К счастью, Рагнарек отреагировал как раз так, как и следовало. Вот что всегда нравилось матерой в этом самце. Лишних вопросов задавать не станет, без суеты, без лишнего шума — собрались и пошли. Времени и так оставалось все меньше и меньше. Хотя самка старалась добраться до пещеры побыстрее, она все-таки уже была не так молода, как прежде, и бешеной скачки по горам просто не выдерживала. То и дело она переходила на шаг, хотя даже тогда торопилась, мысленно укоряя себя за нерасторопность. Не то чтобы она сильно переживала за Хазиру, — нет, она бы, конечно, расстроилась, узнав о ее смерти или серьезном ранении, — но был возмутелен сам факт, что среди бела дня (хорошо, пусть даже ранним утром, и после бури, закончившейся наводнением) с территории прайда самым наглым образом украли львицу. Не добычу, заметим! С потерей антилопы или зебры вполне можно было смириться, проследив чужаков до границы и на какое-то время усилив патрули (впрочем, это не было обязанностью матерой, так что она и не думала забивать себе этим голову), но львица!
Взяв с собой одного лишь Джека, темношкурый самец вышел из пещеры. Шум водопада скрыл его шаги. Матерая, стоило ему пропасть из виду, будто бы и забыла о его существовании. Как и о случившемся с Хазирой. Во всяком случае, морда ее была безмятежна, когда она, повернувшись, обласкала кого-то из львят, подвернувшихся под лапы, а затем, пройдясь по пещере, глянула и на остальных. Остановившись рядом с Пат, ткнула в макушки и ее детей, а заодно и саму полукровку, — что было проявлением немыслимой дружбы со стороны матерой самки. Она редко позволяла себе подобную несдержанность.
Фаер появился довольно скоро. Мисава как раз успела шепотом ввести пятнистую в курс дела, так что теперь на мордашке полукровки был написан откровенный ужас, а в голове она, судя по всему, перебирала все варианты развития событий, которые только могли случиться.
В пасти у конунга болтался львенок.
— Айхею, а этот-то откуда, — проигнорировав вопрос самца, который, впрочем, и так был понятен, патетически вопросила матерая небеса (вернее, потолок пещеры).
Ответ был вполне очевиден, но верилось в него с трудом. Конечно, лев мог найти малыша где-нибудь в джунглях, брошенного нерадивой мамашей. Хотя выглядел львенок вполне упитанным, сытым, а главное — он явно был рожден недавно. Такого надолго не оставишь. Вывод напрашивался сам собой. Будь шкурка детеныша черной — Мисава бы не сомневалась в отцовстве Фаера.
Ну конунг... ну жук. Не успели подрасти детишки от Нимейли, очень удачненько сгинувшей во время бури, как появилось еще потомство. И, видимо, появится новая королева. Какая там уже по счету? Неважно. Интересно, конечно, кто это будет — но не так уж важно. Мисаве, по большому счету, не было разницы, с кем путается Фаер; лишь бы в радость. Хотя столь частая смена партнеров немного удивляла: насколько матерая знала, конунг не стремился бегать за каждой симпатичной самкой.
Ну хоть детей не бросил, и то хорошо. Это львица, конечно, одобряла — особенно если учесть, что сама она предпочитала поднимать потомство в гордом одиночестве, не ожидая подачек со стороны партнера.
Впрочем, все сразу же встало на свои места. Стоило Фаеру опустить львенка на землю к совершенно шокированной таким оборотом дела Пат, как он сам же и объяснил — это были детеныши Акеры.
Матерая скептически приподняла мохнатую бровь, склоняя на птичий манер голову и насмешливо разглядывая черного. Ой, и стоило воду мутить? Заводить связь с Нимейли, тащить в прайд ее детенышей, и все ради чего? Чтобы спустя ничтожно малое время (если судить по разнице в возрасте львят) вновь сойтись с Акерой? Как и всегда, Мисава воздержалась от комментариев. Большие уже небось, разберутся сами.
— Так, это... Я хотел сказать, ты не видела, куда ушел Рагнарек? И зачем... Не в его духе так делать, ага... — снова заговорил конунг; теперь, когда его пасть была свободна, он мог изъясняться куда понятнее, хотя манера выражаться у него была весьма специфической. Рагнарек и тут казался Мисаве куда лучше — по крайней мере, его речь, не изобиловала лишними словечками-паразитами.
Раздав краткие указания ожидавшей неподалеку молодой парочке, Фаер выжидательно уставился на матерую.
— Чужаки похитили одну из наших львиц, — коротко и скудно, с такой кислой рожей, будто происходящее было смертельной скучищей, проинформировала конунга самка, — Хазиру. Урс отправился за ней, а Рагнарек с Джексоном — за Урсом, чтобы помочь ему. Думаю, чужаки не станут задерживаться у нас. Когда я их видела, они спешили куда-то в стороны изумрудных лугов.
Теперь львица наконец уселась поудобнее. Чувствовала она себя так, что хуже было просто некуда. Это старость? Хрена с два, это последствия драки и бешеной погони по джунглям. Обошлось, впрочем, без серьезных травм — ушибленную задницу можно было не считать, тем более, что Мисава как раз на ней сидела. Немножко боком, к слову. Чтобы пощадить больные места.
"Устала смертельно", — примерно так могла бы заявить она пятнистой и бухнуться отдыхать тут же, рядом с тушей, над которой вовсю трудились подросшие львята. Но Мисава не была бы Мисавой, если бы не усложняла себе жизнь всеми возможными способами. Признаться в собственной слабости? Не дождетесь. Вместо того, чтобы жаловаться на горькую судьбинушку, матерая подчеркнуть неспешно улеглась, вытянув лапы, и лениво, будто нехотя, оторвала от туши куду пару кусков мяса, — так, больше на перекус. Веки ее были готовы сомкнуться.
