют. В какой-то степени история Ральфа и его свободы напоминает историю Муму и Герасима: не предполагая, что можно её сохранить, Ральф привязал ко своей свободной жизни камень и кинул в реку. Подумав о том, что он и так оказался в ситуации никуда хуже некуда, Дайнин решил высказать своё и в сторону Ральфа:
- Поразительные слова говоришь... А верил бы ты в них, если бы тебе их не надиктовали?
Падальщик как бы заигрывающе ухмыльнулся брату. Безусловно, он понимал, что бесполезно взывать к его здравому рассудку после целой жизни беспрестанного угнетения самками, но Дайнин был бы не Дайнином, если бы не высказал свои помыслы, подвергнув свою шкуру очередной опасности, не так ли?
В нужное время в почти что диалог братьев влилась Вирент, уповая на свои способности к выживанию и многое другое. Вообще, будь Дайнин сам самкой, то непременно бы воодушевился её речами и восхвалил бы её стремления к лучшей жизни... Но Дайнин ею не являлся, поэтому остался весьма равнодушен к очередной "постановке на место несносного братца". Пора было бы и им уже понять, что не пройдёт много времени, покуда Дайнин вновь не слепечет какую-нибудь бурду.
Под конец своих реплик самка двинулась на него, однозначно решая проучить. Однако он не смел надеяться на отсутствие наказания как такового, иначе бы его семья стала бы неузнаваемой в его глазах. Да и ни разу не пытался его избежать. Пожалуй, понимание того, что он в любом случае останется жив, придавало Дайнину немалую часть его наглости.Поскольку их "кланосемейству" нужны были все её члены до единого, а Дайнин, хоть и будучи олухом с их точки зрения, ещё и неплохой боевой кадр. Даждавшись момента атаки своей сестры, падальщик двинул в сторону головой, благодоря чему клыки Вирент лишь своим краем задели его ухо, не причинив дискомфорта как такового.
Зверь отстранился на несколько шагов, чтобы тут же не получить оплеуху или что-то вроде от сестрицы, чей промах вне всяких сомнений должен был затронуть её самолюбие. Смотрел он на неё достаточно спокойно, лишний раз даже взглядом не бросая вызов.
- Твоя богиня вслелила в тебя слишком много самонадеянности. Презираешь яйценосителей? Однако кем вы с Небулой будете без нас на заднем фоне? - гиена в очередной раз сделала специальный акцент на этом странном слове "богиня", после чего с тем же тоном продолжила, - Две фанатички, которые были настолько уверены в себе, что оказались без своей армии? Пошли прочь кобелей, упейся своим превосходством и окажись на дне с клитором Шензи в заднем проходе.
На сим Дайнин счёл достаточным свой вклад во всеобщее собрание. Разозлив всех своими выходками и подпортив настроение всем фанатиком, кричащим имя Ро'Каш на все стороны, что приносило ему некоторое удовлетворение.
- Полагаю, моё мнение насчёт этого вопроса вы поняли.
Таким образом подытожив, житель Саванны развернулся ко всем присутствующим задом и направился в сторону мрачноватой тени, сопровождаемый звуками содрогнувшегося неба, чего, кстати, вовсе и не замечал раньше, будучи слишком увлечённым пропагандой своего мнения. Менявшаяся на данный момент погода несколько приободрила его: если хлынет дождь, то не исключено скорое прекращение всем осточертевшей засухи. А тень в такую погоду казалась даже особенно приятной. Хотя... Разве может тень быть неприятной? Дайнин бросил несколько недоверчивый взгляд на небо, насупив брови, выказывая полное нежелание полагаться на его манящее грохотание: Дайнин не любил уловок, а вполне возможно, что именно это сейчас и разыгрывала природа. Двигался падальщик достаточно медленно, пожалуй, только чтобы расслышать первые фразы, которые будут сказаны после его ухода. Само собой, ухода не от своей жизни, а всего лишь от собрания. Ибо жизнь гиену была точно так же дорога, как и кусок наполовину гнилого мяса на аппетитной косточке, с хрящиками и прожилочками.

→ локацию укажу позже

Зак чуть посторонился, давая проход Небуле. Серая крупная самка могла одним взглядом уничтожить любого, кто сделает что-то не по ее мнению. Небула была очень властной, и она умела добиваться своего, из нее вышел бы неплохой лидер. Но, как и для любого лидера для самки находились препятствия. В данном случае в виде брата Небулы Дайнина. Закнафейн бы никогда не стал вмешиваться в эти дрязги, просто потому, что он был выше подобных разборок. И если старшая самка считала, что так нужно, ему ничего не оставалось, кроме как смириться. Он метнул взгляд в сторону Небулы, выражая своей дочери неодобрение, но не проронил, ни слова, словно печать была на его устах. Небула же явно решила показать нерадивому братцу, кто тут главный, и кто теперь, после смерти Мэлис, устанавливает порядки в их семье. Напустив на себя угрожающий вид, самка заговорила, сделав своим орудием мести оскорбленную Вирент. Закнафейн отрицательно мотнул головой в знак неодобрения. Мэлис бы поступила иначе. Она не позволяла такого отношения к себе, учитывая, что даже своего супруга, она держала на коротком поводке. Но Зак славился тем, что находил методы убеждения даже в спорах с Мэлис, но, тем не менее, над расправой над собственным сыном он не имел никакой власти. Черный крокут поджал губы и взмахнул белой гривой. Сейчас лезть под руку и заступаться за сына, было опасно. Тем более он знал, что на деле Небула более мягкая, чем Мэлис и никогда бы не позволила члену собственной семьи умереть. На упоминание о погибшей Мэлис, Закнафейн поднял одно ухо в знак того, что он крайне внимательно слушает.
-Дайнин слишком много себе позволяет. – Ни на миллиметр не повышая тона, ответил Закнафейн на примечание Небулы, которая лежала рядом с ним. – Тебе не хватает ее дерзости и стальной хватки. Если бы Мэлис была жива, этой ситуации вообще бы не было. – Это было удивительно, но покойная всех держала стальной хваткой, распространяя вокруг себя атмосферу ужаса и благоговения. Ей не смели, не подчиняться, потому что одно движение головы или одно слово против, и вы рисковали столкнуться либо с самой Мэлис, либо с безжалостным Закнафейном, который тоже поддерживал эту атмосферу подчинения и страха. Небуле бы тоже подошел, несомненно, такой самец, да и Вирент, вот только на горизонте не наблюдались подходящие кандидаты.
Он чуть прищурено посмотрел на светлую голову Вирент, слушая ее слова. Они звучали дерзко, Вирент стремилась показать младшему братику свое место в их клане. Слишком много слов. В таких моментах не действуют речи, а только цепкие клыки и когти. И Вирент это хорошо знала, решив напоследок тяпнуть братца за ухо. Но драка двух взрослых крокутов напугала малышей, и Робин подошел к нему и неожиданно зарылся в его шерсть. Дети в нем видели защитника, от страшной тети и конечно они надеялись избежать подобной участи. Робин назвал его дедушкой, и холодное сердце матерого крокута дрогнуло. Малыш нуждался в защите, однако детям стоило показать, насколько жестоким может быть мир, в котором они оказалась. Небула воспитала их слишком мягко.
-Если он сейчас сбежит, это будет означать смерть. Он не сможет выжить и скрываться достаточное время. Тем более так он покажет свою нелепую трусость. – Закнафейн скривился, с презрением глядя на сына. Видя постоянную жестокость в клане гиен, крокут не привык строить иллюзий и возводить подобные воздушные замки. Тем более такое поведение было неприемлемо для защитника рода и семьи. Они должны уважать самок, и проявлять смирение и твердость характера и именно это характеризует настоящего самца.
Но Дайнин оказывается удачливой сукой, и вовремя уклоняется от удара, поспешно отскочив от сестры. Он все-таки боялся за свою шкуру презренный падальщик. Дайнин не стал оставлять реплики сестры без ответа, и тогда черный крокут поднялся на лапы и взмахнул своей длинной белой гривой.
-Дайнин, - Предупреждающий рык сорвался с губ Закнафейна. Это означало, что еще одно слово, и он уже перегрызет ему глотку самолично, прибавив к своим убийствам еще одно. – Ты обязан уважать свою семью и сестер. Такое поведение недостойно члена нашей семьи. Разве я так тебя воспитывал. – Голос Закнафейна повысился и теперь в нем проснулся наставник. Наставник, который был готов приструнить нерадивого ученика и наградить его парой шрамов.
Дайнин успешно скрылся, провожаемый речью Закнафейна, которая была полна холодного презрения, как и подобает наставнику, недовольному своим учеником.
-Мерзкий трус. Только трус сбегает с поля боя. Настоящий  самец принимает кару, и не дергается при этом как блоха в шерсти льва. – И уже тише, но так, чтобы слышали все, добавил. – Можешь не возвращаться, семья тебя не примет назад.
Рауф тут же дернулся за ним, и Зак одобрительно улыбнулся. Верный вассал во всем подчиненный своей королеве? Забавно. Подкаблучник и тряпка, - подумалось Закнафейну, и он улегся обратно. Следовать за сыном он не собирался. Если Вирент так хочется отомстить за свою богиню, пускай. Рауф исполнит свое предназначение рыцаря и благородно подержит Дайнина в своей пасти. Собрание они могут продолжить и без этих двоих. Крокут прищурился и кивнул Небуле.
-Ты можешь продолжить, дочь моя.

Чего и следовало ожидать от заносчивого пустозвона Дайнина – он отдернулся, вот только кусочек его уха все равно остался в зубах Вирент, и побежавшая тонкая струйка крови тому подтверждение. Трус. Вирент угрюмо глянула на брата, сплевывая тот мелкий огрызок плоти на землю, переставляя лапы. Светлый крокут времени не терял, сразу поднявшись на все четыре он отошел от самки на несколько шагов в сторону, глядя на нее в этот раз не высокомерно-заносчиво, а вполне прилично и спокойно. Мудро, ну да крохотный проблеск здравомыслия не в силах хоть как-то перекрыть то впечатление дурости, сложить которое о себе Дайнин успел у всех присутствующих в полной мере. Вирент, которой, конечно же, было не слишком-то приятно отпустить брата практически просто так, тем не менее, вела себя сдержанно. Она была горячей, вспыльчивой и скорой на расправу, это правда. Но еще Вирент была доброй. Доброй настолько, насколько это может быть присуще такому хитрому и успешности виду хищников, в крови самок которых куда больше тестостерона, нежели у самцов. Вирент сделала свой выпад и теперь, когда Дайнин смог уклониться, клокочущая внутри нее ненависть к нему несколько поутихла, главным образом из-за самого рывка. И сейчас она прислушивалась не к его ответным обидным речам, вскрывающим в очередной раз его недалекий ум, а к малейшему движению воздуха, эфиру, прислушивалась к Богине, силясь понять ее волю. Ро`Каш молчала, не давая знать своей подопечной ни своего благоволения к дерзкому самцу, ни возмущения его словам. Ро`Каш была совершенно безразлична к Дайнину, и Вирент не могла решить точно, хорошо ли это для него или же нет. Она облизнула морду и дернула хвостом,  шевельнув ухом в сторону, когда в разговор с дерзящим вступил ее отец. Закнафейн был выдающимся самцом, и насчет него Вирент в отношении Богини не сомневалась. И хотя некоторые реплики отца она считала выходящими за рамки, в целом она была склонна доверять его суждению и авторитету среди самцов. Дайнин поспешил удалиться и поначалу этот его поступок вызвал у Вирент ярое возмущение и желание догнать его, надавать по шее более основательно, но уже чуть погодя она подавила свою горячность и напомнила себе о том, что негоже заниматься мужским делом. А гнать провинившегося, прогневавшего самок, учить его правилам поведения всегда было делом других самцов, которым очень может аукнется чужая дерзость. Возможно, отпускать Рауфа одного не самое умное, но сейчас Вирент без интереса проследила за тем, как самцы уходят от них все дальше и дальше. Ее усталость вернулась, а вместо ярости и гнева осталось лишь старое презрение к брату. Пусть бежит, жалкий мешок костей. Если хватит чести и сил, он сойдется в бою с тем, другим, кто его преследует, выполняя волю Небулы. Вирент снова стал безразличен этот неугодный, неинтересный Богине младший брат. Ему больше нечем ее провоцировать.

Она развернулась, оставляя уходящих за своей спиной и посмотрела по очереди на отца и Небулу. На отца с укором и легким пренебрежением – смотри, как ты воспитал и кого. А еще попрекать Вирент вздумал.
- Что ж, выходит, не таким уж ты великолепным воспитателем был, а? – она перевела взгляд на Небулу, угрюмо на нее смотрящую из под лохматой челки. Если слова Дайнина и задели ее темную сестру, то Вирент этого не заметила. Впрочем, о самих словах она могла лишь строить смутные домыслы. Сестра призывала ее к терпению и Вирент повела светлым плечом, отвечая своим хрипловатым, томным, низким голосом:
- Богине он безразличен, как любая бестолковая тварь. Я сожалею, что не выполнила твое желание, - кривоватая улыбка на ее светлых губах не слишком подтверждала эти слова. Признаться, Вирент не так, чтобы хотела выслужиться перед сестрой, но выполнить ту просьбу действительно выглядело привлекательным. Но лишь в тот момент. Сейчас гонятся за дурнем по начинающей размокать почве ей не хотелось совершенно, как и тратить энергию на драку с ним. Под начавшимся дождем ее шкура начинала постепенно тяжелеть, промокать, и гиене куда больше хотелось просто хорошенько подкрепиться и устроиться, наконец, на отдых. Длительный и спокойный. Но не то место, не то время. Глянув на детенышей Небулы, Вирент лишь моргнула, спокойно глядя в их детские мордашки. Испуганы? Что ж, они всего лишь самцы. Ей не казалось, что она сказала что-то невероятное, что-то переворачивающие их гендерные положения в клане гиен, а потому без всяких стеснений могла бы и повторить свои догмы. Не нужно бояться, нужно лишь слушать взрослых и расти достойными своего места, и тогда это место не будет таким презренным и жалким, как место Дайнина или рядового пришлого самца. Если самец хорош, если отвечает всем правилам хорошего тона и не обделен физически благословением Богини, ему будет вполне себе неплохо. В конце концов, были проблемы и посерьезнее, те самые, о которых говорила Небула. Вирент согласно прищурилась, рублено кивнул головой, не испытывая желания поддержать разговор, фактам этим она все еще должна верить на слово по большей части. Дождь уничтожал запахи и мечта о сытном обеде грозила вот-вот лопнуть. Родной край казался еще более недружелюбным и без дополнительных россказней сестры и ее мрачных планов. Все пути ведут к Шензи, это Вирент усвоила и поддерживала. И начать путь, бесспорно, следовало именно с того, чтобы убраться с места паломничества всех живых тварей в пределах нескольких километров. 
− Укрытие и добыча, - она посмотрела на отца, к которому жались маленькие принцы. – Есть что-то на примете?

-Начало игры-
Призрак тихо передвигался вдоль водопоя, изредка подозрительно оглядываясь. Он слышал, что с недавних пор тут не слишком жалуют чужаков, коим Повелитель и являлся. Да и охота тут была запрещена, поэтому одиночке тут в принципе делать было нечего. Тем не менее Призрак был здесь, и сейчас он подошел с водопою, с явным намерением немного попить. Громко грохотнуть гром, заставляя льва подпрыгнуть на месте - по своим, никому не известным причинам, тускло-рыжий лев боялся грозы. Вдоволь напившись, Повелитель вновь огляделся - внезапное нападение из-за спины ему были ненужны. Призрак вспомнил, что недавно услышал в разговоре двух достаточно молодых львов - в пустыне есть прекрасное местечко, Оазис, путь до которого очень труден, однако там прекрасный климат и много добычи. Лев усмехнулся. Вот туда он и собирался отправиться. Конечно, молодому льву, полному жажде приключений, не было нужным там задерживаться, но увидеть место, где можно будет дожить старость, если конечно не удасться примкнуть к карму-нибудь прайду, Призрак хотел. Но для этого нужно было основательно подготовиться - напиться и наесться, что бы не умереть от голода и жажды где-нибудь в пути. Призрак зевнул. Первую часть своего плана лев выполнил, теперь стоило перейти ко второй - поймать добычу и наесться. А потому лев поплелся прочь от водопоя - всё равно у него тут не было прав охотиться.
-Бескрайние луга_

Закнафейн неопределённо передернул лопаткой и молча проследил взглядом за тем, как уходит Небула и Рауф, раздав указания. Вирент же ждала ответа отца, хотя бы какого. Но Зак угрюмо молчал, глядя вслед удаляющимся фигурам родных. По всей видимости, он решил отстраниться от всего и снова превратился в тень, какой бывал, когда рядом с ним была Мэлис. Та умела выбивать из него нужное, предпочитая в остальное время просто держать его рядом с собой. Встряхнув гривой, начавшей бессовестно завиваться от влаги, Вирент призвала себя к терпению и тактичности, которые, признаться, начинали заканчиваться. Отвернувшись в противоположную сторону от ушедших, она хрипло скомандовала оставшимся выдвигаться, но сама зашагала последней, пропустив вперед себя Закнафейна, как первопроходца. Далее пошли щенки, подрагивающие и взволнованные, оскальзывающиеся на своих длинных тонких палочках-лапках. Блестящие, в каплях дождя, щурящиеся от ветра, с подрагивающими от грома ушами. Вирент замыкала шествие, прикрывая тыл и следя за тем, что творится впереди. Держа под своим контролем эту  небольшую группу, она спокойно оглядывала окрестности, и сразу же заметила появление льва, молодого и совершенно не заинтересованного в них. Проследив за ним полными холодной ненависти глазами, Вирент едва не пропустила вопрос Робина мимо ушей. С неохотой отведя взгляд от удаляющегося льва, гиена после некоторой паузой все же ответила, размеренно проговаривая слова в такт своим шагам:

− Столько, сколько потребуется, маленький принц, чтобы сполна выплатить долг. А этой земле, судя по тому, что я вижу, сильно задолжали… Богиня с нами, малыш, и это – ее благодать, которая может обернуться  великим наказанием,  – длинная грива Вирент и кончик ее хвоста окончательно завились, приобретя  красивые формы крупных, не сильно изгибающихся локонов. Вирент мотнула головой, откидывая потяжелевшую челку с половины морды, так, чтобы ей было лучше видно. Попугай Небулы летел впереди, и она временами посматривала на него, не желая сбиться с пути, если вдруг Закнафейн потеряет ориентир или ушел глубоко в себя, обдумывая свое крушение как воспитателя. Они возвращались на Кладбище и попугай вел их так, чтобы минимизировать вероятность встречи группы с гиенами клана. Вирент не считала клан своим врагом, ей еще потребуется лично убедиться в их делах, но она верила Небуле и не желала вступать в контакт с теми, кто, быть может, ее вовсе и не помнит. Робин снова оглянулся на нее, золотистые глаза сверкали любопытством и гиена даже как-то смягчилась, хотя и не была настроена к племянникам как-то особо строго или сурово.

− Нам всем следует надеяться, что до этого не дойдет, - успокаивающе произнесла она, более внимательно приглядываясь к детям своей сестры. − Кто ваш отец? – ее хриплый голос звучит довольно заинтересованно, ей и в самом деле стало немного любопытно, ведь она-то знала своего отца и была уверена в том, что он и в самом деле достойный самец. Была ли у них такая же уверенность? Конечно, уже то, что Небула была их матерью, ставило детей на почти такое же место в иерархии, какой занимает она сама, но то, что они самцы, несколько портило все. И все же, чьи они? На Рауфа они не были похожи. Кто-то из клана? Жаль, что всего лишь самцы. Небуле была нужна наследница, как и любой хорошей самке.

− Знаете ли вы о Великой Матери? Говорила ли о ней ваша мать, говорил ли Закнафейн? – лапы Вирент зашагали по серой сухой почве Кладбища. Они спускались в расщелину и кости, по мере их углубления на территорию, попадались на глаза все чаще и во все большем количестве.  Образовывались лужи, воздух наполнялся влагой и чистотой. И ни одной души вокруг, не считая их собственных. Дождь, шедший сплошной стеной, остудил пыл, казалось, совершенно всех соседей. Если какая тварь и заметила группу гиен, то совершенно не заинтересовалась этими неприятными хищниками. И правильно, ведь гиены голодны и вполне могут при удобном случае взять функцию охотника на себя, не надеясь на Небулу. В конце концов, мяса много не бывает, верно? За разговорами было удобно отвлекаться от голода и мыслей о полнейшем запустении, в  котором она нашла свои родные земли. То, что она видела, заставляло ее чувствовать странный душевный трепет. Страх ли, боль ли, предчувствие ли? Гиена знала, что просто так засуха не начинается. Кто-то прогневил богов.  Львы и сами гиены, своими действиями? Вирент не знала всего, но была твердо намерена вернуть благодать на эти голые, мертвые земли. Ведь если Богиня послала ее сюда, значит, так и должно быть. Это ее миссия.

Попугай что-то крикнул и неуклюже приземлился на спину Закнафейна. Вирент нахмурилась и потрусила вперед, догоняя отца:
− В чем дело? – пристально уставившись в пуговчатые глаза промокшей птицы, она остановила всю процессию, желая знать причину того, что их проводник покинул небо. Дождь не оправдание. Попугай взмахнул крылом, молча показывая на лежащий в отдалении скелет слона  – здоровенные бежевые бивни смотрели вверх, на них развевались длинные пряди лишайника. В отдалении слышалось регулярное шипение гейзеров, но сквозь серый дождь их зеленый свет не пробивался. Все верно, они уже возле этих скал. Вирент молча перевела взгляд обратно на птицу  и повернула к черепу. Она вспомнила это место, на удачу  и сохраненное здоровье попугая. Когда она только лишь искала единения с Ро`Каш, случай загнал ее под этот скелет, и тогда еще лежащий там в той же позе. И там она нашла удивительное место. Но вскоре Вирент покинула клан и мысли ее покинули родные края – вся она стремилась к Богине. И вот, лишь увидев этот скелет, вспомнила. Что ж, провидение сейчас привело их сюда. Ну и птица немного помогла.

- Забирайтесь и устраивайтесь, - уже стоя у черепах, скомандовала она щенкам и отцу. Пока щенки пролезали через паутину, периодически гремя более мелкими скелетами и костями в поисках хода, Вирент снова встряхнулась, стряхивая с шерсти воду.
− Ты останешься снаружи. Я хочу, чтобы Небула смогла найти нас. Закнафейн, иди внутрь, - пропуская и Зака вперед себя, светлая прошла внутрь лабиринта последней.

–→ Лабиринт Мерцающих Огней

Было не страшно, но... любопытно. Дедово тело позволяло лежать на земле и относительно не мокнуть, при этом следить за всем происходящим. Но долго так не могло продолжаться, уж слишком хорошо сидели малыши. А спокойствие закончилось с приходом матушки, которая рывком лапы вытолкнула мальчиков. Рэнеку хватило сил остаться на месте, пригнувшись слегка на лапах. Сильный ветер бил по бокам, развевая аккуратную челку и кусая за все тело. Но это не мешало маленькому принцу внимательно слушать все, что происходило вокруг него. А он легко догадался, что дядюшка будет бит, причем очень больно и, возможно, матушкой, что пугало. К тому же, их выгнали на слякость не просто так - надо было искать другой дом и нужна была пища. Без этого нельзя было прожить, и это было понятно. Отрицать очевидное глупо, почему Рэнек покорно последовал за тетушкой и братцем  с дедушкой.
Вон неугомонный! Робин не мог прожить, чтобы не начать кого-нибудь доставать. Рэнек, конечно, тоже впервые в своей жизни видел дождь, но не спрашивал...Потому что когда-нибудь они либо сами об этом узнали, либо им объяснили. Но желтоглазому старшенькому не сидится.
Рэнек внимательно слушал все, что ему говорила Вирент, и был готов отвечать ей на вопросы:
- Мы не знаем, - начал Рэнек свой ответ на вопрос об отце, - Я немного видел гиен, но никого из них матушка не называла отцом. Она вообще никогда не говорила о нем.
Жили они в неведении счастливо, и сейчас проживут. Тем более, что, вроде бы, так называемый "отец" им не нужен, есть же дед.
- Нет, - был ответ и а второй вопрос. Великая матерь...Так вот как зовут богиню, которую так почитают матушка и тетушка. Отрицательно мотнув головой для убедительности, Рэнек замолчал, следуя в тишине за старшими.
—→ Лабиринт мерцающих огней

————- >>> Водопой

Не следует жаловаться на жизнь, ибо у кого-то она ещё хуже.
«Радуйся, что ты, тьфу-тьфу, чумой не заболел и жив ещё. А кто-то уже разлагается в земле», — от этой мысли Ахари передёрнуло. Разлагающийся труп не вызывал ничего, кроме отвращения. Оказаться таким же?.. Да ни в жизни. Только в старости.
— Может, опять окрестности пойти патрулировать?.. — это уже было то, без чего день не день. Надоело, скучно, «когда всё это кончится?», но всё равно ходил. А что ещё делать в таком гиблом месте? Правильно, делать совершенно нечего. Тешим себя разведкой окрестностей.
Вдруг лев дёрнул ушами — вдали послышался какой-то звук. Не то рёв, не то крик. Неясно.
Ахари осмотрелся.
Рядом никого, кроме него, не было. И, ясное дело, пора спасать положение! Ведь только он сможет стать героем сегодняшней драмы. Тем героем, что спасают прекрасных дам от злодеев. Если, конечно, зовущим на помощь была самка.
— Не уверен, что кто-то зовёт на помощь просто так, да ещё и с такой интонацией — поднял бровь Харик и, прислушавшись, замер.
Крик о помощи повторился. Визг, причем такой, что ощущение, будто еще секунда, и — всё. Больше эта львица голоса не подаст никогда.
«Значит, не послышалось».
И лев понёсся на звук, чтобы посмотреть, что происходит, и, может быть, помочь. Если, конечно, это не дурацкий розыгрыш от каких-нибудь гиен, которые таким образом заманивают львов в ловушку, окружают и убивают, пока никто не видит. Конечно, они были на территории прайда, но... что им мешает совершить такую гадость? Ведь это же гиены, чёрт возьми.

Отредактировано Ахари (29 Окт 2016 16:58:30)

Увиденное поразило Ахари. Как мог лев накинуться на беззащитную львицу? Нет, конечно, у неё были клыки и когти, но разве могла самка противостоять самцу, который раза в два больше? Адекватный, уважающий себя лев не способен на такое в принципе. Значит, это был какой-нибудь гордый убл*док, решивший убить или… изнасиловать самку. Такое часто бывает, это неудивительно. Или же этот субъект был больным. Шизофреник с приступами эпилепсии. Смешно.
Или нет.
— Эй! Эй, ты, сволочь! — по-другому льву, не обращающему внимания на крики львицы, сказать было нельзя. Кто вообще может позволить себе напасть на львицу? Хм…
— Я тебе говорю, гад! Повернись ко мне хотя бы! Тварь! — не пытаясь жалеть врага, — автоматически перешел черту. Не по-мужски было кидаться на львиц — кричал Ахари. Ему было плевать на испорченные отношения или что-то вроде того. Никто в здравом уме не будет бросаться на сопрайдовцев.
Медлить было нельзя. Нет. Каждая секунда на счету! В любой момент бешеный самец мог разорвать беднягу в клочья. И если Ахари не успеет, будет потом корить себя за это всё жизнь и не спать по ночам. Ведь был рядом, мог помочь! И вместо оказания помощи разглагольствовал, ага.
Зарычав, не желая больше ждать и видеть ужас в глазах самки, молодой самец помчался к неадекватному парню и попробовал накинуться на него со спины, чтобы пустить в ход когти и зубы, вцепиться ему в загривок, дабы отвлечь от себя внимание.

>>> Кладбище Слонов >>> Поле костей >>>

Несмотря на то, что по земле стлался туман, а небо было затянуто плотными дождевыми тучами, Ухуру всем своим существом ощущала, как ночь постепенно уходит и наступает утро. Это ощущение по большей своей части сводилось, конечно, к желанию старой самки спать, даже независимо от того, что она достаточно поспала около Северного озера. Зевнув так широко, что пришлось зажмурить глаза, гиена сделала шаг вперёд, «вслепую» и с размаху угодив в грязевую яму, отчего тут же поскользнулась и лишь чудом восстановила равновесие. Шёпотом выругавшись, гиена принялась подниматься по склону, разделяющему Кладбище и Земли Гордости.

На территории львов погода была ничуть не лучше. Мелкий холодный дождь так же барабанил по спинам гиен, несильные порывы ветра нагоняли чувство холода, солнца не было видно. Разве что грязи и слякоти было несколько меньше, чем на территории клана. Вроде… Ухуру уже ничего не замечала – пятном грязи на лапах больше, пятном меньше, какая разница. Противные ощущения от этого никуда не исчезали. Хотелось смыть со своей шерсти всю эту гадость, поэтому гиена, недолго думая, направилась в сторону водопоя. Какая разница, где смывать грязь? Тем более у неё ещё оставались мозги, чтобы не делать этого в Зимбабве, полной крокодилов, или в Гнилой реке, а до Северного озера путь был гораздо длиннее.

Не обращая слишком много внимания на бредущего за ней Эда (вся эта окружающая её гадость портила настроение Ухуру, а срываться на беднягу по пустякам она не хотела), гиена по живот зашла в воду. Хотелось окунуться целиком, однако она не рисковала – было слишком холодно для этого. Почувствовав, как первые комья грязи отлипли от её шерсти, Ухуру принялась двигать лапами под водой, чтобы счистить с себя всю оставшуюся гадость.

>>> Кладбище Слонов >>> Поле костей >>>

Отредактировано Ухуру (3 Сен 2019 15:04:59)

—→ Поле костей.

Ухуру шла, что-то бормотала, но вела за собой местного дурачка. Его как-то угнетала очередная необходимость разделиться с Шензи и Банзаем (в кои-то веки они смогли собраться вместе!), но раз так решила матриарх, значит, так тому и быть. Эд, не подозревая о своём свойстве быть слишком напряжным для окружающих, уверенно следовал за старухой, свято веря в то, что той такое путешествие только в радость. И хотя наличие самца рядом в принципе редко когда для самок было радостным событием, Шензи никогда не бросала Эда одного без задания. Вот и сейчас он присматривал за Ухуру (или она за ним?). А туман становился гуще и противнее. Крокут, который не отличался особым количеством серого вещества, никогда не жаловался на страх перед природными и погодными выкрутасами (вулкан не в счёт!), сейчас из мерзости поджал хвост и семенил почти в упор хвосту Ухуру. И хотя он и быль чуть выше, но морда самца упорно смотрела на землю под лапы — так не так противно от окружающей сырости, не так застилает глаза и вообще лучше видно.

Когда самка зашла в воду, Эд, встрепенувшись, замер. Он не был грязнулей, но добровольно в такую слякость залазить ещё и в холодную и явно не столь чистую воду ему не хотелось. Именно поэтому гиена отвернулся от чистящей себя самки и уставился в окружающий унылый пейзаж. Вернее, он был унылым примерно пару минут после прихода падальщиков сюда — что-то привлекло внимание дурачка, который негромким, но напряжённым "Ррррау!" предупредил старшую самку о возможных неприятностях. Когда же мерный тихий стук, будто бы в голове раздававшийся у крокута, стих, Эд оскалился, готовясь с чему-то. Но вот чего-чего, а птенцов (птенцов, надо сказать, весьма странных!) он явно не ожидал увидеть. И когда один из них попёр неутомимым тараном на самого Эда, тот аж от неожиданности сел. Прямо в воду.

— Рррау-яу! Рааау, яу-яу-яу-яу-яу! — занервничал крокут, яросно вертя головой слева направо и справа налево, всем своим видом показывая, что никакая он во-первых, не мама, во-вторых, вообще им не родственник, и, в-третьих, уберите их от него, он детей не любит!

Почему гиена первым же делом не сожрал мелких самоубийц — вопрос другой. Давайте спишем его на общий шок: ведь где ещё в жизни увидишь, чтобы на тебя, вершину пищевой цепочки, на секундочку, с таким неотвративым упорством пёр детёныш вида, которого тебе даже взрослого и на ланч-то полноценный не хватит? Нет, ну Эд, как идиот, отлично понимал умственно неполноценных любого вида, но эти казались нормальными. Вроде бы.